Сценарий переделывался не менее шести раз. И от последнего, утвержденного, в фильме останется немногое…
Чухрай представил сценарий на обсуждение худсовета «Мосфильма». Заседание, состоявшееся 19 апреля 1955 года, можно считать поворотным в истории фильма. Все висело на полоске. Необычность сюжета смущала товарищей, от которых зависел дебют режиссера.
Чухрая поддержали такие авторитетные фигуры, как Михаил Ромм и Иван Пырьев (оба, кстати, участники Гражданской войны). И все-таки большинство считало, что такой сценарий запускать нельзя, потому что советское искусство имеет воспитательное значение, а тут девушка влюбляется во врага. Что же будет, если все девушки влюбятся во врагов? Ромм бросил реплику, выручившую фильм: «Ну и великолепно, пускай каждая влюбится во врага и каждая убьет врага».
Выбор актеров оказался делом не намного более легким, чем утверждение сценария. На роль Марютки Чухрай взял Изольду Извицкую, молодую актрису, успешно сыгравшую одну из главных ролей в «Первом эшелоне» Калатозова.
Лавренев описывает Марютку горячей, фанатичной, какой-то черной или рыжей девицей, но такой не могли найти. Пробовали Нифонтову, Харитонову. Извицкая возникла в самый последний момент… Это было настоятельное требование художественного совета.
Роль поручика Говорухи-Отрока должен был играть Смоктуновский. Но с Изольдой он не смотрелся… Тогда появилась кандидатура Стриженова. Он давно мечтал сыграть поручика в «Сорок первом», еще со времени учебы в Вахтанговской школе.
«Я думаю, Григорий Чухрай выбрал меня на роль поручика Говорухи-Отрока не по типажу, а как известного популярного артиста. Образ героя я придумывал сам: и манеру держаться, и все детали поведения. Наконец-то остались свои светлые волосы, своя, а не накладная бородка. Сделали пробы с Изольдой Извицкой, всем понравилось, и начались съемки».
Картину должен был снимать оператор А. Темерин. Но потом свои услуги предложил Сергей Урусевский, считавшийся на студии лучшим оператором. Темерин согласился быть его ассистентом. По настоянию Урусевского в качестве второго режиссера была принята его жена Белла Мироновна Фридман.
Григорий Чухрай собирался в экспедицию в пустыню под Красноводском «с тяжелым сердцем». Тем более что Сергей Юткевич «напутствовал» молодого режиссера: «С такой Марюткой фильм не получится».
Экспедиция оказалась нелегкой. Основная база находилась на Каспии в Красноводске. Потом спустились ниже по морю к полуострову Челекен, на мысу выстроили избушку, где и происходило действие последней части картины.
Атмосфера сыпучих песков, ощущение одиночества человека, попавшего в мир пустыни, даже нехватка воды сближали всех. Натура помогала вжиться в образ и в ситуацию, в которой оказались герои. Стриженов с Извицкой превращались в робинзонов, отрезанных от цивилизованного мира. Волосы отрастали, лица грубели от загара, одежда ветшала и свешивалась лохмотьями.
Совсем в других условиях снималась заключительная сцена. Олег Стриженов рассказывал:
«Мы с Изольдой сидим на песочке, беседуем, и вдруг я вскакиваю.
— Парус!
Размахиваю руками, бегу к воде.
— Наши! Наши!
А моя Марютка-Изольда берет винтовку, прицеливается… Выстрел. Я падаю.
— Сорок первый.
Она подбегает ко мне и, плача, произносит над мертвым телом длинный монолог.
Всего-то действия пять-шесть минут на экране. А мы снимали его пять-шесть дней. Почему?
Если внимательно всмотреться в кадры фильма, то можно заметить, что мы сидим не на летнем морском пляже, а почти что на льду. Песочек даже не сыпется между пальцев — он мерзлый. А почему такое особенное небо? Почему офицеры в лодке в шинелях и башлыках?
Да потому, что по сценарию только-только настал конец зиме. И чтобы не изменять правде изображения, съемки шли ранней весной. Если ступить в воду, ноги сводит судорогой. И мы полуголые играем сцены в эдакую холодищу. Пока на тебя направлена камера, ни о чем другом не думаешь, кроме того, что ты — поручик Говоруха-Отрок. Но вот отсняли дубль. Вскакиваешь и бегаешь, пока не разогреется окоченевшее тело. Звучит команда "мотор", и ты вновь забываешь о холоде. Главное — съемка!»
Чухрай заканчивает работу над «Сорок первым» летом 1956 года. После просмотра картины на художественном совете Пырьев расцеловал режиссера. Картину приняли хорошо, что даже для Чухрая было неожиданным.
Пырьев показал картину в Комитете по кинематографии. Там высказывались сомнения, социалистический ли это реализм и хорошо ли оправдывать любовь к врагу. Иван Александрович позвонил Хрущеву и сказал, что хочет представить ему картину, снятую на «Мосфильме». Хрущеву фильм понравился.
В октябре 1956 года фильм Чухрая выходит на экраны страны. «Сорок первый» — это любовная элегия со свежим оригинальным взглядом на прошлое. «И любовь эта изменилась по сравнению с повестью, — отмечает кинокритик Нея Зоркая. — Во-первых, изменились сами герои. Олег Стриженов сыграл Говоруху-Отрока (лучшую свою роль) человеком значительным, смелым и умным». За роль поручика Говорухи-Отрока Стриженова признали лучшим актером года.
