"Демографический подъем был, по всей вероятности, особенно сильным около 1200 г. Выведенные Слихером Ван Басом индексы прироста населения за пятидесятилетний период дают 109,5 за 1000-1050 гг., 104,3 за 1050-1100 гг., 104,2 за 1100-1150 гг., 122 за 1150-1200 гг., 113,1 за 1200-1250 гг., 105,8 за 1250-1300 гг. С 1200 г. по 1340 г. население Франции возросло, очевидно, с 12 до 21 млн. человек, Германии - с 8 до 14 млн., Англии - с 2,2 до 4,5 млн. Эта фаза роста расположена между двумя периодами демографического спада, когда население Европы сократилось приблизительно с 67 млн. чел. в 200 г. до 27 млн. к 700 г. и с 73 млн. в 1300 до 43 млн. в 1400 г." (Ле Гофф).
Фридрих II, как и Филипп Август, и Людовик Святой оказались достойны своего великого времени. Смерть застала этого великого человека в самой гуще борьбы:
"Не падая духом, Фридрих из Южной Италии снова пошел в Ломбардию, но 13 декабря 1250 г. скончался в замке Фиорентино близ Лючеры. "Так кончил жизнь, - говорит Матвей Парижский, - величайший из земных государей, изумивший и взволновавший мир; перед смертью с него было снято отлучение; на него надели мантию одного цистерцианского монаха, и умер он, как передают, в сокрушении и раскаянии". Напротив, папский биограф изображает его в последние минуты скрежещущим зубами и испускающим вопли. Но спокойствие, с которым он делал распоряжения о своем наследстве, опровергает эту клевету" (Э. Лависс, А. Рамбо).
Ему наследовал его сын Конрад, но в 1254 году он умер. В Германии начался тяжелый период междуцарствия.
VII. Сердце Европы
Почему падение Германии оказалось столь ошеломляюще резким? Почему вслед за вершиной духа и силы оказалась пропасть бессилия и морального убожества?
Может быть и не было этой вершины? Виновата ли в этом германская "летняя зима", какой-то архетипный порок национального духа или это всего лишь следствие германо-итальянского противоборства? Или это миссия германцев: возноситься до неба и падать в пропасть, причем всем миром, всей страной?
Это миссия. Ведь Германия создана для служения другим. Это жертвенно-имперская нация. Впрочем, все империи - это жертвы. Просто германцы строят долго и с любовью, а разрушают быстро и безоглядно, наверное, чтобы скорее пройти этот разрушительный этап как эпизод и, вдохновившись снова, вновь начать долгое трудное восхождение.
Крушение произошло между 1254 и 1273 годами:
"Время от смерти Конрада IV (1254г.) до нового избрания всеми желанного и признанного главы государства, последовавшего только в 1273г., обычно называют междуцарствием. Писатели, близкие к этой эпохе, говорят о ней с ужасом и характеризуют ее словами священного писания: "В то время не было судьи в Израиле, и каждый делал то, что ему вздумается" (О. Егер).
Период 1237-1285 это третья или "зимняя" четверть германской большой осени. Это ненастная пора, когда дух нации-общины дает неадекватные ответы, но действует со всей решительностью.
Партикулярный дух германской нации проявился в это время с небывалой разрушительной силой. Началась война всех против всех: союзов городов с союзами аристократов, общества против императора, разных частей Германии друг против друга, сословий между собой.
Наконец, в 1273 году Рудольф Габсбург, в то время один из князей из Южной Германии, был избран германским королем. Он правил до своей смерти в 1291 году, так и не став римским императором. Личностью он был заурядной и все свои силы отдал не на борьбу за единство страны, а на обогащение своего рода, в чем и преуспел, заложив основу будущего величия Габсбургов.
С 1291 по 1298 год германским королевством правил Адольф Нассаусский - "король баронов и вольных городов", пока он не был побежден сыном Рудольфа, Альбрехтом(1291-1308).
Сравнивая греческий и германский дух, пора обратить внимание на существенное различие между "экклесиальностью" греческой и "экклесиальностью", а точнее "народностью", германской.
Экклесии были общеполисными территориальными собраниями, в которых участвовали все граждане, проживающие на данной территории. Но в поздних греческих союзах участвовали только делегаты, направленные на общесоюзные собрания.
Германский мир создал собственный - аристократический вариант экклесиальности, имеющей одновременно народно-почвеннический и военно-сословный характер.
Германские императоры и короли немыслимы без сеймов и рейхстагов. Здесь, в отличие от строгой, а часто фальшивой, демократии, проявляющейся в соборности духовного сословия, которое ощущает себя чиновничеством и потому привязано к должности и к воле начальства, действовала более свободная и естественная демократия крови, естественное аристократическое право.
