не братаюсь, не пью, вожу с собой тюбик с валидолом, как охранную грамоту, и
если особенно наседают, демонстрирую валидол, со значением потирая сердце, -
впечатляет.
При сборе положительного материала решительным образом облегчается
возможность участвовать в событиях, а не идти по их следам; писать изнутри,
а не описывать снаружи. Сбывается извечная мечта журналиста: лично испытать,
испробовать, увидеть, убедиться. Собираешь, положим, материал о работе
водолаза, и тебе предоставляют возможность спуститься с героем на дно.
Пишешь о пожарниках и терпеливо ждешь, когда у них будет реальное дело, на
которое тебя непременно возьмут. Занимаешься со следователем, врачом,
сталеваром, поваром, летчиком-испытателем, рыболовом и видишь их "при
исполнении". Личное участие журналиста в событии в какой-то мере даже
компенсирует недостатки его воображения. Во всяком случае, это, по-моему,
куда плодотворней, нежели со сверхвоображением шагать за своим героем по уже
опустевшему полю боя.
Мне рассказывали, как однажды работникам чешского телевидения
понадобилось снять небольшой документальный фильм о диспетчере шахты. Они
приехали, наладили аппаратуру, установили свет, проверили экспозицию и
начали снимать. Чувствуют, ничего не получается, хоть сворачивай съемку.
Сидит диспетчер перед пультом в белой сорочке, в черном костюме и при
галстуке, весь из себя значительный и, к сожалению, "неживой". И вдруг на
пульте замигали аварийные лампочки, завыла сирена, заметались стрелки. Что
случилось? В шахте на путях пропала вагонетка с двумя шахтерами. Какой уж
тут фильм. если диспетчер отвечает за жизнь людей! В одно мгновение он
сбросил с себя пиджак, свернул на бок галстук, вспотел, начал кричать в
микрофоны. поднял на ноги поисковую группу. срывающимся голосом доложил
руководству о пропаже, короче говоря. стал работать, а не позировать. И
получился превосходный фильм. Все бы в этой истории было "мимо нас", если бы
не одно существенное обстоятельство: вагонетку с двумя шахтерами "украли"
работники телевидения, разумеется, не без согласия руководства.
Организовать событие, дабы увидеть героев в деле и полнее раскрыт ь их
характеры, - задача для нас вполне реальная, если мы приехали "хвалить". Со
спокойной душой мы рассказываем о своих замыслах, рассчитывая на помощь и
понимание хозяев. А если еще удается освободить их от подозрений, будто бы
за легальной целью спрятана какая-то нелегальная, то вообще никаких
проволочек в работе.
Когда ж речь идет о сборе негативного материала, дело значительно
осложняется. Мы оказываемся либо в состоянии войны, либо "вооруженного
нейтралитета", но всегда в полной боевой готовности, и то же происходит с
нашими хозяевами и "героями", которых, как видите, я вынужден на этот раз
взять в кавычки.
Рассмотрим несколько ситуаций. Каждая из них влечет за собой применение
своего метода сбора материала.
Ситуация первая. Начну с примера. Как-то в редакцию при шло письмо, в
котором рассказывалось о секретаре райкома комсомола - человеке, десять лет
проработавшем на одном месте и в одной должности. Автор письма, кстати
анонимный. при водил множество фактов, свидетельствующих о деградации
секретаря: взятки, присвоение государственных средств, зазнайство, пьянки,
разврат. Разумеется, при этом крахом шла комсомольская работа в районе,
отчетность была "липовой", а на тысячи состоящих на учете комсомольцев
триста давно выбыли, но сохранялись для вида.
Ехать "в лоб" по такому письму неосторожно, бессмысленно. Только
заикнешься о цели приезда, как разоблачительные и компрометирующие документы
могут быть спрятаны или уничтожены, свидетели "предупреждены", то есть
помехи в сборе материала окажутся решающими.
Что делать? Ответ напрашивается сам собой: найти прикрытие, какую-то
версию, с которой можно явиться в район, не вызывая особых подозрений, а
затем относительно спокойно "выйти" на факты. сообщенные в письме. Подобным
прикрытием может быть, к примеру, кампания с обменом комсомольских билетов.
Естественно ли выглядит желание корреспондента оказаться именно в том
районе, где работает опытный, с десятилетним стажем, секретарь, чтобы
написать о ходе обмена документов? Естественно. Логично ли будет,
"наткнувшись" во время работы на "мертвых душ", через них "ввинтиться" в
главную тему? Логично. А пока журналист "наткнется", он успеет
сориентироваться, наметить и закрепить на месте потенциальных обличителей
секретаря, добыть какие-то документальные подтверждения его художеств и,
возможно, даже найти автора анонимки. Затем, убедившись в справедливости
обвинений, он может "поднять забрало", а в случае если обвинения не
подтвердятся, молча уехать домой. так и не раскрыв карт, чтобы никого не
волновать и не тревожить.