Основным предметом спора на страницах печати стала трактовка образа Марютки в исполнении Изольды Извицкой. Во Франции ее часто сравнивали с Мерилин Монро. Весь мир удивился, как русские могут красиво любить, какие они удивительные люди и сколь восхитительна и разнообразна природа их страны. Когда в конце фильма поручика Говоруху-Отрока убивали — зрители плакали.
«ЛЕТЯТ ЖУРАВЛИ»
«Мосфильм», 1957 г. Сценарий В. Розова. Режиссер М. Калатозов. Оператор С. Урусевский. Художник Е. Свидетелев. Композитор М. Файнберг. В ролях: Т. Самойлова, А. Баталов, В. Меркурьев, А. Шворин, С. Харитонова, К. Никитин, В. Зубков, А. Богданова, Б. Коковкин, Е. Куприянова и др.
Верность! Она стала темой лучшего фильма 1950-х годов — «Летят журавли» Михаила Калатозова.
Зарубежная критика с удивлением открыла для себя нового советского режиссера. А между тем Калатозов был вовсе не молод. Он родился в 1903 году и еще в немом кино создал кинобалладу «Соль Сванетии», перед войной — биографический фильм о великом летчике Чкалове, после войны — замечательную комедию «Верные друзья».
Калатозов познакомился с пьесой Виктора Розова «Вечно живые» в гранках, до того как она была опубликована в журнале «Театр». Судя по всему, он сразу и страстно увлекся идеей экранизации пьесы и предложил Розову написать киносценарий. Драматург с радостью согласился, ибо «чувствовал возможность перенести в кино именно то, что невозможно было рассказать в пьесе — жанре, приспособленном для сценического воплощения».
Розов часто бывал в уютной квартире Калатозова на Кутузовском ¦проспекте. Напишет сцену, звонит Михаилу Константиновичу, читает, советуется. Потом они встречались, засиживались допоздна. В книге воспоминаний Розов писал: «Я рассказывал, как мы уходили на фронт, как меня провожала Надя — ведь такие события помнишь с мельчайшими подробностями, — как мы, добровольцы Народного ополчения, совершенно не по-военному толпились во дворе школы на Звенигородской улице. (Эта сцена потом и была снята во дворе школы, только в Армянском переулке.) И одновременно фантазировал проводы Бориса до деталей, даже брошенное под ноги печенье написал».
Таких историй война знала много. Жених юной Вероники — Борис отправляется добровольцем на фронт. Фашистская бомба убила родителей девушки, снесла квартиру. Известие о гибели Бориса совсем обезволило Веронику. Словно во сне уехала она в эвакуацию, поступила на работу, вышла замуж за нелюбимого Марка. Героиня отчаянно беззащитна и в какой-то степени лишена выбора.
И эта измена памяти Бориса, эта измена себе самой — вдруг пробудила в душе Вероники и мужество, и силу, и верность. Разведясь с мужем, она возвращается в Москву. Встречая победу, Вероника не забывает своего горя, своих утрат. Ее появление на вокзале в финале картины в белом платье невесты и с цветами — не случайно. Потому что такой она была в предсмертном видении Бориса.
Но жизнь продолжается! И вновь по небу летят журавли. Летят, повинуясь великому и вечному закону жизни…
Виктора Сергеевича Розова часто спрашивали и дома, и за рубежом, почему он так назвал фильм и что это означает. Драматург говорил: «Я честно признавался: не знаю. Пришло в голову, понравилось — вот и все. Что-то в поднебесном журавлином полете есть от вечности. Но это я уже объясняю сейчас, а тогда просто мелькало как символ чего-то».
Калатозову название сразу понравилось, но на студии его вначале не утвердили. Фильм запускали в производство под названием «За твою жизнь».
На роль Вероники была приглашена известная в то время актриса Елена Добронравова. На всякий случай решили попробовать и третьекурсницу театрального училища Татьяну Самойлову, дочь известного артиста. Ассистент режиссера Б. Фридман заприметил ее в учебном спектакле. До этого Самойлова сыграла лишь небольшую роль в «Мексиканце» (1955).
На пробах снимались две сцены: в первой — Вероника узнает, что Борис уходит на фронт, во второй — ей сообщают о смерти Бориса. Калатозов хотел видеть движение образа: от беззаботной, эгоистичной девочки к страдающей женщине.
По словам Виктора Розова, пробы Самойловой ему не понравились. Потому что в подсознании он видел ту девушку, в которую был сильно влюблен и с которой, собственно, и писал образ Вероники, а они внешне были абсолютно не похожи. Позже Виктор Сергеевич, увидев Самойлову на съемках, очень быстро к ней привык. А сцена проводов Бориса на фронт так потрясла драматурга, что он от восторга захлопал в ладоши… А прототипом героини была актриса Надежда Варфоломеевна Козлова, с которой Розов прожил в законном браке без малого шестьдесят лет…
Встреча с режиссером Калатозовым и с оператором Урусевским оказалась счастливой для Татьяны Самойловой. Нужен был темперамент Калатозова и глаз Урусевского, чтобы открыть заложенные в ней возможности.