В словаре приведено также значение “тетка” (со стороны отца), которое отмечено как характерное и для казахского языка (на основе материалов Л.З.Будагова). В современном казахском языке данное значение специально не выделяется.
“Центральными и почти параллельно распространенными значениями являются в апа “мать” и “старшая сестра”, распространено апа и как форма обращения к старшим женщинам” [Севортян 1974: 159].
Исходя из задач исследования, мы привели значения общетюркского апа ~ аба в фрагментарном виде — только те, которые актуальны и для современного казахского языка. Приведенный материал позволяет утверждать, что доминантой в слове апа являлась сема “старший”, подтверждением чему служит и семантичная характеристика слов с корнем -аб-. В современном казахском языке абысын — “старшая невестка по отношению к младшей (младшим)” (то же, что древнерусское ятровь).
Анализ фразеосочетаний в контрастивном плане позволяет предположить, что сочетания, в которых лексемы мать и ана реализуются в образно-метафорическом значении “источник, начало чего-н.; то, что дорого, близко каждому; представляет собой какую-либо духовную ценность”, актуальны для обоих языков: (Родина-мать/Отан-ана; Земля-мать (матушка)/Жер-ана и др.), причем имеют оттенок книжности. Во всех этих случаях в казахских эквивалентах употребляется лексема ана (не шеше, ене, апа).
Терминологические сочетания, отмеченные в указанных словарях русского языка (мать-героиня, материнская порода, биологическая мать, мать-одиночка) имеют соответствующие эквиваленты в казахском языке, хотя и не получили отражения в толковых словарях. По всей видимости, это связано с более поздним формированием казахских терминосистем. Эти сочетания достаточно активно функционируют в казахских текстах и вошли в специальные терминологические словари, большой двуязычный словарь: мать-героиня – ардақты ана; материнская порода – аналық тек; мать-одиночка – жалғызбасты ана;
См. кроме этого: ана даңқы – материнская слава
ана медалi – медаль материнства
ана мен баланы қорғау – охрана материнства и детства и пр.
Представляется, что все подобные сочетания в казахском языке вторичны, т.к. были сформированы уже в советский период на базе русского языка и носят отчетливо книжный характер. В таких сочетаниях не замечено употребление более разговорных синонимов (шеше, ене, ана), что лишний раз подтверждает существование стилистических различий между ними.
Контрастивный анализ атрибутивных сочетаний, представленных в словарях, позволяет сделать следущие выводы. Являясь фразеосочетаниями по форме (крестная мать, посаженая мать; өгей ана, кiндiк ене, қайын ене, кiндiк шеше, кiшi шеше, нағашы шеше, өгей шеше,туған шеше, үлкен/ұлы шеше), терминами родства по содержанию, все они имеют давнюю историю формирования, обусловлены национальными традициями и не всегда могут быть адекватно переведены.
Понятие крестная мать (крестная) является религиозным: “У христиан: участвующий в обряде крещения кого-нибудь в роли <…> восприемницы (крестная мать)”. Таким образом, это “духовная мать” крещеного ребенка либо взрослого человека, принявшего крещение. Крестная мать наделяется рядом полномочий и обязательств как вполне мирского, так и духовного характера.
Понятие посаженая мать также вызван к жизни национальными традициями, в данном случае связанными со свадебным обрядом.
