Индетерминисты гипостазировали свободу воли и ее независимость от природных и социальных условий. Воля рассматривалась как сущность всех явлений действительности, ее представляли как самопричину всего сущего. Эти взгляды наиболее ярко выражены в философии А. Шопенгауэра и Ф. Ницше.
Детерминисты утверждали, что воля не свободна, что человек подчинен жесткой природной и социальной необходимости и, чтобы не делал, исход его действий полностью предопределен. И хотя в результате подобных рассуждений детерминисты и индетерминисты приходили к разным выводам: воля либо абсолютно свободна, либо несвободна, сжата рамками жесткой необходимости, практическое использование их приводило к сходным следствиям.
Таким образом, первый сущностный срез проблемы воли заявлен в качестве проблемы свободы воли, соотношения активно – преобразующей стороны человеческой деятельности с моделью мира. Эта проблематика сфокусирована в творчестве немецких философов классического периода. Проблематизировал эту ситуацию, подытожив искания на большом историческом этапе, И. Кант.
Та проблема, которая стояла перед мыслителями до Канта (соединение необходимости со свободой) и смысл которой он прояснил в полемике с материалистами, не была им полностью решена. Кант настаивал на существовании для человека трансцендентной, невыводимой из опыта, свободы. Причины и условия провозглашенной им свободы оставались в
умопостигаемом мире и не достигали эмпирического, земного мира.
Согласно кантовских принципов, нельзя определенно сказать, насколько человек способен в своих поступках. Если разум причинно обусловливает поступок, рассуждал он, то можно ли считать действие свободным? Ведь оно необходимо определено эмпирическими причинами. Поэтому «истинная мораль поступков (заслуга и вина) остается для нас совершенно скрытой… Свою вменяемость мы можем относить только к эмпирическому характеру»[18].
Дуализм кантовской концепции, в которой свобода оказалась в разрыве с необходимостью, а свободная воля (практический разум) – с теоретическим разумом, пытался преодолеть Гегель.
Гегель четко представлял и теоретические трудности, связанные с решением данной проблемы, и ее практическую значимость. Для народов и отдельных индивидов свобода в широком смысле слова обладает, согласно его мнению, ни с чем не сравнимой притягательностью.
Если раньше понятие свободы воли рассматривалось прежде всего в индивидуальном аспекте, то у Гегеля оно включает в себя наряду с собственно философским аспектом, также и социально – политический, становясь синонимом понятия свободы вообще. По Гегелю, «свобода воли есть свобода вообще, а все другие свободы лишь ее виды»[19]. К ним относится свобода слова, политическая свобода. Они рассматриваются как модификации, особенные проявления всеобщего понятия свободы воли.
Гегель специально подчеркивает, что кроме воли ничто другое не обладает свободой. По его мнению, соотношение между свободой и волей аналогично соотношению между физическим телом и его тяжестью. Свобода есть сама воля, точно так же как тяжесть есть само тело. Воля без свободы
превращается в пустой звук, в ничто, а свобода становится чем-то действительным только в качестве воли[20]. Следовательно, свобода и воля представляют собой тождественные, по своей сути субстанциональные понятия.
Мышление, отмечал Гегель, становится волей тогда, когда оно в процессе спекулятивного развития овладевает своим содержанием и проникается им. «Интеллигенция, знающая себя как определяющий принцип содержания, которое в такой же мере принадлежит ей, в какой оно
определено как сущее, есть воля»[21].
Воля в гегелевской философии является вершиной субъективного духа, его внутренней целью и высшим определением, необходимой ступенью в прогрессирующем движении субстанциального понятия. «…Определения, через которые он в своем развитии движется вперед – от чувства через представление к мышлению – суть путь порождения им себя как воли…»[22], – отмечал Гегель.
Анализ понятия свободы воли в философии Гегеля показывает, что единство мышления и воли имеет здесь органический характер и вытекает из ее основного принципа. Гегель объявляет волю продуктом духа, полагая, что вне и помимо мышления воля невозможна, что воля не есть некая особая сущность, наличествующая в человеке наряду с мышлением. Связывая воедино волю и мышление, Гегель явился в этом плане продолжателем традиции, идущей от Спинозы, вместе с тем указав не только момент тождества, но и различия.
