Однако если консерваторы попытались использовать новую ситуацию для продвижения обновленной и приукрашенной вер-сии тэтчеризма, то лейбористы и основная часть либералов отда-вали себе отчёт в том, что уход государства из социальной сфе-ры чреват самыми нежелательными для общества последствия-ми. Изменения в социальной политике необходимы, но они ни в коей мере не должны носить столь «революционный» характер.
Ощущение необходимости перемен в первую очередь сказалось на ситуации в правящей Лейбористской партии, пережи-вавшей перед выборами 2010 г. и идейно-политический кризис, и кризис руководства. Что же до лидеров консерваторов и либерал-демократов, то, не будучи связанными узами власти, они попытались использовать новую ситуацию, чтобы предстать в качестве своего рода новаторов и обновленцев.
Собственно, идея «большого общества» и «малого социаль-ного государства» явилась той находкой, которую они, хотя и далеко не в равной степени, сочли целесообразным выдвинуть на авансцену политической жизни. В какой-то мере это им уда-лось, но чем больше времени проходило после формирования коалиции, тем яснее становилась невозможность реализации концепции в сколько-нибудь полном виде. Не смогли найти се-бя спустя год после выборов и лейбористы, новый лидер которых Эд Милибэнд и его единомышленники вплоть до настоящего времени так и не очертили контуры сколько-нибудь привлекательной и обоснованной альтернативы «блэризму».
Консерваторы, получив в свои руки бразды правления, создавали впечатление, что именно они держат «корабль на плаву», а лейбористы в глазах большинства недовольных политикой тори выглядели если не реальной, то потенциальной альтер-нативой их правлению. Что же касается ЛДП, то либеральные демократы не могли использовать ни тот, ни другой «козыри». В подобной ситуации им не оставалось ничего иного, как в срочном и даже сверхсрочном порядке начать демонстрировать свою роль в качестве реального, а не фиктивного участника по-литического процесса. Причём играть новую роль они должны были не только в рамках коалиции, но и как партия, претендую-щая на самостоятельность своих идейно-политических позиций.
Конечно, гораздо легче и проще проявить себя, продемонст-рировав более весомую роль в коалиции, и именно здесь руководство партии к весне 2011 г. заметно активизировалось. Более того, стало добиваться определённых уступок от своих партнёров. Во время обсуждения ключевого для социальной сферы за-конопроекта о здравоохранении и в правительстве, и в парламенте Ник Клегг, по словам корреспондента «Гардиан», «нашёл свой голос» и добился того, что уже подготовленный билль был направлен на доработку[53]. И в этом, и в некоторых других случаях он поменял первоначальный стиль взаимодействия с Кэмероном[54], чья склонность к «разворотам»[55] существенно облег-чала реализацию «нового курса» лидеров ЛДП.
Учитывая, однако, реальное отношение сил и в правительст-ве, и в парламенте, добиться существенных изменений проводи-мого Кэмероном и его коллегами курса «жёсткой экономии» ни Клеггу, ни другим членам кабинета и правительства, несмотря на все их усилия, не удавалось. Данные обстоятельства послужили одной из причин заметного роста публичной активности Клегга и других его коллег по выдвижению ряда собственных инициатив, не согласованных с консерваторами[56]. В совокупно-сти с заметно оживившейся партийной деятельностью на местном уровне, подобного рода предложения и инициативы были явно рассчитаны если не на быстрое, то на постепенное выправ-ление того негативного имиджа, который сложился у ЛДП и её лидера к этому времени.
Однако, главной проблемой либерал-демократов, без решения которой никакая партийно-политическая активность не мо-гла вывести партию из кризиса, оказалась крайне слабая отдача от поисков новой, а точнее – обновленной идейно-политической идентичности, в которой столь остро нуждалась партия. Она не сумели найти никаких новых идей и концепций, разводящих её с тори[57], хотя ряд инициатив Клегга и его коллег, особенно в об-ласти здравоохранения и образования, шёл явно вразрез с тем конкретным содержанием, которое Кэмерон и другие консерва-торы вкладывают в идеи «большого общества» и «локализма».
Начало поисков ЛДП нового кредо обозначило опубликованное в июле 2011 г. письмо 50 видных деятелей партии (поли-тиков, учёных, социологов, экономистов), выступивших за радикальное реформирование всей банковской системы и ряд дру-гих не менее радикальных предложений, которые, по их мнению, требовали «полного разрыва» с консерваторами. В письме также говорилось, что ряд авторитетных либеральных демо-кратов уже готовы к тому, чтобы совместно с лейбористами разрабатывать детали банковской реформы, рассматривая её как часть нового «прогрессивного альянса». Комментируя письмо, газета «Гардиан» писала, что предложение покончить с «банка-ми-казино» чревато расколом коалиции[58].
Что касается сферы социальных услуг, то ряд видных либерал-демократов, и не только в правительстве, продолжал отстаивать необходимость реформ в этой сфере в контексте идей «большого общества» и прогрессизма. Многие специалисты, в том числе из либерального лагеря, довольно логично обосновы-вали сомнения относительно того, «как долго система социаль-ных услуг может продолжать существовать в своём нынешнем виде». Без существенной коррекции системы здравоохранения, пожирающей непропорционально высокую и постоянно расту-щую часть национального дохода и бюджета, доказывали они, страна, неизбежно утратит конкурентоспособность, а качество услуг продолжит снижаться.
Начавшиеся дискуссии затрагивают и ряд других ключевых проблем социально-экономического развития страны[59].
* * *
Из сказанного со всей очевидность следует, что ни простой возврат партии на позиции докризисного социал-либерализма (к чему склоняется немалое число её членов и сторонников), ни попытки подновить и приспособить «под себя» идеи консерваторов, не решат проблем, с которыми столкнулась ЛДП в новой для себя и страны ситуации. Поиск новой или обновлённой иден-тичности будет, конечно, продолжаться, и не только точку, но даже запятую в этом поиске ставить пока нет никаких оснований.
Я.А. Грабарь*
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ КОНСЕРВАТОРОВ
И ЛИБЕРАЛЬНЫХ ДЕМОКРАТОВ
В КОАЛИЦИОННОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ
В мае 2010 г. британские консерваторы и либеральные демократы впервые за последние 70 лет создали коалиционное правительство. Партии пошли на компромисс, который ещё за несколько месяцев до этого казался немыслимым.
Для правящей коалиции и без того непростая ситуация осложнялась тем, что отношение к ней британского электората со временем только ухудшалось. Если после парламентских выбо-ров недовольство образованием союза тори и либдемов высказывали 55% британцев, то в мае 2011 г. эта цифра выросла до 63%[60]. Более того, ⅔ опрошенных социологическим агентством «Популюс» заявили, что коалиция ослабила правительство, сде-лала его менее решительным и менее ответственным.
Негативное отношение электората Соединённого Королевства к тому, что страной руководят две политические силы, во многом объясняется привычкой британцев к однопартийному правительству. Для многих политический смысл понятия «ком-промисс» имеет негативный оттенок. Голосуя за партию, электорат ожидает реализации положений, заложенных в её предвы-борном манифесте. Однако, вступая в коалицию, политические организации вынуждены идти на компромиссы, которые значи-тельная часть их сторонников расценивает как отступничество.
Образование правящей коалиции отрицательно восприняли не только избиратели. Незадолго до выборов лидер Консервативной партии Д. Кэмерон призывал электорат избежать «подвешенного» парламента, который, по его словам, привёл бы к «компромиссам и полумерам».
Ещё более негативно на образование коалиции отреагировали бывшие лидеры либералов и либеральных демократов. Д. Стил, занимавший пост лидера Либеральной партии в 1976–1988 гг., обозначил союз с консерваторами как «сотрудничество с врагом». Лидер Партии либеральных демократов в 1999–2006 гг. Ч. Кеннеди отметил, что лично он никогда бы не голосовал за подобный исход. Его предшественник П. Эшдаун появление коалиции назвал несчастьем.
В прошлом либералы уже имели негативный опыт сотрудничества с консерваторами в составе правящих коалициях. В 1915–1922 гг. при Г. Асквите и Д. Ллойд Джордже сотрудниче-ство с тори оказалась для них губительным, партия раскололась на части и в итоге отошла на третий план британской политики.
После прихода к власти коалиция консерваторов и либеральных демократов переживала «медовый месяц». Однако ито-ги региональных выборов, выборов в местные органы власти и референдума о переходе к альтернативной системе голосования 5 мая 2011 г. привели к значительным изменениям, ухудшили отношения между ведущими представителями партий. Если консерваторам на выборах в местные органы власти Англии удалось получить 38% голосов, увеличив показатель 2010 г. на 3%, то либеральных демократов поддержали всего 15% избира-телей (минус 9% по сравнению с прошлыми местными выбора-ми). За счёт оттока электората либдемов лейбористы получили 36% голосов (плюс 9%). Кроме того, либеральные демократы проиграли референдум по введению альтернативной избирательной системы, что было основным условием их участия в коалиции. Члены ПЛД – министр по делам энергетики и клима-тических изменений К. Хьюн и глава департамента по делам бизнеса В. Кейбл – возложили часть вины за провал референдума на тори. Первый из них даже пригрозил судебным разбирательством тем консерваторам, которые упоминали о финансовой стоимости замены избирательной системы.