Феодальная система вырастала естественно, но не бесконфликтно:
"В отдельные периоды в некоторых странах Западной Европы наблюдается тенденция к усилению зависимости крестьян, к их прикреплению, т.е. всякого рода ограничению их юридических возможностей и, в частности, их права покинуть землю и выйти из-под власти господина, - то, что называют "закрепощением". Тем не менее, как уже подчеркивалось выше, комплекс явлений, известных под названием "крепостничества", остался в целом чуждым Западной Европе не только в эпоху становления, но и в последующую эпоху расцвета феодализма; о крепостничестве в собственном смысле можно говорить лишь применительно к Восточной Европе конца средних веков" (А. Я. Гуревич).
Системы аллода и бенефиций складывались преимущественно по германскому, т.е. "горизонтальному" принципу, а, значит, путем договоров, соглашений между патроном и клиентом. Патрон постепенно превращался в сеньора, а клиент в вассала. Франкский государь был частью и вершиной этой системы, а не ее творцом.
Начавшееся в середине VII века во Франкском королевстве перераспределение в пользу галлов влияния и власти опиралось на активизированные галльские базовые ценностные принципы социализации, политического и правового строительства. Одним из "чисто галльских" институтов стал институт майордомов.
Власть короля уже с 687 года уступала власти его главного чиновника майордома Пипина. Сам институт майордома (от major domus - старший в доме) зародился около 600 года.
Майордом избирался из именитых вельмож и, возглавляя королевскую свиту, концентрировал в своих руках всю штабную власть и большую часть исполнительной власти. Его должность вскоре стала фактически наследственной, хотя он и назначался королем.
Уже Пипин обладал властью, которая превосходила власть короля. Он заставил короля Теодориха III назначить его майордомом Австразии, Нейстрии, Бургундии. В 719 году майордомом стал его сын Карл Мартелл.
В 732 году Карл Мартелл разгромил арабов, незадолго до этого покоривших Испанию. Это были арабы - победители готов и герцога Аквитанского, властителя Южной Галлии, которая была практически независимой от франкского государства.
Карл Мартелл объединил вокруг себя германские и германо-кельтские племена аламаннов, баваров, саксов и фризов. Правда, ненадолго. После победы начались раздоры между франками и саксами, фризами и герцогом Аквитанским.
В 739 году, в союзе с лангобардами, Карл нанес окончательное поражение арабам в Галлии и, соответственно, положил конец их планам покорения Европы. Затем он присмирил и своих союзников. Власть "управдома" оказалась сильнее власти короля и вождей германских племенных союзов. Галльский централистский принцип временно оказался сильнее германского горизонтального.
Столетие с середины VII до середины VIII века можно считать столетием роста силы и могущества Франкской державы и столетием ее ускоренной "галлизации":
"Итак, что было главным в двухвековом меровингском эпизоде нашей истории? Быть может, тот медленный, молчаливый процесс, в результате которого галло-римское и франкское общество слились воедино? Смешение двух этих обществ происходит "при дворе, в графствах и епископствах, в деревнях-". Могилы на кладбищах уже ничем не отличаются друг от друга. Мало-помалу была достигнута та гомогенизация двух культур, двух народов, которая, бесспорно, способствовала общему прогрессу Галлии" (Ф. Бродель).
Сложилась система раннего феодализма. В VII-VIII веках сформировались основы "горизонтального" государственного права. Племенной мир преобразовался в чрезвычайно пеструю мозаику соседских общин, объединенных в корпоративные и патрониально-клиентские структуры, которые, в свою очередь, посредством общих собраний: тингов, судов, пиров, а на сословном и общегосударственном уровне - сеймов, соборов и рейхстагов, создали устойчивые политические образования.
В первой половине VII века вся система германского мира оказалась "по-зимнему" разбалансированной. Во второй половине VII - первой половине VIII века утвердились новые институты, имеющие галльское ценностно-целевое происхождение. Эти новые институты в галльской части германского мира уже не могли быть искоренены, хотя в IX-X веках были существенно ослаблены после нового (макролетнего) старта германской нации-общины.
Три мира в германской Европе
Конечно, сложнейшие процессы в германском мире не сводились лишь к процессам образования германо-галльского социального и политического союза во Франкском королевстве.
Существовало, как минимум, три меньших мира в мире общегерманском.
Первый - это германский мир, слабо затронутый "чужими" влияниями. К нему можно однозначно отнести Скандинавию, Саксонию, Данию, Англию.
