все же это пример замысла. Сколько подобных ему могут остаться
нереализованными, потому что им еще далеко до темы, потому что они лишены
мыслей, потому что замысел - стадия, практически мало к чему обязывающая
журналиста, а тема - это уже реальная основа для сбора материала и его
написания. Позже рискну дать определение теме, а сейчас, немного забегая
вперед, скажу: я понимаю рождение темы как процесс глубокого осмысления,
способствующий трансформации замысла в тему.
Каковы же источники возникновения замысла? Мне известны два. Первый -
собственный социальный опыт журналиста, его информированность в широком
смысле этого слова, его знания. Все это, достигнув определенной
концентрации, как бы "выпадает в осадок" в виде замысла, способного в свою
очередь трансформироваться в тему, и для газетного решения темы будет
недоставать только факта, на поиски которого журналист и должен тратить
силы. Второй источник - сам факт, пришедший "со стороны" и дающий толчок для
возникновения замысла: тогда газетчик, основываясь на имеющихся у него
знаниях, "перерабатывает" замысел в тему.
Разумеется, оба источника накрепко взаимосвязаны, их разделение весьма
условно. Успех в каждом конкретном случае зависит либо от суммы наших знаний
- когда мы имеем дело с фактом как источником возникновения замысла, либо от
нашей вооруженности фактами - когда замысел и тема рождаются "внутри нас".
Проиллюстрирую сказанное примерами.
По образованию я юрист, когда-то был адвокатом, и хотя вот уже двадцать
лет работаю в журналистике, не порываю контактов с бывшими коллегами по
юриспруденции, регулярно просматриваю специальную литературу, короче говоря,
более или менее хорошо знаю состояние борьбы с преступностью, особенно с
подростковой. Замысел написать о профилактике правонарушений как бы сидел во
мне, и вот однажды, ощутив внутреннюю потребность, взвесил все "за" и
"против" и решил, что час пробил. Трансформировать замысел в тему при моих
знаниях предмета исследования, откровенно говоря, было нетрудно. Недоставало
факта, и я отправился за ним в колонию, где и нашел чрезвычайно интересного
колониста, впоследствии названного мною Андреем Малаховым. Проследив сложную
жизнь подростка в ретроспекции, я попытался нащупать горячие точки его
судьбы, которые сформировали из юноши преступную личность. Так была написана
документальная повесть "Остановите Малахова!", часть которой публиковалась в
"Комсомольской правде".
Но могло быть иначе. Могло быть так, что никакой внутренней потребности
я еще не чувствовал, а человека, судьба которого меня взволновала, уже
повстречал. Тогда естественно возникший замысел написать о нем "наложился"
бы на мой социальный опыт и знания, трансформировался в тему. и я тоже
взялся бы за перо.
Приведенный пример идеален, но жизнь сложнее. В реальной
действительности, получив факт и пытаясь нащупать на его основе тему, мы
чаще испытываем нехватку знаний и опыта, нежели их избыток, и вынуждены
обогащаться информацией "на ходу". Так случилось со мной, когда однажды я
выехал в Горький, на завод "Красное Сормово", имея ясное и четкое задание
редакции написать очерк о молодом рабочем-передовике. Фамилию рабочего мне
дали заранее, он был на заводе знаменит, и я немедленно приступил к делу. И
вдруг выяснил, что герой будущего очерка, действительно прекрасный юноша, по
праву называемый передовиком, работает тем не менее в одну треть своих
истинных возможностей. Почему? Оказывается, заводу экономически невыгодно,
чтобы он и ему подобные трудились на полную мощность. Вот тебе и на! Факт
настолько поразил меня, человека беспомощного в вопросах экономики, что я
прервал командировку, вернулся в редакцию и получил "добро" на исследование
проблемы. Для трансформации замысла в тему мне пришлось перевернуть гору
специальной литературы. пройти "ликбез" по экономике, посоветоваться с
большим количеством людей. В итоге, решительно отказавшись от "рядового"
портретного очерка, я написал серию материалов, связанных с проблемой
ударничества, и положил в их основу историю молодого рабочего. Все пять
очерков были объединены одной темой, краткое содержание которой выражено в
названии третьего очерка серии "Порох - в пороховнице!"
Итак, собственный опыт журналиста (подчеркиваю: собственный!), его
знания, эрудиция, информированность и, кроме того, найденные им факты - это
и есть источники возникновения замысла. Других не знаю. Впрочем, могу
допустить ситуацию, при которой кто-то из коллег подсказывает журналисту
мысли, подыскивает ему факты, помогает "родить" тему, делится своими
знаниями и способностью размышлять. Но это возможно раз, второй, третий, ну
четвертый, а потом наступает предел. Рано или поздно, но журналисту надо
петь собственным голосом, а не под чужую фонограмму. и, если выяснится его
несостоятельность, ему придется либо смириться с амплуа "середнячка", либо
расставаться с профессией. Потому что истинный журналист не тот, кто
собирает чужие мысли, а тот, кто щедро одаривает коллег собственными.