Гегелевская концепция свободы воли полемизирует с кантовским обособлением воли от мышления. С точки зрения Гегеля, односторонен сам методологический подход Канта к проблеме свободы воли, представляющий мышление и волю в их раздельности, не замечающего связи между ними. В результате человек оказывается раздвоенным на мыслящего, с одной стороны, и волящего – с другой; по образному выражению Гегеля, воля находится у него как бы в одном кармане, а мышление – в другом. Рассудок не может понять той истины, что в человеческом чувстве, мышлении и воле действует один и тот же единый разум, что воля есть способ, или форма, существования разума в человеке, и поэтому невозможно иметь волю без разума и разум без воли.
Мышление и воля, по Гегелю, – это две стороны духа: теоретическая и практическая; они взаимно проникают и дополняют друг друга. Обе стороны – каждая определенным для нее способом – порождают единство субъективного и объективного. Различие между ними состоит в специфике подхода к внешнему миру: мышление стремится наиболее адекватно познать его, а воля – преобразовать. В конечном счете воля выступает единством теоретической и практической сторон духа, его объективированным действенным выражением.
Свободу воли Гегель характеризует как необходимую предпосылку практической деятельности человека, как субстанциальную основу и принцип этой деятельности. Целенаправленная разумная воля составляет
живую душу человеческой сущности и есть сама эта сущность. Содержательные компоненты человеческого сознания – цели, стремления и т. п. – сами по себе существуют лишь в форме возможности; это только
субъективные, внутренние намерения индивида. Свое актуальное существование в наличном бытии они получают благодаря воле, которая переводит их из возможности в действительность. Поэтому, воля есть «деятельность человека вообще»[23].
Антиподом понятия свободы воли является в учении Гегеля понятие произвола. Против отождествления свободы с произволом выступали еще французские просветители. Однако до Гегеля никто не подвергал эти понятия столь глубокому философскому исследованию.
В повседневной жизни, отмечал Гегель, люди представляют себе свободу как возможность делать все, что захочется, т. е. поступать по своему
произволу. Такое представление свидетельствует о полном отсутствии культуры мышления и об абсолютном непонимании того, что такое
свободная воля на самом деле.
В системе Гегеля произвол рассматривается как промежуточная форма, через которую дух проходит в своем движении к истинной свободе; по отношению же к отдельной личности произвол – это низшая ступень развития воли. На этой ступени мы имеем дело с природной волей, содержание которой составляют определения чувственности: влечения, склонности и т. д. На передний план выдвигается здесь не всеобщее, а единичное и случайное. Произвол, подчеркивал Гегель, – это «случайность, какова она в качестве воли»[24].
В социальном плане произвол есть выражение тайного субъективизма
и эгоизма. Он действует вразрез с принципами, регулирующими
жизнедеятельность человека в интересах общества в целом. Именно эту сторону прежде всего подчеркивает Гегель, показывая негативный, антисоциальный характер произвола. Сознательный, свободный человек должен подавлять в себе субъективистские тенденции и воспитывать «чувство ничтожности себялюбия». «Если я хочу разумного, – писал Гегель, – то я поступаю не как обособленный индивидуум, а согласно понятиям нравственности вообще; в нравственном поступке выдвигаю я не самого себя, а суть. Но когда человек делает нечто превратное, он больше всего проявляет свою обособленность»[25].
Гегель трактует произвол как прежде всего антропологическую черту воли, обусловленную физиологической природой личности, не подчеркивая, что произвол, так же как и воля в целом, определенным образом выражает социальную природу человека, ибо чувства, страсти и склонности индивида,
составляющие содержание произвола, не являются только природнофизиологическими свойствами.
Произвол, по Гегелю, есть низшая, крайне ограниченная ступень свободы, на которой субъект может постоянно абстрагироваться от одного содержания ради другого. В этом смысле Гегель называет произвол отрицательной свободой. От истинной, субстанциальной свободы он отличается характером обусловливающих его мотивов, которые по содержанию являются субъективными и случайными. В отличие от произвола свобода воли означает подчинение воли своим собственным законам. «Как самой себе дающая содержание, воля есть у себя, свободна вообще; это ее определенное понятие»[26]. Поэтому не воля индивида устанавливает законы. Ни один закон, управляющий жизнью людей, не есть проявление воли отдельной личности, пусть даже выдающейся; все они по Гегелю, проявление мирового духа.
Данный принцип в применении к социальной сфере означает примат общества по отношению к личности, точнее – примат государства по отношению к индивиду, поскольку высшей формой социальной организации людей Гегель считал государство. «…Индивидуумы, – отмечал он, – предназначены вести всеобщий образ жизни…»[27]. В государстве каждый из