Гносеологическая редукция. Какой-либо редукционистский принцип в любом естественнонаучном построении неизбежен. Психологика принимает следующий принцип: логика процесса познания необходима и достаточна для объяснения всех явлений и механизмов психической жизни человека. Психологика действительно все мысли, чувства и поведение человека рассматривает как предопределенные процессом познания. В теории, таким образом, все, что человек делает, должно восприниматься как обусловленное только стоящими перед ним когнитивными задачами. Мотивы, эмоции, социальные отношения, психические отклонения – все это должно объясняться как следствие познавательной деятельности. Психологика тем самым позиционирует себя как последовательный радикальный когнитивизм и вслед за своей прародительницей – когнитивной психологией – предлагает рассматривать человека исключительно как существо познающее.
Оппоненты Аллахвердова, однако, недоумевали: неужели из логики познания можно вывести все богатство человеческих переживаний, все заведомо неразумные людские поступки? Жизнь самоценна, и человек, прежде всего, стремится жить, а не познавать. Неужели и эмоции – порождение познавательного процесса? Это интеллектуализация психики, заявляли они. Эта критическая нота особенно часто звучала после выхода в свет эссе по психологии искусства (Аллахвердов В, М. Психология искусства. Эссе о тайне эмоционального воздействия художественных произведений. СПб., 2001.). Неужели наслаждение искусством (как и любовь, гнев, счастье и пр.) – всего лишь «жар холодных чисел»? А. Ш. Тхостов отражает похожую точку зрения, когда пишет: «Психология вообще гипертрофирует рациональное познание (в чистом виде реально наблюдаемое лишь в специальных лабораторных условиях или в специфической научной деятельности), не замечая того, что в обыденной жизни человек есть существо далеко не рациональное. Противоречивость, совмещение противоположностей, логика желания представляют собой ошибки, которые следует не столько признавать как неизбежное несовершенство или игнорировать, сколько сделать предметом собственно психологического исследования, ибо ошибка говорит о сути человека часто больше, чем любое формально правильное исполнение» (Тхостов А. Ш. Психология телесности. М, 2002. С. 106.). Действительно, все сказанное верно, за исключением разве того, что рациональное познание не наблюдается ни в лабораторных условиях (где как раз самое интересное – ошибки), ни тем более в научной деятельности.
Однако с естественнонаучной точки зрения логическое описание (которое, собственно, и является итогом рационального познания) кажущегося иррациональным поведения возможно. Следовательно, психика (включая все, в том числе и эмоции, и фантазии, и иррациональные желания) в теории должна быть представлена как логическая система. В противном случае следует признать, что психология как естественная наука существовать не может. Не случайно Тхостов говорит о «логике желания». А его призыв изучать ошибки, по существу, означает, что ошибки поддаются логическому анализу, ведь только тогда они позволяют прогнозировать поведение. Другое дело, что подлинная рациональная логика психического нами непосредственно не осознается: субъективно переживается (в том числе эмоционально) только неожиданный для сознания (и поэтому кажущийся алогичным) результат ее неведомой работы.
Догадка. Если мозг (или даже организм в целом) рассматривать как идеальное познающее устройство, то какую функцию в познавательном процессе выполняет сознание? Аллахвердов предположил, что среди механизмов мозга существует один, названный им протосознанием, который по заданному алгоритму (в том числе используя алгоритм случайного выбора) принимает решение о поведении в ситуациях, когда у него нет критериев для выбора одной из нескольких равновероятных альтернатив. (То, что сознание активно востребовано именно в ситуации неопределенности, подчеркивают многие выдающиеся психологи – вспомним позиции У. Джеймса и А. Г. Асмолова.). А далее объясняет принятое решение неслучайными причинами, иначе говоря, приписывает сделанному случайному выбору статус закономерного. Этот механизм тем самым строит случайную догадку о том, какова реальность, как бы пытаясь угадать правила игры, по которым с ним «играет» природа. В дальнейшем, попадая в новые ситуации неопределенности, он будет действовать уже не случайным образом, а в соответствии с этой своей догадкой, до тех пор, пока не столкнется с ее опровержением. Если догадка не верна, то все равно принятые на ее основании решения ничем не хуже, чем решения, основанные на случайном выборе. Если же догадка верна, то он будет знать о мире то, о чем на самом деле не имел никакой информации. Напомним, что именно путем угадывания законов (правил игры, по которым играет природа) развивается естественная наука (см. тему 3).
