— А где его зовут Чародеем? — заинтересовался старший.
— Там, откуда он пришел сюда.
— Ты пришел вместе с ним? — удивился принц. Но ведь это было очень давно!
Для тебя, юноша — давно. — Человек с тележкой смотрел на принца изучающе, почти так, как недавно смотрел на него фехтовальщик. — Для меня — не очень. Вы хотите видеть Чародея? Тогда идите за мной.
***
Дом чародея не впечатлял. То есть не то, чтобы он был мал или несолидно выглядел. Выглядел он просто старым. Не ветхим, не разваливающимся, не обшарпанным, а просто старым, хотя хозяин его, видимо, и заботился о том, чтобы стены были покрашены, а дверные петли не скрипели. Когда-то, наверное, прежний хозяин дома очень им гордился: дом был высокий и массивный, с каменными украшениями над входом и большими светлыми окнами. Черепичная крыша то тут то там бугрилась островерхими башенками, а на одной из них даже помещались часы. Принц присмотрелся: часы шли.
Разгрузив тележку, человек с рынка пригласил принца с фехтовальщиком пройти внутрь. Изнутри жилище чародея оказалось просторным, и хотя и не содержалось в образцовом порядке, по-своему уютным. Едва гости вместе с провожатым вошли, из приоткрытой двери, ведущей куда-то вглубь дома, раздался приглушенный расстоянием голос:
— Сколько тебя не было? — голос звучал резко и потому был слышен отчетливо. Принц с фехтовальщиком переглянулись: казалось странным, чтобы у волшебника или даже чародея голос звучал так... непривлекательно.
— Не знаю, — откликнулся меж тем вернувшийся с рынка человек. — Я не следил за временем.
— А надо бы, — наставительно проскрипел голос, — время летит быстро.
— Куда? — это прозвучало немного насмешливо. «Похоже, волшебник панибратствует со слугами», — подумал принц.
— «Куда?» — это не вопрос. — ответил обладатель скрипучего голоса, — «Куда» — это вовсе не интересно. Интересней, откуда. Скажи мне, откуда летит время?
— Похоже, — прошептал фехтовальщик, склоняясь к уху принца, — от безлюдья ваш волшебник немного, ну, сбрендил.
— Вряд ли, — так же шепотом ответил принц, — с волшебниками такого не бывает. Вот только голос у него...
— Это да, — согласился фехтовальщик, — голосок у него еще тот. А насчет «не бывает» — кто это проверял? Вы тут, как я смотрю, привыкли все принимать на веру.
Тем временем их попутчик и проводник закончил добродушно переругиваться со скрипучим голосом и, усевшись в кресло, обратил внимание на гостей:
— Так что вам нужно?
— Нам нужен волшебник, — напомнил принц.
Повисла пауза. Человек в кресле смотрел на гостей дома заинтересованно и, пожалуй, где-то в глубине глаз озорно. Гости смотрели на него выжидающе. Молчание затягивалось.
— А-а! — вдруг понял фехтовальщик, внимательно разглядывая того, кто сидел в кресле. — Похоже, Вы волшебник и есть. То есть, как Вам, наверное, больше нравится, Чародей.
Чародей улыбнулся, точнее чуть дрогнул губами так, что получилась улыбка — не просто улыбка, а улыбка Волшебника, и склонил голову.
— Да. Располагайтесь. Теперь вам нужно решить, ко мне ли вы пришли?
— А другого волшебника тут нет? — с некоторой надеждой в голосе спросил принц.
— Нет, я живу один. — Чародей пожал плечами, как бы извиняясь за то, что другого волшебника он предоставить не может.
— Но вы же с кем-то разговаривали?
— А! — Чародей улыбнулся на сей раз широко, совсем не по-волшебному, — это попугай. Птица такая. Мажек, — это было обращено в сторону приоткрытой двери, -присоединяйся к нам.
Из двери вылетел довольно большой, темно-лиловый с прозеленью попугай и, хлопнув крыльями, сел на высокий напольный подсвечник тусклого металла.
— Добрый день, — прозвучал знакомый неласковый голос. — Чего это вы к нам?
— А почему его зовут Мажек? — спросил принц.
— А потому, — немедленно отозвался Мажек, — что птица мага — тоже почти маг. Только маленький. То есть мажек. Заметь, я хоть и птица, а на твой вопрос отвечаю. Будь и ты вежлив: ответь на мой.
— А какой твой?
— Я спросил, — в голосе Мажека явно звучал сарказм, — что вам тут нужно?
— Мы хотели видеть волшебника... ну, чародея.
— Ну, вот вы его видели, — Мажек смотрел сурово, — что дальше?
— Ну... — принц посмотрел на того, кого они повстречали на рынке и кто сидел теперь перед ними в кресле, — ну...
— Словом, — обернулся тот к птице, — не похожи мы с тобой на волшебников. Ни ты, ни я. Ну, ладно.
Кроме них с фехтовальщиком в комнате вдруг никого не осталось. Это было бы ясно, даже если бы принцу завязали глаза и заткнули уши. Рядом оглядывался фехтовальщик. На комнату как-то уж очень быстро опустились сумерки, и стены комнаты не вдруг, а незаметно, но ощутимо, сделались зыбкими, не прозрачными, но почти призрачными. В глубине зыбких сумерек, там, куда, должно быть, вела некогда замеченная гостями дверь, которой сейчас и не было вовсе, там, где сумрак казался уж очень вязким и не трепетал, а скорее переваливался и клубился, принц и фехтовальщик в облаке расплывающегося света сначала не увидели, а просто угадали появление Чародея.