Тема. В музыке темой обозначают "мотив, мелодическое построение, часто
с гармоническим сопровождением, лежащим в основе произведения". А в
журналистике? Согласно "Энциклопедическому словарю", "тема - обозначение
круга жизненных явлений или вопросов, которые отобраны автором и изображены
в его произведении... с определенных идейных позиций"21.
Лично меня такая формулировка не устраивает. По ней выходит, что
главное - "отобрать" какое-то жизненное явление, такое, положим, как любовь,
- и это тема? Соревнование - тема? Преступность - тема? Это было бы слишком
просто. Даже не надо ломать голову не только над вопросом, "о чем писать?",
но и над вопросами "как писать?", "зачем?".
Полагаю, что материал не просто "обозначен", если явление не только
"отобрано", а выражено к нему отношение автора, вооруженного мыслями, тогда
и можно говорить о наличии темы.
Так, например, не просто "преступность" как явление, а "причины
преступности". и не просто "причины", а "социально-психологические", - это
уже, с моей точки зрения. много ближе к тому. что называется "темой". А что
я, собственно, сделал? Сузил круг вопросов, и только? И выдаю результат за
"тему"? Отнюдь! Я всего лишь определил главное направление поиска и проявил
свою позицию, как бы сказав: из известных причин преступности в нашей стране
- пережитков прошлого в сознании людей и влияния буржуазной идеологии -
акцент сделан на третьей - социально-психологической.
Итак, тема, по-моему, - это главная мысль или сумма мыслей, выражающих
отношение автора к явлению, которое он отбирает для исследования и
последующего изображения в своем произведении. Мне кажется, такое
определение темы точно соответствует духу времени и состоянию современного
читателя, кроме того, гарантирует высокий уровень доказательности и
убедительности наших публикаций, их наполненность доводами и резонами и,
самое главное, мыслью, если угодно, идеей, идейностью.
Небезынтересно знать, что понимал под "темой" А. М. Горький. "Тема, -
писал он, - это идея, которая зародилась в опыте автора, подсказывается ему
жизнью, но гнездится во вместилище его впечатлений еще не оформленно и,
требуя воплощения в образах, возбуждает в нем позыв к работе ее
оформления"22. Горький имел в виду "тему" беллетристического произведения,
но мы, очевидно, не без оснований можем распространить это определение на
журналистику. Обращаю внимание читателя на то. что главное в горьковском
определении: тема - это идея! Не явление, всего лишь "отобранное" автором,
как толкует "Энциклопедический словарь", а идея! Таким образом,
механическому действию Горький предпочитал действия, освещенные мыслью.
Поворот темы. Начну с примера. В 1928 г. А. Д. Аграновский отправился
по заданию редакции "Известий" в Сибирь. Там на его глазах неожиданно
развалилась одна из первых коммун. Дело происходило в период, предшествующий
всеобщей коллективизации, когда рождение каждой новой коммуны было великой
победой и вся печать, все средства агитации были направлены на поддержку и
пропаганду коллективных хозяйств. И вдруг - развал коммуны! О чем писать?
Как писать? Какая "вырисовывается" тема на основании известного факта? Такие
вопросы, предполагаю, стояли перед журналистом. Не пожалеем времени, чтобы
прочитать несколько абзацев из материала, вскоре опубликованного в
"Известиях" под названием "80 и 5000"23:
"В дверь раздался оглушительный стук, и в хату ввалилось человек
десять:
- Что такое?!
Хозяин вскочил на ноги, зажег светильник, и вот мы сидим, взволнованные
неожиданным событием, и, перебивая друг друга, горячо обсуждаем случившееся
несчастье.
Да, несчастье. Минут пятнадцать назад выселок Алексеевский остался...
без женщин. Уложив в дроги детей и кое-какой скарб, они, как по команде,
разъехались во все концы необъятной сибирской степи: кто в Волчиху, кто в
Романово, а кто в соседний округ, - и некому уже сегодня доить коров,
кормить свиней и стряпать завтрак..."
Далее журналист пишет о том, как проходило организационное собрание, на
котором был принят устав коммуны, как восемьдесят рук поднялись к потолку и
закрепили навечно за коммуной имя "Пролетариат". И вдруг: "Бабы не ходят в
коммуну. Они тоже голосуют, но... кнутами по лошадиным задам. Ах, бабы, черт