Это право особого сорта людей. Дети по праву рождения, родители - по праву сильнейшего, сильного в ратном труде, имеющем объективный и очевидный характер. В ратном труде, в отличие от труда "поповского", который толи служит Богу, толи прислуживает церковному начальству, присутствует простое естество и правда. Поэтому аристократия "лучше" духовенства.
Но не следует из этого делать вывод о том, что католическая Церковь в Германии была чем-то чужеродным, неким воплощением враждебного итальянского начала в теле германской нации. Ведь подчинение папе римскому, теоретически находящемуся вне досягаемости даже для императорской власти, вполне соответствует принципу "пристройки сбоку", как основному правовому и политическому принципу объединения германцев.
Это создавало для всех духовных князей некое поле параллельных друг другу сил, позволяло им находиться (самое главное!) в равных правовых условиях по отношению друг к другу и к светской власти. В этих условиях они могли строить друг с другом, и даже с королем и императором, вполне горизонтальные отношения, столь органичные для германцев. Но и сами короли нуждались в помощи Церкви:
"Впрочем, кто лучше церкви мог помочь государям? Лев III сотворил Карла Великого, в значительной мере бенедиктинцы из Флери (аббатства Сен-Бенуа-сюр-Луар) и из Сен-Дени сотворили Капетингов. Церковь, играла на двойственности королевской власти - главы феодальной иерархии, но также и главы иерархии иной, государственной, публичной власти, чуждой феодальному порядку. Церковь поддерживала ее против опасного противника - власти военной: священник помогал королю смирить воина" (Ле Гофф).
И даже сам папа был для германских феодалов в значительной мере горизонтален, поскольку был далек, был чужак, обычно был не в ладах с императором. Папа, в случае чего, мог и защитить германских князей от императора. Не случайно папские отлучения уже XII веке стали чем-то вроде разменной монеты: отлучил - снял отлучение, снова отлучил - снял.
Во времена Средневековья папская власть совсем не мешала германской Церкви жить и работать. Она помогала ей сохранить себя и свой национальный характер.
Это верно и для германской аристократии, для которой власть императора должна быть ограниченной не только сеймами и рейхстагами, не только мощью самой аристократии, но и значением некоего высшего принципа, верховного арбитра. К нему, при случае, можно обратиться и вокруг него - сплотиться. Таким принципом стал принцип папского верховенства, ценимого, кстати, и за его итальянское происхождение. За то, что он был вне поля германских страстей и отношений.
Но тем и другим было совершенно невыгодно падение одного из двух столпов авторитета и власти: императорского и папского, а, значит, и решительная победа одного над другим.
Характер германской нации, как он сложился в борьбе с Римской империей - это жертвенно имперский характер. Германцы стремятся вширь. Им уютно только в сообществе разных народов. Ради такой конфедерации-империи они готовы поступиться многим, в т.ч. властью и богатством. Главное, чтобы были приняты их основные ценностные установки, чтобы, тем самым, были приняты и они сами в их естестве.
Примерно так они жили и в осеннем макроцикле, начавшемся в XVI веке, вплоть до конца XVIII века, считая себя центром и сердцем Европы, не помышляя о колониях и не стремясь к политическому единству. Они страдали от войн и экспансий великих централизованных держав, но, "раздаривая" своих князей в короли и императоры всему миру, ощущали, что по нервам Германии проходят импульсы от всех сколь-нибудь значимых европейских событий, накапливали мысли и знания, чтобы облечь их потом в квинтэссенцию германской мудрости.
Но встретить спокойную старость Германии не дали. Плебей Наполеон нарушил ее душевный покой и дал начало процессам, которые привели ее под семидесятилетнее господство антинационального режима.
Этот режим оформился сначала в империю Вильгельмов - I и II (в 1870-1918), а, затем, после поражения в Первой Мировой войне и периода Веймарской республики, в нацистский Третий рейх.
VIII. Первый инфаркт
Междуцарствие
Третья четверть большой германской осени 1233-1281 началась с последними годами правления Фридриха II.
В это время он конфликтовал со своим сыном, жестоко подавил северо-итальянский союз городов, но в 1238 году его итальянская политика потерпела, как позже оказалось, окончательную неудачу. В 1239-1250 он был вовлечен в ожесточенную борьбу с папами, лишь прерванную двумя годами, прошедшими между смертью папы Григория IX и избранием в1243 году нового - Иннокентия IV.
Последние годы Фридриха были омрачены избранием германских антикоролей: в 1246 году графа Тюрингского, а затем Вильгельма Голландского. Ослепленный страшным подозрением Фридрих лишил зрения своего ближайшего друга Петра де Винеа.
События все более явно указывали на то, что наступает новая эпоха - эпоха "осенней" паранойи германского духа, когда германский партикуляризм на время превратился в разрушительную силу.
Партикуляризм, бывший социально-политической основной триады германского духа, в это время выпятился, выпучился, приобрел некое самостоятельное значение, перекосившее все здание германской государственности: