(следовательно)
и {время от времени тоже} Цицерон
Несостоятельность данного силлогизма, с точки зрения логики, ничуть делает антономазию несостоятельной с точки зрения паралогики: во-первых, паралогически рассматриваемые объекты взаимозамещаемы; во-вторых, известность лица, с которым сравнивается объект, гарантирует, что объект не идентифицируется в качестве данного лица, но лишь сопоставляется с ним.
Ряд: "короче, Склифосовский!"; русский Борхес; моя одиссея, болдинская осень композитора; Алехин наших дней.
9Гипаллаг представляет собой весьма редкий троп. Хотя его часто тоже рассматривают как вид метонимии, увидеть основания для такого рассмотрения довольно трудно.
Hypallassein означает в переводе с греческого переставлять, обменивать. В соответствии с этим значением гипаллаг и определяется в качестве рокировки слов в составе той или иной структуры, чаще всего структуры с довольно ясными отношениями между компонентами. Ясность отношений является действительно необходимым условием для того, чтобы осуществить гипаллаг. В противном случае соответствующая структура будет просто выглядеть невразумительной. Поэтому чаще всего гапаллагизируются действительно устойчивые словосочетания, которые, что называется, "у всех на слуху". Перестановки в их структуре все равно дают возможность видеть исходные отношения между компонентами - даже в зеркале гипаллага.
· Модель: серая шапочка и красный волк
· Пример: (газетный заголовок) Светлое прошлое и темное будущее России.
При, мягко говоря, спорности данного заголовка представленный в нем гипаллаг осуществлен чрезвычайно профессионально: сочетания, взятые для рокировки, мало того что вполне устойчивы - до стереотипности, но, как это и присуще стереотипам, потеряли (по крайней мере, к настоящему времени) свой смысл и потому вполне могут быть перекомпонованы.
Как и всякий гипаллаг, данный гнпаллаг тоже является результатом творческой и, разумеется, негативной переработки одного из правил аналогии, а именно — правила рефлексивности, которое, как мы помним, гласит, что сопоставляемые объекты должны быть тождественны себе для того, чтобы их можно было сопоставить. Очевидная нетождественность себе данных "объектов" (рокировка признаков прямо в процессе сопоставления), предосудительная с точки зрения позитивной логики, оценивается иначе с точки зрения логики негативной: возможность простой перестановки определений превращает оба словосочетания в пустые.
• Ряд: мир дворцам — война хижинам; лучше никогда, чем поздно; морально здоров и физически устойчив.
10Эналлага (1) (греч. enallage - поворот, перестановка) в одной из двух своих модификаций тоже рассматривается как отдаленный вид метонимии. Этот троп предполагает перестановку (как чисто пространственное перемещение) признака. Чисто технически это осуществляется следующим образом: существует два сопоставляемых понятия, причем при одном из них имеется некий признак, признак этот "отбирается" у данного понятия и подставляется к другому понятию, становясь, таким образом, его признаком.
"Увидеть" эналлагу бывает подчас довольно трудно вследствие способности словосочетаний к своего рода мимикрии: словосочетание как бы ассимилирует компоненты, стирая отчетливые границы между ними. По этой причине эналлага есть один из тропов, который легко ускользает от внимания адресата.
Стало быть, перед нами тоже случай некоей рокировки, правда, эналлага предполагает рокировку исключительно признаков.
· Модель: неопровержимая сила доказательств (вместо: сила неопровержимых доказательств)
· Пример: Наиболее удивителен феномен загадочной устойчивости коммунистических идей в истории человечества.
В данном примере эналлагой, как можно заметить, является "феномен загадочной устойчивости", который, вне всякого сомнения, есть результат паралогического преобразования словосочетания "загадочный феномен устойчивости". Как и всякая эналлага, данная эналлага может быть успешно прочитана лишь при '"тренированном внимании" адресата - адресат с тренированным вниманием и получит "удовольствие" от "феномена загадочной устойчивости", который ~ в отличие от загадочного феномена устойчивости (^ непонятного феномена)- понятен, в то время как сама ''устойчивость" оказывается подозрительной. Это, в общем-то, нюанс, однако существенный!
Секрет эналлаги, как следует и из нашего примера, прежде всего в том, что она развертывает в обратном направлении одно из правил аналогии. Правило это гласит: отношение между сопоставляемыми объектами в идеале должно быть транзитивным (правда, как мы помним, симметричность и транзитивность членов аналогии, в отличие от рефлексивности, не являются строго обязательными: эту-то логическую лазейку и обнаруживает эналлага).