Метод "с прикрытием" применим тогда, когда есть к тому серьезные
основания, когда иначе журналист рискует вернуться в редакцию без материала.
"Крышу" следует придумывать, мне кажется, заранее и с таким расчетом, чтобы
она, с одной стороны. надежно закрывала главную цель приезда, а с другой -
не препятствовала возможности ее достичь, больше того - облегчала выход на
главную тему, да так естественно, чтобы окружающие не обижались на утайку от
ни х основной задачи.
Возникает щепетильный вопрос: как быть с руководством, в нашем примере
- с обкомом комсомола? Миновать его и сразу явиться на место - в район,
перед светлые очи подозреваемого секретаря? Не исключаю этого варианта.
Потому что обманывать областных комсомольских руководителей мы не в праве,
да и какие у нас для этого основания? Но и правду говорить раньше времени,
прежде всяких проверок, тоже не хочется, дабы напрасно не смущать. Но есть
еще один выход из положения. который, думается. предпочтительней: явиться с
визитом вежливости, весьма приблизительно очертить круг тем, которые могут
интересовать журналиста в "свободной" поездке по области, и, уходя,
оговорить возможность более обстоятельного разговора на обратном пути, что,
кстати, непременно следовало бы сделать, собрав материал о злополучном
секретаре.
Ситуация вторая. В 1962 г., работая в "Экономической газете", я получил
задание, продиктованное необычным обстоятельством: директор одного
цементного завода запретил инженерам, рабочим и служащим предприятия читать
один из номеров нашей газеты, распорядился снять его со стенда,
расположенного на территории завода, изъял из заводской библиотеки и даже из
личной подписки нескольких своих подчиненных. По всей вероятности, в этом
номере "Экономической газеты" описывалось нечто, что соответствовало
обстановке на заводе и не должно было, по мнению директора, будоражить умы
людей. Обо всем этом сообщалось опять-таки в анонимном письме, в котором,
между прочим, еще говорилось, что дважды рабочие тайком вешали газету на
стенд и дважды рассерженный директор приказывал ее снять.
Случай беспрецедентный. У меня не было особой перспективы описать его
на страницах газеты из-за нетипичности, но разобраться в деле я был обязан,
поскольку редакция не хотела оставлять событие непроясненным.
Каким же образом расследовать факт? Приехать и открыто попросить у
директора объяснений, предъявив ему анонимку? А он возьмет и откажется. Мол,
все это клевета, ничего подобного не было. Чем опровергнуть? Искать
доказательства на стороне? У кого? Есть ли уверенность, что заводской
библиотекарь или сотрудник, из личной подписки которого была изъята
"Экономическая газета", подтвердят сообщение анонимщика? Если факт
действительно имел место, он - красноречивое свидетельство неблагополучной
атмосферы на заводе, отношения к критике, вернее, ее зажима, и то
обстоятельство, что вопиющий "запрет" излагался не в открытом, а в анонимном
письме в редакцию, лишний раз подтверждало бесперспективность поисков
доказательств на стороне. А придумывать "крышу" тоже вроде бы не имело
смысла, поскольку "ввинчиваться" в событие было трудно и долго, а времени
мне отпусти ли всего два дня.
Короче, я рискнул использовать метод "глупее глупого" (отнюдь не
убежден в точности его названия). Пришел к директору. дал ему прочитать
анонимку и сказал, что во всей происшедшей истории редакцию волнует прежде
всего проблема директорского авторитета. Мол, распоряжение изъять газету
исходило, вероятно, из каких-то существенных соображений - кто же посмел не
подчиниться директору, поставить под сомнение верность его приказа? Кто
вешал газету на стенд вопреки его указанию? Что за личность решила
жаловаться в редакцию? И так далее и все на тему: авторитет руководителя и
способы его поддержания.
Не исключаю, что директор подумал: ну и корреспондент - ума палата!
Однако на что я рассчитывал? На то, что, если директор действительно наложил
"запрет" на центральную газету, он не должен быть умным и тогда "клюнет" на
мой метод. Если же директор умный человек, он ни когда бы не вынес подобного
"запрета", факт, таким образом не подтвердился бы и мы оба посмеялись бы над
письмом анонимщика и над моим нелепым "ходом"?
Дальше все было, как по нотам: директор "клюнул". Я позволил себе быть
глупее его, он в это поверил. В течение получаса мною были получены все
необходимые сведения: из каких соображений был отдан приказ изъять газету,
как отнеслась к распоряжению заводская общественность, кто проявил "высокую