Особенно заметными были демонстрации протеста, организованные студентами в ноябре 2010 г., в которых приняло участие около 50 тыс. человек, и самая массовая за последние годы однодневная забастовка госслужащих в начале июля 2011 г.
Не меньшее значение имели и демарши целого ряда крупных учёных, видных деятелей бизнеса, помещенные в таких со-лидных изданиях, как «Файнэншл таймс», «Обсервер», «Гарди-ан» и ряде других. В статьях и блогах они аргументировано до-казывали контрпродуктивность жёстких сокращений госрасходов, ведущих не к укреплению экономики и финансов, а к сни-жению потребительского спроса, росту безработицы и ряду других нежелательных последствий[39].
Весьма примечательно, что основной «потерпевшей стороной» как массовых протестов, так и критических выступлений в прессе стали не столько консерваторы, сколько литеральные демократы и их лидеры. Как писал корреспондент «Гардиан», студенты не смогли добиться своего, но они «разрушили репутацию Клегга»[40].
На первый взгляд такого рода реакция общественности выглядит не совсем логичной, поскольку главным инициатором и основным исполнителем принимаемых решений были и остаются, конечно же, консерваторы. Но от них, собственно, другого и не ждали, тогда как с участием либерал-демократов в правительстве многие связывали надежды на прогрессивный соци-ально-экономический курс. Именно потому, что они не оправдали ожиданий и надежд избирателей, по ним, в основном, и ударила волна недовольства.
Сказанное подтверждает динамика изменения партийных рейтингов, фиксируемых многочисленными опросами общественного мнения. Если рейтинг консерваторов не претерпевал особых изменений, то уже с осени 2010 г. рейтинг либеральных демократов, не говоря уже о самом Н. Клегге, резко пошёл вниз. К началу 2011 г. один из опросов показал, что либдемов поддер-живает всего 7% избирателей[41], а на дополнительных выборах в одном из округов Шотландии за них проголосовало всего 2,2% (против 12% на предыдущих выборах)[42], и они потеряли избирательный залог.
Пожалуй, самый серьёзный удар по их репутации был нане-сён в ходе местных выборов 5 мая 2011 г. и проводившегося од-новременно референдума об избирательной реформе. Что касается выборов в местные советы, то, как писала пресса, их результаты для ЛДП оказались самыми плохими за целое поколе-ние. В Шеффилде, где родился Клегг, и где поддержка партии была всегда особенно высокой, ЛДП не досчиталась около 200 муниципальных представителей, а освещавший ход выборов корреспондент резюмировал их результаты как «экзистенциональный кризис» партии[43].
Самый неприятный, но закономерный провал ожидал либеральных демократов при подсчёте голосов, поданных в ходе ре-ферендума. Если в течение ряда лет большинство избирателей было склонно поддержать реформу (ещё в конце 2010 г. опросы фиксировали перевес её сторонников на уровне 12%[44]), то уже с ранней весны 2011 г. начали преобладать минусовые показатели. К апрелю доля противников реформы поднялась до 58%, хотя ещё в феврале её сторонники лидировали с отрывом в 2%[45]. Правда, уже в январе стало ясно, что лейбористы, на голоса ко-торых, помимо собственных сторонников, рассчитывали лидеры ЛДП, будут скорее «против», чем «за». Из 253 членов лейбо-ристской фракции в парламенте за реформу высказались всего 114 человек, и в дальнейшем их численность лишь снижалась.
Подсчёт голосов подтвердил самые худшие ожидания ЛДП и её союзников: доля голосовавших против реформ составила 67,9%, то есть ⅔ всех поданных голосов[46].
Столь резкое падение числа сторонников избирательной ре-формы вряд ли можно объяснить лишь тем критическим состоя-нием, в котором оказалась ЛДП. Главная причина, скорее, в дру-гом, а именно во всей системе межпартийных отношений, и осо-бенно отношений либерал-демократов и лейбористов, сложив-шейся накануне референдума. Не секрет, что основную массу сторонников реформы все последние годы составляли члены и избиратели ЛПВ. И если бы отношения между обеими партиями оставались прежними или почти прежними, то, учитывая, что в сумме их сторонники составляли накануне референдума 52% электората[47], результат голосования мог бы быть существенно иным.
Сказанное означает: на судьбе избирательной реформы в Ве-ликобритании отнюдь не поставлен крест, заинтересованность британского избирателя в ней была временно, и возможно надолго, «перебита» политической конъюнктурой и партийно-по-литическими схватками и неурядицами. Однако это значит, что конъюнктура может вновь поменяться, и избирателю представится возможность сказать своё слово, исходя из более глубоких побуждений.
Вернёмся к самой ЛДП. Падение её популярности во многом было связано с поведением её лидеров, пытавшихся в боль-шинстве своём позиционировать себя в качестве лояльных партнёров Кэмерона и К° и проводить так называемую политику согласия.
Неудивительно, что к концу 2010 г. многие видные либералы стали поговаривать о желательности выхода партии из правительства и разрыва коалиционного соглашения. Пошли разго-воры о возможности раскола партии, а часть её членов стала пе-реходить к лейбористам.
По сути дела партии либерал-демократов пришлось распла-чиваться не только за пассивность и податливость своих лидеров, но и за промахи и неудачи консерваторов, которые, как вы-разился один из их критиков, ещё не научившись ходить, побе-жали. При всём том, консерваторы действовали энергично и на-пористо, а их престиж практически оставался почти на том же уровне, что и престиж лейбористов (слабый рост рейтинга последних не в последнюю очередь объяснялся неуверенным, по крайней мере, поначалу, поведением их нового лидера).
В начале 2011 г. в близких к либеральным демократам кругам стали поговаривать даже о возможной отставке Клегга, а ряд известных деятелей партии стал открыто критиковать общий курс правительственной политики. Наиболее заметной фи-гурой в этом плане был заместитель министра финансов по про-блемам бизнеса Винс Кейбл, который назвал некоторые из мер правительства (в частности, решение упразднить региональные агентства развития) близкими к «маоистским» и хаотичными[48]. Подобным же образом он критиковал и подготовленную тори реформу здравоохранения[49].
По мере роста протестов «изнутри» и «извне» в ЛДП усили-валось напряжение, всё громче становились голоса, требующие изменения как «правил игры» внутри коалиции, так и политиче-ских позиций самого её руководства. На конференции партии в марте 2011 г. делегаты подвергли решительной критике поведе-ние Клегга и солидарных с ним членов правительства, потребо-вав кардинально изменить отношения с партнёрами по коалиции и пересмотреть ряд совместных решений по целому кругу вопросов и, в первую очередь, по вопросу о реформе систем здравоохранения и образования. Если тори не пойдут на уступки, заявили делегаты конференции, то какой смысл продолжать участвовать в коалиции? Попытка Клегга защищать одобренную правительством реформу здравоохранения потерпела поражение, и весь ход конференции показал, что для выхода из кризиса партии необходимо не просто настаивать на тех или иных конкретных сдвигах в деятельности коалиции, но подвергнуть ревизии саму «генеральную линию» партии и её руководства[50]. Результаты местных выборов и референдума лишь наглядно подтвердили обоснованность критического настроя делегатов.
Примечательно, что не только большинство членов и сторонников ЛДП, но и основная масса избирателей, как показал ряд опросов общественного мнения, отвергли взятую коалиционным правительством на вооружение идею «большого общества», послужившую своего рода концептуальной основой и ре-формы здравоохранения, и реформы образования, и ряда других правительственных инициатив[51].
Выше уже отмечался факт «корректировки» самими консер-ваторами ряда своих решений и инициатив по реализации идей «big society». В силу отмеченных выше причин либеральные де-мократы в правительстве и их лидер вынуждены были, по край-ней мере, на словах, предлагать более смелую корректировку и своих, и правительственных решений и инициатив. В конце 2010 г. газета «Обсервер» насчитала целых двадцать нарушений либерал-демократами своих обязательств (на английском поли-тическом жаргоне – «поворотов на 180°»): в области налогообложения, банковской реформы, платы студентов за обучение и др. Газета сделала вывод, что так называемая новая политика фактически мало чем отличается от старой[52].
Лишь с весны 2011 г., и особенно после местных выборов и референдума 5 мая, в поведении лидера партии и её руковод-ства наметился перелом. Связан он был отнюдь не только с не-обходимостью выправить пострадавшую репутацию партии и её лидеров, но и с обстоятельствами более общего порядка. Главным из них послужил кризис той версии социал-либерализма, которая с лёгкой руки «новых лейбористов» превратилась в «мейнстрим» политической идеологии Великобритании. Несмо-тря на изрядную долю антиэтатизма и тэтчеризма в этом мейнстриме, роль государства в социальной сфере на практике почти не изменилась, а нагрузка на бюджет становилась всё более обременительной. В условиях кризиса 2008–2009 гг. устарелость традиционного подхода стала очевидной для многих из тех, кто делал погоду в Лейбористской и Либерально-демокра-тической партиях, не говоря уже о консерваторах.