В случае негативного использования данного правила признак (в нашем примере - загадочность), не являющийся, в сущности, транзитивным, то есть представленным в обоих понятиях ("загадочный феномен", с одной стороны, и "устойчивость {коммунистических идей}" - с другой), делается транзитивным в ходе паралогической операции. Будучи теперь таковым, он получает способность мигрировать от одного члена аналогии к другому. Ряд: характер противоречивой идеи; крылатая мудрость слов; размашистый тип почерка; изящное обаяние манеры; попытка бессмысленного самоуглубления.
Эналлага (2) часто употребляется и для обозначения "грамматической категории не на своем месте". В сущности, это тоже перемещение - перемещение категории (например, части речи или рода, числа, падежа) в позицию, которая не присуща ей с точки зрения грамматической логики. Эналлага в этом своем качестве воспринимается как резкий "сбой" грамматической последовательности в структуре предложения, так что целесообразно было бы представить ее в разделе фигур. Здесь же она рассматривается только для того, чтобы не вводить информацию об одном и том же речевом явлении в двух разных разделах пособия.
· Модель: думать только о поспать да поесть
· Пример: Так только врачи да воспитатели спрашивают: "Что мы сегодня кушали?"
Эналлага по поводу категории лица (разумеется, ни врачей, ни педагогов) не может занимать вопрос о том, что они (сами) сегодня кушали: их интерес распространяется только на рацион пациента или воспитуемого, однако вместо второго лица употребляется первое лицо множественного числа, так называемое "присоединительное множественное".
Эналлага, как и прочие фигуры, преобразует правила нормативного синтаксиса: в данном случае — правило о необходимое взаимодействия между отдельными компонентами синтаксической структуры. Игнорирование того факта, что к собеседнику обычно обращаются посредством местоимений второго лица, приводит в данном случае к возникновению своего рода "эффекта причастности", что и является разгадкой эналлаги в данном случае.
· Ряд: чаи распивать; мы люди- маленькие; молодая пешеход; кокетливая мужчина; возьми себя со мной; это так и будет быть.
11Эпитет - один из самых традиционных и известных тропов. В буквальном переводе с греческого (epitethon) означает приложение, и на самом деле "прилагается" к предмету в качестве его характеристики. Применительно к эпитету особенно отчетливо, встает вопрос о логическом и паралогическом типах речевого поведения. В этой связи имеет смысл различать так называемое определение как средство логики и эпитет как средство паралогики.
Считается, что определение употребляется для различения предметов, в то время как эпитет - для их характеристики. Действительно, если мы сравним определения типа "первое доказательство" или "нестрогое доказательство" с эпитетами типа "яркое доказательство" или "бредовое доказательство", увидеть разницу между логикой и паралогикой не составит особого труда. Логика систематизирует предметы, паралогика индивидуализирует их, А потому далеко не каждое "приложение" является эпитетом.
Для того чтобы конкретно представить себе (разумеется, в рабочем плане) методику распознавания эпитета относительно определения, следует иметь в виду, что эпитет почти всегда несколько метафоричен. Однако данный различительный признак, разводя эпитет и определение, "сводит" эпитет и метафору. Отличие между двумя последними, скорее всего, носит, на первый взгляд, преимущественно грамматический характер: в роли эпитетов чаще всего (но не исключительно) выступают имена прилагательные, в роли метафор - другие части речи.
Как видим, данное правило - отнюдь не безоговорочно и должно использоваться исключительно как ориентир. Однако можно предложить и второе правило - семантическое, которое, видимо, более надежно. Его допустимо обозначить следующим образом: смысловые искажения компонентов метафоры, с одной стороны, и эпитета - с другой (даже если как метафора, так и эпитет представлены моделью "имя существительное плюс имя прилагательное"), различны. В метафоре семантической трансформации в одинаковой мере подвергаются оба компонента, в то время как в случае с эпитетом имя прилагательное гораздо более семантически трансформировано, чем имя существительное, как правило, сохраняющее значение, близкое к свободному.
Так, "огненно-рыжий тигр" (эпитет "огненно-рыжий") и "бумажный тигр" (метафора) семантически отличаются друг от друга прежде всего тем, что в первом случае, несмотря на смысловую интенсивность признака, качество тигра как животного практически не меняется. Во втором же случае перед нами уже вовсе не тигр (то есть не животное): семантической трансформации подверглись оба компонента словосочетания, Научиться ощущать данную разницу вполне возможно, это только вопрос тренировки.