•в нужную смысловую перспективу. Едва ли такое "синтаксическое преступление" было бы одобрено нормативным синтаксисом, но паралогически тмезис более чем приемлем.
• Ряд: Картонная еда из Макдональдса (говорю как жертва) действует на жизненный тонус; Предложенные им объяснения, о святая простота, заимствованы из лексикона президента; Цены — где наша не пропадала! — вполне приемлемы.
22 (76)Анаколуф (греч. anakoluthus - непоследовательный)" фигура, отвечающая за еще один вид непорядка в составе предложения. Это фигура, предполагающая неупорядоченность отношений между частями предложения или его членами. Анакоду пожалуй, наиболее сложная из деструктивных фигур.
Сложность анаколуфа в том, W» то чрезвычайно трудно исполнить так, чтобы он действительно воспринимался как фигура. Общеизвестно, что в любом виде искусства (искусство речи не исключение!) "небрежность" всегда ценилась особенно высоко (ср. Пушкинское "...без грамматической ошибки я русской речи не люблю"), С другой стороны, постоянно признавалось, что, несмотря на кажущуюся простоту задачи "быть небрежным", выполнить ее - и даже просто рискнуть выполнитъ - удавалось очень немногим. Расчет в этом случае должен быть просто аптекарски точным: позволяющий себе небрежность каждый раз подвергает себя опасности быть непонятым и - поправленным. К сожалению, обозначить небрежность в скобках, например: "Здесь автор намеренно небрежен" - означало бы разрушить фигуру. Единственное, что остается, - погрузить небрежность в настолько, красноречивый контекст, чтобы "злоумышленность" ее была самоочевидной, а значит и неподсудной логике.
· Модель: Гамсахурдия, между прочим, интеллигенция. Этот интеллигенция хорошо знал, на что шел.
· Пример: Наш паровоз вперед лети, кажется, прибыл на в коммуне остановку.
Почти "счастливая находка": настолько отчетливый пример анаколуфа редко удается найти: при явной синтаксической рассогласованности синтаксическая структура тем не менее держится на удивление прочно. Разгадка, разумеется, отчасти в полной стереотипности подлежащего (наш паровоз вперед лети) и обстоятельства (на в коммуне остановку). Оба словосочетания произносятся скороговоркой, фактически в .одно слово, отчасти — в явной фигуративности высказывания. Анаколуфы здесь (вокруг подлежащего и вокруг обстоятельства места) осуществлены как нельзя более кстати: синтаксический хаос действительно служит почти "картиной" состояния постсоветского общества.
Видимо, не стоит особенно распространяться насчет того, что в плане логики данного предложения просто не существует. Паралогика же, отрицая правила сочетания слов в соответствии с синтаксическими рекомендациями, обретает замечательный пример возможности игнорирования сразу всех синтаксических законов во .имя интереснейшего смыслового хода.
· Ряд: Когда "начать" ударяют на первом слогу правила существуют не; ... с вечным кавказским репертуаром — два булка и сто грамм коньяк; Что ж мы делаем-то с великой могучего наших языком?
23 (77)Силлепсис (греч. syllepsis, от syllambanein - брать вместе) удобнее всего рассматривать как частный случай анаколуфа, то есть дефектной, с точки зрения логики, синтаксической структуры. Однако в классической риторике силлепсис рассматривался как самостоятельная фигура, основанием чему, видимо, была предельная конкретность данной фигуры (ср. отношения между инверсией и анастрофой). Силлепсис обслуживал только один класс "логических преступлений", а именно - очень явные преступления, связанные с объединением неоднородных членов предложения как однородных. При силлепсисе неоднородные члены предложения оказываются синтаксически подчинены одному и тому же слову.
Если справедливо, что такую фигуру, как анаколуф, бывает чрезвычайно трудно "оправдать", то в случае с силлепсисом это практически невозможно. Особенность силлепсиса в том, что он чуть ли не всегда воспринимается как ошибка (ненамеренный паралогизм) ив крайнем случае может быть "извинен" поэтической взволнованностью.
· Модель: Ни она, ни он не знал об этом.
· Пример: Секретарь с собачьим именем Рекс обожает своего шефа и хамить посетителям.
Пример силлепсиса в ироническом контексте (может быть), превращающем силлепсис в осознанный паралогизм, то есть в риторическую макрофигуру. Основанием для такого заключения служит указание на собачью природу секретаря, каковая предполагает в неразделимости а) любовь к хозяину и б) злость ко всем остальным. Такой "сплав чувств" фактически не дает возможности представить секретаря иначе как через силлепсис, проявляющийся в данном случае в том, что слово "обожать" соотносится с фактически неоднородными, но в свете собачьей природы секретаря вполне однородными элементами предложения: в первом случае с дополнением (обожать кого?), во втором случае - с частью составного глагольного сказуемого (обожать хамить). Такая синтаксическая структура вполне объяснима паралогикой, но с точки зрения синтаксической логики требует, по крайней мере, дважды употребить слово "обожать" (обожает шефа и обожает хамить посетителям), чтобы убрать неоднородные члены предложения из позиции однородных.
