Если учесть реальный уровень психологической грамотности, защищенности и "вооруженности" населения России методами психологического сопротивления манипулированию, то становится ясной правота утверждения, что жертвой манипуляторов и их организаций может стать любой человек. Прежние формы общества в известной мере защищали отдельного человека от прямого психологического насилия извне, правда, часто за счет внутрикорпоративной психологической эксплуатации. В современном обществе, требующем от человека самостоятельности и самодеятельности, огромные массы людей оказываются один на один с мошенниками и насильниками в психологической сфере. Как нам представляется, проблема устранения психологического насилия из взаимодействия людей является решающей для ликвидации или сведения к минимуму всех других форм насилия.
Именно манипулирование, психологическое насилие порождает все другие проявления насилия и жестокости. Манипулирование - это психологическое насилие, т. е. такое воздействие на сознание и органы чувств человека со стороны другого человека или группы людей, которое побуждает его действовать в соответствии со скрытыми целями и интересами манипуляторов, тщательно скрываемыми от жертвы, особенно на первых этапах вовлечения ее в ловушку. У манипулирования две стороны, неотделимых друг от друга: одновременно эксплуатируется как потребность человека в любви и внимании, так и все его страхи, т. е. насилие осуществляется и в форме "любви", и в форме прямых и косвенных угроз и запугиваний.
Характерным приемом деструктивных культов является активное использование различных видов искусственной "любви" на первых этапах вовлечения жертвы в ловушку и применение угроз лишения "любви" на последующих этапах эксплуатации. В американской психологической науке существует несколько основных моделей деструктивного воздействия тоталитарных культовых групп. Классической является модель Р. Дж. Лифтона, изложенная в работе "Реформирование мышления и психология тотализма" (Lifton, R. J. Thought Reform and the Psychology of Totalism, 1961). Лифтон выделяет восемь элементов, приводящих, при одновременном и систематическом их использовании применительно к личности, к катастрофическому изменению сознания:
1. Контроль окружающей обстановки (среды) - жесткое структурирование окружения, в котором общение регулируется, а допуск к информации строго контролируется.
2. мистическое манипулирование - использование запланированной или подстроенной "спонтанной", "непосредственной" ситуации для придания ей смысла, выгодного манипуляторам. Например, физиологические и психологические изменения при переходе на вегатарианское питание объясняется "нисхождением святого духа".
3. Требование чистоты - резкое деление мира на "чистый" и "нечистый", "хороший" и "плохой". Тоталитарная секта - "хорошая" и "чистая", все остальное - "плохое" и грязное".
4. Культ исповеди - требование непрерывной исповеди и интимных признаний для уничтожения границ личности и поддержания чувства вины.
5. "Святая наука" - объявление своей догмы абсолютной, полной и вечной истиной. Любая информация, которая противоречит этой абсолютной истине, считается ложной.
6. Нагруженный (культовым смыслом) язык - создание специального клишированного словаря внутригруппового общения с целью устранения самой основы для самостоятельного и критического мышления.
7. Доктрина выше личности - доктрина более реальна и истинна, чем личность и ее индивидуальный опыт.
8. Разделение существования - члены группы имеют право на жизнь и существование, остальные - нет, т.е. "цель оправдывает любые средства".
Впоследствии Лифтон развил свою концепцию, дополнив ее моделью "удвоения личности" в работе "Нацистские врачи: медицинское убийство и психология геноцида" (Lifton, R. J. The Nazi Doctors: Medical Killing and the Psychology of Genocide, 1986). Он попытался объяснить психологические механизмы, которые позволили профессиональным врачам стать профессиональными убийцами, когда они были частью самого эффективного конвейера убийств, известного западной цивилизации: нацистских лагерей смерти. Это исследование привело к более точному пониманию того, как люди, психически здоровые, часто интеллектуальные, образованные и идеалистичные, довольно быстро могут становиться фанатиками движений, вся идеология и деятельность которых прямо противоречит их первоначальным взглядам на мир. Такая резкая и глубокая ресоциализация личности является результатом специфической адаптивной реакции в условиях чрезвычайного группового давления и манипулирования базисными человеческими потребностями. Лифтон назвал ее "удвоением". Удвоение заключается в разделении системы собственного "я" на две независимо функционирующие целостности. Разделение происходит потому, что в определенный момент член культовой группы сталкивается с тем фактом, что его новое поведение несовместимо с докультовым "я". Поведение, требуемое и вознаграждаемое тоталитарной группой, настолько отличается от "старого "я", что обычной психологической защиты (рационализации, вытеснения и т.п.) недостаточно для жизненного функционирования. Всем мысли, убеждения, действия, чувства и роли, связанные с пребыванием в деструктивном культе, организуются в независимую систему, частичное "я", которое полностью согласуется с требованиями данной группы, но происходит это не по свободному выбору личности, а как инстинктивная реакция самосохранения в почти невыносимых (психологически) условиях. Новое частичное "я" действует как целостное "я", устраняя внутренние психологические конфликты. В Аушвице врач мог через удвоение не только убивать и осуществлять вклад в убийство, но и молча оргнизовывать в интересах этого зловещего процесса всю структуру своего "я", все аспекты своего поведения.
Таким же образом, как показывает опыт "Народного храма", "Белого братства" и ряда других сект, человека можно подвести к почти бесконфликтному принятию идеи самоубийства. Удвоение отличается от традиционных концепций "расщепленного" сознания и "расщепленных" психологических систем личности (то есть составных личностей). Эти процессы считаются пожизненными моделями, которые начинаются в раннем детстве, обычно в ответ на серию травматических событий и крайне конфликтных отождествлений, которые незрелая психика не может постигнуть или интегрировать и остаться при этом нетронутой или "целой". Более того, диссоциированные или множественные "системы личности" индивида обычно сознательно не подозревают друг о друге, но скорее действуют независимо. При удвоении, однако, две "личности" знают друг о друге, и все-таки действия "злой" половины не имеют никаких моральных последствий для того "я", которое не несет на себе зла. Удвоения не бывает у детей даже тогда, когда они сталкиваются с подавляющей травмой.
Оно происходит у взрослых, реагирующих на крайнюю, но не непостижимую ситуацию (такую, как тоталитарный режим). Более того, у взрослого, который "раздваивается", присутствует элемент активного, адаптивного, участия как средство приспособления к крайности. Удвоение включает массированную психическую перестройку, однако оно может быть относительно временным и относительно легко обратимым. Само по себе удвоение не является ни плохим, ни хорошим. Говоря вообще, приспособительная потенциальная способность к удвоению является присущей человеческой психике и может быть со временем спасительной для жизни: для солдата на войне, например; или для жертвы жестокости, такой, как заключенный в Аушвице, который должен испытать какой-то вид удвоения, чтобы выжить. Но адаптивно "удвоенное "я" может стать опасно необузданным, как это произошло у нацистских докторов. Но кроме социальной опасности массового "удвоения" это явление в любом случае наносит тяжелейшую травму душе и психике человека, вынужденного его пережить, что прекрасно известно по опыту узников лагерей и ветеранов войн. Именно интенсивность и особенности воздействия в деструктивных культах таковы, что их трудно приравнять к обычным способам социализации и жизнедеятельности. Ближе всего к тому, что происходит в тоталитарных сектах - подготовка новобранцев в армии, само пребывание на войне, тюрьмы, концлагеря и разные подпольные группы. Чрезвычайность однонаправленного воздействия по силе и условиям при отсутствии равносильной конкуренции - вот что такое деструктивная культовая группа в социально-психологическом смысле. Если в нормальном обществе предлагаются различные (и противоположные, взаимоисключающие) идеи с более или менее одинаковой силой, то деструктивный культ, с этой точки зрения, это целенаправленная система для обеспечения исключительно одностороннего воздействия с максимальным исключением возможности выбора и с максимальным обеспечением силового воздействия одной идеи или личности. Таким образом, можно констатировать, что современные тоталитарные секты (деструктивные культы) способны создавать своего рода психологические концлагеря для душ завербованных в их ряды приверженцев, причем радикальнейшие изменения личности происходят для жертвы почти незаметно. Как представляется, именно этим описанным выше механизмом объясняется та тяжесть психологического травмирования личности, которая - в виде синдрома посттравматического стресса - почти в равной степени проявляется как у адептов деструктивных культов, так и у людей, прошедших либо страшнейшие застенки, либо попавших в условия войны. Все же в модели Лифтона есть и оптимистическая нота: даже после такого изощренного насилия истинная личность человека способна на возрождение и возвращение к нормальной жизни, если она изначально формировалась в обычной социальной обстановке. Есть все основания для эффективной помощи жертвам деструктивных культов. В зарубежной психологической науке, помимо вышеизложенного, разрабатываются социально-психологические и информационные модели радикального изменения сознания, а также модели разрушительного влияния на психику чрезмерных трансовых, гипнотических и медитационных состояний, вызывающих деструкцию наиболее сложных когнитивных структур и упрощающих структуру интеллекта и эмоций.