При случайном угадывании, однако, трудно рассчитывать, что догадка вдруг окажется истинной, т. е. полностью соответствующей реальному положению дел. В самом лучшем случае она может быть не совсем точной, может быть правильной только в какой-то своей части. Тут в дело и вступает механизм сознания. Задача сознания как механизма состоит в том, чтобы, прежде всего, логически оправдать и так скорректировать догадку, чтобы согласовать ее с опытом. Тем самым механизм сознания защищает свои догадки (гипотезы) от весьма вероятного опровержения. Механизм сознания – это специальный механизм мозга, работающий как логический компьютер и обеспечивающий создание защитного пояса проверяемых гипотез.
Защитный пояс – термин И. Лакатоса, введенный для обозначения процесса зашиты научных гипотез от опровержения. Аллахвердов использует этот термин на основании экспериментально установленных законов, демонстрирующих, что механизм сознания активнее работает именно в тех случаях, когда поступающая информация противоречит ожиданиям (Аллахвердов присваивает этим законам имена: закон Фрейда-Фестингера, закон Узнадзе и др.). Эта работа направлена на сглаживание противоречий между ожиданием и действительностью, на подгонку имеющейся гипотезы к опыту.
Защитный пояс сознания проявляется и в других феноменах, в частности, в феномене, который автор называет законом Джеймса: осознаваемое содержание сознания не может быть неизменным или, по-другому, уже проверенные, подогнанные к опыту догадки перестают осознаваться. В частности, из сознания исчезает неизменная информация: перестаёт осознаваться неизменная стимуляция, из сознания ускользает неизменный контекст ситуации и пр. Любопытный пример действия этого закона – феномен забывания.
Человек осознает только то, что порождается механизмом сознания (хотя не все порождаемое осознается), а сам этот механизм, согласно обсуждаемому предположению, случайные явления всегда трактует как закономерные (автор называет этот феномен законом Юма). Следовательно, человек в принципе не может осознавать случайные явления как случайные – он с неизбежностью будет приписывать им закономерные тенденции. Это явление действительно обнаруживается в самой разнообразной эмпирике и подтверждается в многочисленных экспериментах. Человеку чуждо понятие случайности, заявляют социальные психологи. Вообще хорошо известно, что человек занимается самоподтверждением собственных гипотез. Практики констатируют такую же тенденцию и называют ее принципом Мейхенбаума, теоремой Томаса и пр.
Вот пример самоподтверждающей стратегии, в свое время весьма поразивший Л. Фестингера и повлиявший на создание им теории когнитивного диссонанса. В начале 1950-х гг. одна женщина, живущая на Среднем Западе в США, заявила, что получает сообщения из космоса. Вокруг нее образовалась группа горячих приверженцев. Как-то сентябрьским вечером ей пришло сообщение с планеты Кларион, которое гласило, что 21 декабря человеческая цивилизация будет уничтожена опустошительным наводнением. Однако саму эту женщину и ее последователей спасет летающая тарелка, которая прилетит с Клариона. Преданная ей группа людей пылко верила в ее пророчества: они бросили работу, раздали деньги и все свое имущество (кому нужны деньги на планете Кларион?), отдалились от друзей. В это движение под видом его сторонников внедрились психологи (в их числе был и Л. Фестингер), которые хотели увидеть, что произойдет, когда обнаружится, что пророчество не сбылось. Утром 20 декабря было получено послание с Клариона: всех участников группы заберут точно в полночь, но на их одежде не должно быть металла. Когда полночь прошла, а космический корабль не прибыл, группой овладело отчаяние. К четырем часам утра все сидели в ошеломленном молчании. Казалось бы, гипотеза окончательно опровергнута? Нет! Ведь всегда можно защитить гипотезу от опровержения путем введения дополнительного допущения. В данном случае так и случилось. В 4.45 пришло очередное сообщение с Клариона: больше нет необходимости в приземлении летающих тарелок. Оказывается, эти замечательные люди, просидев вместе всю ночь, излучали столько света, что спасли мир от разрушения. Услышав такие новости, вся группа возликовала. Подтвердилось, что все, что они делали, оказалось правильным.