Второй-это галло-германский мир Северной Галлии (Нейстрии) и Галли Южной (Аквитании) и германо-галльский мир северо-западной Нейстрии, а также Австразия, Бургундия, Аламанния (Швабия) и Бавария. В этом мире шли интенсивные процессы переплетения галльских и германских начал.
Третий мир - это латино-германский мир в Италии и Испании, где из-за "макрозимнего" характера латинских наций национально-общинное взаимодействие происходило очень вяло: сравнительно немногочисленные германцы оставались как бы сами по себе на верхних этажах общества, а "латиняне" - сами по себе и внизу. Это ослабляло сложившиеся там общества. Поэтому арабское вторжение в Испанию легко и быстро уничтожило "верхушечных" германцев-готов, а низовые "испанские латины" покорились новым завоевателям. Италия же стала яблоком раздора между византийцами, арабами, германцами и норманнами.
А. Я. Гуревич дает "трем мирам" отличающееся от этого объяснение, которое, впрочем, не противоречит, а дополняет предлагаемое здесь ценностно-общинное истолкование различий между ними:
"В тех странах Европы, которые в древности входили в Римскую империю и характеризовались развитыми рабовладельческими порядками и в которые переселилось относительно небольшое число варваров, в период раннего средневековья феодальное развитие идет медленно. В них не возникает устойчивых форм государства, сохраняются отношения земельной аренды, которые без известных натяжек трудно причислить к феодальным держаниям, долго не изживается рабство. Затяжной процесс феодализации наблюдается и в странах преимущественно германского пути развития, где римский элемент был слаб или влияние его ничтожно. Здесь длительно сохранялись порядки "военной демократии" и было устойчиво свободное крестьянство. Лишь там, где синтез позднеримских и варварских порядков был более "уравновешенным", где оба элемента выступали "соразмерно", феодализм развивался быстрее и наиболее интенсивно и принял "классический" облик".
О слабости взаимодействия германцев-готов (первых германских завоевателей Италии), об относительной автономности римского населения и готской верхушки можно судить на основании следующего свидетельства:
"Готы заняли в Италии приблизительно такое же положение, какое некогда занимали спартиаты в древней Лаконии, - положение военной аристократии. На выделенных им участках они жили, руководствуясь народным правом, а коренное народонаселение жило по своим римским законам, которые Теодорих полностью признавал. Споры и тяжбы между готами и римлянами улаживал готский граф при помощи римского юриста, и общественные отношения, установившиеся между двумя народностями, прекрасно рисуются в поговорке того времени, которую приписывают Теодориху: "Знатный гот охотно принимает на себя роль римлянина, а бедный римлянин весьма охотно прикидывается готом". Но действительного слияния или хотя бы сближения этих элементов не было" (О. Егер).
В Испании также, как при готах, так и при арабах, сохранилась автономия местного населения от его верхних слоев:
"Нельзя сказать, чтобы арабы в Испании, где они, главным образом, обращали на себя внимание франкской политики, уничтожили существовавшую там культуру и вообще выказали себя варварами: населению Пиренейского полуострова жилось под их властью лучше, чем под властью вестготов. Туземцы сохранили свою земельную собственность; араб не занимался земледелием, а получал пропитание отчасти натурой в виде дани от побежденных. Последние, сверх того, платили поголовную дань, как и теперь ее платят христиане туркам в Турции. Эта дань была формальным, несколько унизительным, но не обременительным признанием господства правоверных над "неверными" (О. Егер).
Почему я называю весь этот мир германским?
Потому, что именно германцы в то время создали единый политический и правовой язык, основанный на германских принципах-ценностях. Возвышавшиеся галлы приняли этот язык, как и апатичные италийцы, ведь он не мешал их собственному развитию и функционированию их собственного права.
В процессе развития германская империя соглашений станет феодализмом, а народные собрания станут публичной основой Империи, как системы аристократических сеймов и рейхстагов, на которой и базировалась власть германских императоров.
Германская (как и греческая) способность договариваться и учитывать интересы даже совершенно чуждых народов стали единым языком Европы и остались им до конца феодализма.
Европа в течение тысячи лет была в основном объединена германским "правовым языком". Хотя уже ко временам Карла Мартелла этот мир не был собственно германским даже в узком политическом смысле. В VII веке он становится германо-галльским, а в XI германо-латино-галльским.
Южногерманская взвесь
Южная Германия: Аламанния (Швабия) и Бавария, еще со времен Цезаря была взвесью галлов и германцев. Сепарация произошла везде, но не на юге Германии. Там так и осталась взвесь, ставшая пороховой бочкой, источником гениев и идей на протяжении всей истории Раннего и Высокого Средневековья.