Лифинцева Т. П. Философия и теология Пауля Тиллиха (стр. 40 из 50)

Вечное сейчас (три проповеди из книги)

П. Тиллиха [215]

Предисловие к публикации

Несколько лет назад в России было издано самое крупное произведение выдающегося протестантского теолога XX столетия Пауля Тиллиха (1886-1965) - его трехтомная "сумма", "Систематическая теология". До этого переводились "Теология культуры", "Мужество быть", "Динамика веры", "Кайрос" и др. Исходя из этих работ, мы представляем себе Тиллиха как философа и богослова-книжника и забываем о том, что он был также вдохновенным пастором, проповедником и публицистом. Между тем в автобиографическом эссе "Кто я такой?" (1964) Тиллих писал: "Большую часть моей литературной работы составляют эссе, а три моих книги - "Религиозное становление", "Истолкование истории" и "Протестантская эра" - это собрания статей, которые, в свою очередь, основаны на обращениях, проповедях и речах. И это не случайно. Я говорил или писал тогда, когда меня об этом просили, а ведь говорить просят куда чаще, чем писать книги. Но есть и другая причина: речи и эссе могут быть подобны винту, буравящему нетронутую породу, они стремятся быть на шаг впереди - возможно успешно, возможно нет".

Ниже мы предлагаем перевод трех проповедей из сборника "Вечное сейчас": "Одиночество и уединение", "Забывать и быть забытым" и проповедь "Вечное сейчас", давшая название всему сборнику. Сборник был издан в Лондоне в 1963 г.; вошедшие в него проповеди читались в 1940-е и 1950-е гг. и были обращены главным образом к американской аудитории. (К сожалению, точные даты и даже годы чтения проповедей установить не удалось.) Всего в сборник вошло шестнадцать проповедей. В них выделяются несколько тем: одиночество человека и его смертный удел, забвение, мужество перед лицом неизвестности, спасение в Божественном Присутствии. Тиллих здесь выступает как представитель религиозного экзистенциализма. Читатель, знакомый с его творчеством, сможет увидеть, что по уровню богословской рефлексии проповеди ничуть не уступают крупным произведениям, но их язык более яркий, живой и поэтичный. В этом смысле мы открываем для читателя новую грань творчества Тиллиха.

Главная тема (вынесенная в заглавие книги) - тема времени. Время относится к тем реалиям, которые всегда определяли смысловое поле человеческого мироощущения. В отношении проблемы времени Тиллих находится в традиции Отцов Церкви и в особенности Бл. Августина. У Отцов Церкви (в отличие от античных мыслителей) время постепенно отделяется от космической стихии и анализируется сквозь призму внутреннего мира. Бл. Августин писал: "В тебе, душа моя, измеряю я время" (Исповедь, XI, 27, 36). Именно у Августина время окончательно отрывается от

¹Тиллих П Кто я такой? Перевод Т.П. Лифинцевой // Вопросы философии. 2002. № 3. С. 168. Аврелий Августин. Исповедь. М., 1997. С. 229.

движения тел (земных и небесных) и претворяется в психологическую категорию -"растяжение души". Тиллих в духе августинианства принимает парадоксальность времени: оно складывается из того, чего уже нет (прошедшего), того, чего еще нет (будущего), и того, что есть, но не имеет длительности - мгновения настоящего, подвижной границы между прошлым и будущим. Все три модуса времени удерживаются в нашем сознании и существуют благодаря Божественному Присутствию в настоящем (в романских и германских языках "присутствие" и "настоящее время" обозначаются одним и тем же латинским корнем (praesentia и praesens): presence и present во французском, die Prasenz и das Prasens в немецком и presence и present в английском). Настоящее становится коррелятом присутствия. Время, с точки зрения Тиллиха, соотносится с вечностью (которая предстает не как бесконечность во времени, но как не-время) не через жизнь космоса, а через жизнь души. Бог - вечный создатель времени, время же возникает вместе с миром, а человеку даруется как его время. Вечное сейчас, Божественное Присутствие открывает для современного человека, погруженного в тревогу пустоты и бессмысленности, мир трансцендентного и помогает ему обрести мужество перед лицом небытия.

п. тиллих¹

ОДИНОЧЕСТВО И УЕДИНЕНИЕ

И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться в уединении; и вечером оставался там один.

