Однако профессионал как раз наоборот обычно решает задачи, подобные тем, которые он уже решал. Они совсем не обязательно оказываются интересными и посильными, но решать их приходится. Многое в решаемой задаче понятно, знакомо. Наш профессионал опирается на опыт: многочисленные стратегии, эвристики, навыки, организованные в систему — уже неоднократно оправдавшие себя и адекватные характерным для его профессиональной деятельности и мышлению. Конечно, каждая следующая ситуация, хотя и похожа на предыдущие, но обязательно несёт в себе новизну. Поэтому задача не может решаться только на уровне навыков. Однако же мышление оказывается неизбежно встроенным в деятельность и адекватным ей. Поэтому опыт, привычные отработанные шаги, приемы, принципы оказываются оправданными не только в организации шагов деятельности, но и этапов мышления.
Заметим в скобках, что и сам характер проблемности нередко носит необычный для лабораторных задач характер. Так, Е.В. Конева выделяет технологические и организационные типы проблемных ситуаций [48]. Важно и то, что нередко главной трудностью оказывается сложность, «комплексность» объекта. Профессионал должен не просто найти решение, но также и предусмотреть его реализацию, сопутствующие решению изменения, возникающие позднее последствия. Как правильно отмечал ещё Б.М. Теплов, приходится искать решения не безупречные во всех отношениях, а те, которые, имея известные издержки, все-таки в целом приводят к искомому результату. Умение учесть и предусмотреть как можно больше сопутствующих решению обстоятельств, изменений, вызванных решением, и минимизировать неизбежные негативные моменты — важнейшая особенность практического мышления. Другая особенность заключается в том, что центральная проблемность обнаруживается в сфере реализации технологического или организационного решения. И тогда это уже «задачи на общение», задачи на организацию работников на выполнение работы. Во всяком случае, если академическое мышление изучено весьма основательно, то изучение мышления профессионала по-видимому ещё только начинается.
Впервые на проявления стереотипии обратил внимание А.А. Смирнов [134]. В соответствии с планом исследований, не имеющих отношения к проблемам мышления, он проводил некоторые личностные методики с заводскими руководителями. При этом он заметил, что специфика каждого из испытуемых весьма ярко проявляется в том, как они отказываются от участия в эксперименте, какие выдвигают возражения, а затем — как и на каких условиях соглашаются. Этот процесс лишь позднее был специально смоделирован в исследовании Е.В. Коневой [47]. Однако сразу было заметно, что «принятие» нашей экспериментальной задачи было развернутым и сложным, шло по определенной программе. Так, уже соглашаясь, каждый из руководителей выделял на выполнение работы ограниченный отрезок времени, как правило, не интересовался содержанием работы, не слишком вникал в суть; но выполнял работу добросовестно. Легко было предположить, что свою сложную систему стереотипии руководитель распространил и на наше задание, что он включил это задание в систему деятельности.
Стереотипия у профессионала по-видимому заслуживает специального изучения, она представляет из себя сложный механизм «самоорганизации», осуществления «шагов» деятельности и мышления, своеобразных стратегий и включает в себя навыки, эвристики, способы, знания о свойствах, обобщения, механизмы оценивания и т.п.
Само слово «стереотипия» возможно не совсем удачное, и термин «самоорганизация» тоже занят. Но если вкладывать правильное содержание, помнить об известной гибкости и вариативности стереотипии, то едва ли будут трудности и с термином. Весьма основательно и глубоко важная проблема соотношения этого термина и его содержания обсуждается в работе Д.Н. Завалишиной [33]. Возможно, самым удачным окажется предложенный ею термин «профотип», если не забывать, что учебная деятельность тоже может рассматриваться как профессиональная.