***
Да, это был он, их рыночный знакомец. Черты лица были те же, и глаза смотрели так же: чуть насмешливо и немного грустно. Только это лицо было гораздо старше, бледнее, и волосы были не слегка, а совсем седые. Тот, кого видели сейчас перед собой гости волшебника, уже не казался пышущим жизненной силой здоровяком, он был стар и не слишком крепок. Это ощущалось явственно, хотя тело чародея и было скрыто под мягкими складками просторного одеяния — то ли плаща, то ли балахона. Видны был лишь лицо и руки — бледные, тоже точеные временем, с отчетливыми прожилками и костяшками. И лицо и руки казались как бы подсвеченными изнутри и, должно быть, от этого выглядели еще старше.
— Ну, что, так и будем молчать? — из состояния созерцания вывел визитеров слышанный прежде скрипучий голос. Раздавался он на сей раз из клюва золотисто-лилового грифона внушительных размеров, что лежал у ног чародея, охлестывая неторопливо вздымающиеся бока хвостом с пушистой кистью на конце. от неожиданности принц моргнул.
***
Все вернулось на свое место: и комната, и попугай, и кресло, и кряжистый в нем человек средних лет и изрядного здоровья.
— Довольны? — спросил он. — Да вы садитесь, наконец.
Гости опустились в кресла, что оказались сзади.
— Пожалуй, в настоящем виде Вы все-таки... словом, так с Вами легче разговаривать. — Проговорил наконец фехтовальщик.
— В настоящем? — поднял бровь чародей. — А какой из них, по-твоему, настоящий?
— Вот этот, нынешний.
— Нет, — чародей вздохнул, — этот как раз не настоящий. Но ты прав. В нем удобней разговаривать, да и вообще жить среди других. А так... Вообще-то это больше видимость.
— А зачем?
— Ты же сам сказал: легче разговаривать. Вам со мной. Ну и как следствие — мне с вами: вы меньше отвлекаетесь от сути, когда собеседник выглядит привычно.
— Сколько же Вам лет? — спросил принц. Чародей усмехнулся:
— Много.
— Но ведь Вы волшебник. В смысле — чародей. Сделайте себя молодым.
— Пожалуй, — чародей вздохнул, — это единственное, чего я не могу.
— Почему? — удивился принц. — Мне рассказывали, что волшебники из страны магов могут все.
— Все, — задумчиво сказал чародей, — все не может, наверное, никто. Можно мочь многое. Можно — очень много. Можно — почти все. Это как я. Но все — вряд ли. Ты не думал, принц, откуда берется волшебство магов?
— Наверное, у вас особые знания. Или талант. От природы.
— Да, — улыбнулся чародей, — это тоже. Но почему наши чудеса сбываются? Чем мы платим за это?
— Нет, — честно ответил принц, — этого я не знаю. Да и вряд ли могу знать. Говорят, вы это скрываете, чтобы другие не смогли быть магами.
— Есть те, кто сам догадался... Как ты сказал? Чтобы другие не смогли быть магами? А ты — лично ты — хочешь быть магом?
Принц подумал и ответил:
— Я хочу быть королем. И — магом.
— Ишь ты, — скрипнул попугай неодобрительно. Но продолжать не стал.
— А зачем? — чародей смотрел на принца внимательно, и тот вдруг побледнел.
— Ну вот, — вздохнул принц. — Пророчество — оно исполнилось.
— Пророчество? — чародей поднял брови. — Какое?
Тут уже принц посмотрел на него удивленно:
— Ну... я все-таки не удержался и — попросил.
— И не в первый раз за сегодня, — не преминул заметить попугай-грифон.
— А что за пророчество? — чародей казался искренне заинтересованным.
— Говорят, — стал объяснять принц, — что если кто-то, неважно кто, обратится к волшебнику с просьбой, тот исполнит ее, а потом уйдет из города, который станет тогда одним из городов страны магов. Потому что это будет Город, Который Видел Чудо. Из таких городов и состоит ваша страна. Так?
— В целом, — кивнул чародей, — так.
— Ну вот, — продолжил принц, — было пророчество, что в нашем городе к волшебнику, то есть к Вам, с просьбой приду я. И мама не хотела, чтобы я бывал в городе.
— Но ты пришел.
— Понимаете, — принц повел плечами и даже слегка покраснел, — в пророчестве сказано, что я приду, когда вырасту. И королем я стану тоже, когда вырасту. Так что, пока я не пришел к Вам, я не мог стать королем.
— А парень с амбицией, — каркнул Мажек и покачал головой то ли одобрительно, то ли насмешливо. Имея некоторый опыт общения с попугаем, фехтовальщик решил, что скорее насмешливо.
— И теперь ты будешь королем, — заключил чародей. Так в чем же просьба? И причем тут пророчество?
— Ну, пророчество! — принц посмотрел на чародея исподлобья, как недавно смотрел на фехтовальщика. — Пророчество есть пророчество. Хотя мне и не хочется, чтобы оно сбылось. Жители города меня невзлюбят.
— Почему?
— Потому что Вы уйдете из-за меня.
— И что с того?
— Как что? Они ведь любят Вас.
— Вот как? — тон чародея был изумленным, и с таким же видом он смотрел на попугая. — Ты слышал, Мажек, жители меня любят. Никогда не замечал.
Неизвестно как Мажеку удалось хмыкнуть, хотя клюв его не был к этому приспособлен никоим образом.