Мф 14 : 23

I

"Оставался там один". Как и мы. Человек одинок, потому что он человек! В определенном смысле всякое творение одиноко. В величественной обособленности каждая звезда совершает свой путь во тьме бесконечного космоса. Всякое дерево растет в соответствии со своим законом, реализуя свои собственные уникальные возможности. Животные живут, борются и умирают ради одних себя, заключенные в границы собственного тела. Разумеется, они тоже рождаются как мужские и женские особи, рождаются в семьях и стаях. Некоторые из них являются стадными жи-

' Перевод сделан по изданию: Tillich P. The Eternal Now. Sermons. London: SCM Press, 1963.

.

вотными. Но все они одиноки! Быть живым означает быть телесным - телом, отделенным от всех других тел. А быть отделенным означает быть одиноким.

Это верно в отношении всякого существа, но в отношении человека - в большей степени, чем какого-либо другого существа. Он не просто одинок; он знает о своем одиночестве. Осознавая, кто он есть, человек задается вопросом о собственном одиночестве. Он спрашивает, почему он одинок и как может преодолеть свое одиночество - поскольку не может ни выдержать этого одиночества, ни избежать его. Такова судьба человека - быть одиноким и осознавать это. И даже Бог не может избавить его от этой судьбы.

В библейском повествовании о рае мы читаем: "И сказал господь Бог: не хорошо быть человеку одному . И сделал женщину из плоти Адама».2 Мы берем этот древний миф, чтобы показать, что изначально не было телесной разделенности мужчины и женщины - вначале они были едины. Но, признавая друг друга плотью от плоти своей, каждый остается в одиночестве. Они взирают друг на друга, и, несмотря на взаимное влечение, чувствуют свою взаимоотчужденность. В библейском повествовании Бог сам заставляет их осознать этот факт, говоря с каждым отдельно, делая каждого ответственным за собственный грех, слушая их оправдания и взаимные обвинения, произнося каждому отдельное проклятие и оставляя их переживать стыд собственной наготы. Каждый из них одинок. Сотворение женщины не преодолело того, что Господь определил как "нехорошее" для человека. Человек остается один. А сотворение женщины, хотя и дало Адаму помощницу, все же поставило рядом с одиноким человеческим существом другое столь же одинокое человеческое существо, и от их плоти произошли все другие люди, каждый из которых одинок.

Но мы все-таки спрашиваем: а так ли это на самом деле? Разве Господь не сделал чего-то лучшего? Разве наше одиночество не преодолевается полностью во встрече мужчины и женщины? Разумеется, это происходит в часы общения и мгновения любви. Экстаз любви способен поглотить человеческую самость в ее единении с другой самостью, и кажется, что разделенность преодолена. Но после таких мгновений взаимная изоляция людей ощущается еще глубже, чем раньше, вплоть до взаимного отторжения. Мы отдали слишком много самих себя, и теперь стремимся вернуть отданное. Наше стремление защитить собственное одиночество выражается в чувстве стыда. Мы ощущаем стыд, когда открывается наша внутренняя самость, мыслительная или телесная. Мы стараемся прикрыть собственную наготу, как это сделали Адам и Ева, когда осознали самих себя. Таким образом, мужчина и женщина остаются одинокими даже в самом близком единении. Они не могут проникнуть в глубиннейшее средоточие друг друга. А если бы это было не так, то они не могли бы быть друг для друга помощниками, не могли бы создать человеческое общество.

II

Наш язык тонко ощущает эти две стороны человеческого одиночества. Он создал слово "одиночество", чтобы выразить страдание быть одному. И он же создал слово "уединение", чтобы выразить радость быть одному. Хотя в повседневной жизни мы не всегда различаем значения этих слов, мы все же должны постоянно это делать, углубляя таким образом наше понимание человеческого предназначения.

В 25-м псалме мы читаем: "Призри на меня и помилуй меня, ибо я одинок и угнетен". Псалмопевец чувствует боль одиночества. Мы не знаем, каким именно было его одиночество, но знаем множество образов, которые одиночество может принимать. И все мы переживали некоторые из них.

2. Бт 2: 18. (Здесь и далее - ссылки и примечания переводчика.)

³ В Православной Библии это соответствует Псалму 24 ст. 16.

Чаще всего мы переживаем одиночество, наступающее после смерти тех, кто помогал нам забыть о собственном одиночестве, или после разлуки с ними. Это касается не только самых близких нам людей, но также и тех, кто подарил нам чувство единения - например, коллег, с которыми мы работаем, и с которыми у нас возник социальный контакт и духовное общение. Для многих людей такое одиночество [является] обычным состоянием и постоянным источником глубокой меланхолии. Вздохи бесконечного числа одиноких людей вокруг нас и во всем мире наполняют уши, открытые для любви.