Впервые явление подобное «стереотипии», было описано Л. Секеем [131]. «Существует некоторое «исходное знание» (например, о том, что «твердые тела имеет неизменный вес), непосредственно не обнаруживаемое в процессе мышления, но влияющие на него. Различные установки на решение задачи, характер подхода к ней — все это зависит от «первичного знания», которое тем самым содействует или препятствует выбору верного направления мышления. Состав этого первичного знания и его функциональная роль могут быть раскрыты с помощью соответствующих изменений экспериментальных условий. Интроспекция испытуемого не может доставить какую — либо полезную информацию для исследования» [131, с. 349]. В другом месте Л. Секей пишет об «исходных функционально-оперативных знаниях» [131, с. 362]. И весь его подход нам кажется перспективным и далеко не исчерпавшим себя. В «первичном знании» Л. Секея нас прежде всего интересует выстраиваемые на его основе «различные установки на решение задачи, характер подхода к ней». Важны также неосознаваемость этих образований и пути их обнаружения. Функциональная роль первичного знания может быть раскрыта с помощью изменения экспериментальных условий. Наиболее убедительным оказался вариант, при котором применение данной стереотипии бывает неадекватным.
По существу этот способ неоднократно применялся исследователями. Именно так, например, изучалось влияние «лишних» данных на процесс решения задачи [71]. Привычное представление о том, что в задаче дано всё необходимое и не должно быть ничего лишнего, приводило к затруднениям, испытуемые как правило настойчиво искали решение, использующее, все данные условия, а в найденном иногда правильном решении сомневались.
Любая деятельность формирует соответствующую ей стереотипию. Так учащиеся, читая учебную задачу сразу же выделяют условия, данные «для решения» и игнорируют — данные «для сюжета»; ещё до анализа условий задачи относят её к определенному типу, к области знаний, законы которой нужно применять. Для такого выделения, отнесения нередко используются вовсе не самые существенные признаки, а просто адекватные опыту. Не случайно Е.Ю. Артемьева говорила, что стереотипия — это некоторые «следы деятельности». Ошибки при ориентировании на несущественные признаки, о которых писал Л. Секей, действительно возможны. Так, незначительное изменение некоторых характеристик задачи с отсутствующим вопросом приводит к тому, что испытуемые принимают ее за «маленькую новеллу» и при пересказе и краткой записи выделяют не количественные данные, а, наоборот, «данные для сюжета» обстоятельства, стараются вычленить «интригу» и т.п. (В.А. Мазилов). Однако для учебной, «академической» стереотипии совсем не характерны некоторые важные черты стереотипии практического мышления. Стереотипия практического мышления обеспечивает сложные формы его встроенности в деятельность, его направленность на реализацию: обнаружение проблемности; определение степени ее значимости, смысла и необходимости ее преодоления; вычисление условий и их анализ — определение разрешимости проблемы, реализуемости, последствий; определение места и роли проблемы в контексте деятельности, а отсюда — времени и энергии, которые могут быть затрачены на разрешение проблемы.
Таким образом, развитие, движение мыслительного процесса как компонента деятельности — учебной, академической или профессиональной, производственной — обеспечивается сложной системой стереотипии, адекватной этой деятельности, её условиям, средствам, специфике задач и функций. Различия между академической и практической стереотипией становится весьма заметными, если, применяя принцип Л. Секея, пронаблюдать ситуацию, когда испытуемый неадекватно применит сложившуюся стереотипию. Так, в исследованиях Е.В. Коневой использовалось неосознанное стремление испытуемых при решении нейтральной задачи, не относящейся к сфере их деятельности, применить не только какие-то отдельные приемы и способы, характерные, для этой деятельности, но и общий подход к задаче, отношение к ней, требование к результату решения [48].
Использовалась задача, упоминавшаяся в работе А.В. Брушлинского [7]: «Двухметровая труба диаметром в 7 см вертикально врыта в землю на глубину до 2 м; в трубу упала спичка; как достать ее оттуда? (Ответ: налить воды, и спичка всплывет)». Среди испытуемых выделились две большие группы, резко различающиеся по способу решения. Решение задачи представителями первой группы имело черты, свойственные решению задачи в практической деятельности: наличие этапа принятия проблемы, индивидуализация средств решения, учет собственных возможностей и других аспектов реализуемости решения. В отличие от этих испытуемых, испытуемые второй группы воспринимали предложенную задачу как академическую, учебную, что выражалось в соответствующих чертах решения: отсутствие связи принимаемого решения с реальной жизнью и деятельностью, а также учета реализуемости этого решения, в силу чего решения не ориентированы на конкретного исполнителя и носят абстрактный, искусственный характер.