Казахское сочетание кiндiк шеше – “Жаңа туған жас нәрестенiң кiндiгiн кескен әйел адам” (“Женщина, перерезавшая пуповину новорожденного”) связано с обычаем перерезания пуповины новорожденного. Кiндiк шеше ранее – женщина, реально совершавшая такой обряд (повитуха). В современной действительности так называют женщину, осуществившую первое купание ребенка либо просто избранную родителями для роли кiндiк шеше. Функции и отношения кiндiк шеше и крестной матери с восприемниками схожи, за исключением того духовно-религиозного оттенка, который в той или иной степени присутствует в отношениях крестника и крестной матери. Поэтому в обиходе в двуязычной (казахско-русской) среде сочетание крестная мать в значении «кiндiк шеше» употребляют в качестве замены перифрастического выражения. Такое употребление зафиксировано и в казахско-русском словаре. Сочетание кiшi шеше (букв.: “младшая мать”) имеет дефиницию “әкесiнiң бәйбiшеден кейiнгi алған әйелi немесе әкесiнiң iнiсiнiң әйелi” (“Вторая жена отца либо жена младшего брата отца”). Появление термина было обусловлено хозяйственно-экономическим укладом традиционного казахского общества: дети мужчины от разных жен воспитывались хотя и отдельно, но в стойком убеждении о первостепенности их кровного родства по отцу. Приоритет патриархальных отношений, определявший ведущую роль кровного родства по мужской линии, способствовал появлению множества терминов родства, различающихся по мужской и женской линии, а также обусловил второстепенную роль женщины-матери. Кiшi шеше в дореволюционном быту казахов считалась любая следующая жена отца младше матери (по статусу) либо жена дяди (младшего брата отца). В современном казахском обществе это наименование сохранилось только по отношению к тете — жене младшего брата отца.
Различение линий родства стало основой наименований үлкен/ұлы шеше – “Баланың әкесiнiң шешесi; әже” (т.е. “бабушка по отцу”), а также нағашы шеше/әже – “баланың анасының анасы” (т.е. “бабушка по матери”). Для современного употребления, особенно в городской среде, более характерно именование бабушки по отцу словами — апа, шеше, әже, а бабушки по матери, как и прежде – нағашы шеше/әже. Именно эта оппозиция привела к образованию избыточного, на первый взгляд, сочетания туған шеше – “родная мать ребенка”. Однако это наименование актуально даже для носителей современного казахского языка, т.к. традиция передачи на воспитание родственникам мужа ребенка с момента рождения распространена и сейчас, особенно в сельской местности.
Совпадение базовых фразеологизмов, основанных на метафорическом или метонимическом переносе, по-нашему, свидетельствует о единых языковых процессах. Например, выражения В чем мать родила – Анадан туғандай в значении “нагой”, а также Всосать (впитать) что-либо с молоком матери — Ана сүтiмен сiнген идентичны, ибо подобное сравнение подсказано процессом вторичной номинации.
Для словосочетаний и выражений русского языка, в составе которых имеется лексема мать (матушка), характерен широкий диапазон стилистических оттенков: высок. (Русьматушка, Родина-мать), нар-поэт. (Мать-сыра земля), <нейтр>
(мать семейства, мать одиночка), грубо-прост. (Мать их в душу; Едрена мать!)
В казахских словосочетаниях и выражениях отмечается дифференциация, указанная нами ранее: сочетания и выражения со словом ана или имеют оттенок возвышенности (ананың ақ сүтi), или нейтральны (өгей ана). Даже употребляясь в составе проклятия, они лишены грубопросторечного, вульгарно-бранного оттенка (например, “Анаңның көрi жаңғыр”), что лишний раз свидетельствует о некоторой книжности лексемы ана; лексема ене в значении “мать” в современном казахском языке малоупотребительна. Все устойчивые выражения, словосочетания свидетельствуют о функционировании слова в иных значениях: “матка
(животного)”, “свекровь”, “теща”.
Интересно, что в вульгарно-бранном “енесiн ұрайын”, эквивалентном русскому выражению “по матери (выругаться)” употреблен вариант ене вместо ана.
Ни в русском, ни в казахском языке не зафиксировано устойчивых сочетаний с лексемой мама в значении “мать”.
Слово апа в устойчивых выражениях реализуется только в значении “старшая сестра”. Таких фразеологизмов очень мало, например “Апасының киген тонын сiңлiсi де киер” (“Шубу старшей сестры наденет и младшая”); “Апама жездем сай, ағама жеңгем сай” ( Два сапога пара ∆ Из одного /и того же/ теста ∆ на один покрой.
Анализ содержательной стороны пословиц и поговорок русского и казахского языка выявил любопытные тенденции, отражающие своеобразие концепта мать в сопоставляемых концептосферах. Учитывая специфику формирования и развития самого паремиологического фонда, а также факторы субъективного характера, мы сознательно отказались от количественных подсчетов и попытались проследить наиболее характерные смыслы.