· Ряд: Надеюсь, ты поймешь это, так же как и вы {поймете}; Общество и .время сделало свое дело; Те, кто имеет представление о Бельгии, знают...; Отравляющие вещества всюду: в, при, у, над, под жителями городов... '
24 (78) аккумуляция (лат. akkumulare - нагромождать, собирать) репрезентирует еще один вид "непорядка" в сообщении, так сказать, тотального непорядка, который точно соответствует переводу с латинского, - нагромождение. Множество частных понятий неорганизованно следуют друг за другом, вместо того чтобы объединиться в одно общее. Целостное представление о содержании сообщения формируется, таким образом, медленно, в ходе сопоставления параллельных, рядов картин, часто в результате осуществления мучительных логических операций и т. д.
Сущность данной фигуры состоит в том, чтобы представить некое часто абстрактное и, в общем, не всегда уловимое—целое серией отдельных его аспектов. Как логическая процедура, подобная задача вообще не может быть решена, поскольку для того, чтобы описать нечто, необходимо прежде всего установить границы этого "нечто". Аккумуляция - фигура, предполагающая отсутствие границ целого, и в этом смысле может чрезвычайно продуктивно использоваться паралогически.
Фигура эта имеет множество конкретных модификаций, но весьма тяжела и исполняется крайне однообразно, а потому в данном случае имеет смысл ограничиться лишь одним- практически любым произвольно взятым - примером:
· Представить себе призрачную деятельность такого фонда довольно трудно. Перелистывание - без малейшего внимания, поскольку деньги давно распределены по "своим", - увесистых проектов, присланных верящими в честность соискателями уже не существующих, стало быть, денег, поиски формулировок отказа в изысканных выражениях, всякий раз, безусловно, подразумевающих глубокую содержательность проекта и крайнюю заинтересованность фонда в передаче денег именно ему при полной невозможности сделать это из-за обилия поступивших в последнее время предложений; собирание дорогостоящих и беспринципных авторитетов, чьи имена могли бы украсить официальные формуляры на тончайшей бумаге, насквозь пропитанной водными знаками, на которые сверху нанесены ничего не значащие слова; наконец, прием посетителей " тех, от кого не отделаешься самыми любезными формулировками и кто требует других слов - увесистых, но опять же крайне благожелательных, стоящих так же мало, как и нанесенные поверх водяных знаков...
Впрочем, следить за все время ускользающими "действиями" такого фонда как автор, так и читатель уже, видимо, не в состоянии.
Этот блистательно "аккумулированный" фрагмент отчетливо демонстрирует семантические возможности соответствующей фигуры в том случае если она уместна. В данном же сообщении аккумуляция более чем уместна, поскольку призвана передать множество педантично бессмысленных и умопомрачительно сложных "процедур", из которых состоит призрачная, как называет ее автор, деятельность фонда.
Совершенно очевидно, что логика не справилась бы с этой задачей, ибо очертить направления деятельности как таковой не представляется возможным. Что же касается паралогики, "благословляющей" в том числе и непроходимый синтаксис, то ее средства действительно дают автору возможность приблизиться к цели - довести адресата до отчаяния нанизываемыми друг на друга пустыми конструкциями и в последний момент прийти ему на помощь, прервав цепь "рассуждений".
25 (79)Амплификация (лат. amplificatio - расширение) тесно связана с аккумуляцией и тоже ориентирована на "захламление" сообщения деталями. Однако, в отличие от аккумуляции, строящей сообщение параллельными рядами, амплификация подает "материал" под разными углами зрения, то есть предлагает не столько лепку целого из частей/сколько многократное предъявление одного и того же целого со всех возможных сторон.
Впрочем, "целое", предъявляемое посредством такой методики, тоже обычно малоконкретно и редко может быть действительно описано с помощью, например, формулировки. Иными словами, объединяет "исполнителей" обеих последних фигур стремление "объять необъятное", однако способы, которые используются для этой тщетной цели, - разные.
Применяя амплификацию как фигуру, следует иметь в виду, что пара-логика, в отличие от логики, позволяет обращаться как к необъятному, так и вполне к конкретному, предъявляемому в качестве необъятного. На этом пути и можно успешно использовать амфиболию, применительно к которой тоже придется ограничиться лишь одним примером: