Культура и общество — системы до такой степени близкие, что их содержание нередко или вообще не различается, или представляется таким образом, что одна понимается как часть, раздел, аспект другой. Между тем эти системы различны, в известной мере автономны и развиваются каждая по своим законам. Прежде всего, нужно учесть существенные расхождения в философии и в самой социологии трактовок понятия «общество»: в свое время К. Маркс полемизировал с теми социологами, которые видели в обществе «сумму индивидов», и противопоставлял этой точке зрения понимание общества как «суммы тех связей и отношений, в которых... индивиды находятся друг к другу», или как единство «базиса» и «надстройки». В наше время одни ученые — как в России, так и на Западе — разделяют этот подход, а другие оспаривают[7]. П. Монсон[8], характеризуя современное состояние западной социологической мысли, выделил четыре основных теоретических направления: структурализм, феноменологию, теорию действия и марксизм, принципиальные различия между которыми, по его мнению, состоят в самом понимании общества. «Дебаты между структуралистами и феноменологами, — пишет ученый, — часто ведутся о том, следует ли понимать общество как надиндивидуальную объективную социальную структуру или как человеческий мир жизни, заполнении собственно человеческой культурой и собственно человеческим содержанием». Мы будем исходить из того понимания общества и его соотношения с культурой, которое вытекает из системного анализа бытия: человеческое общество есть реальная и всегда конкретная среда функционирования и развития культуры. Культура и общество живут по внеприродным, внебиологическим, внегенетическим законам: общество — по закону смены одного состояния другим, культура — по закону накопления ценностей, делающему возможным функционирование в одну и ту же эпоху созданий прошлого и современности. Однако они всегда активно взаимодействуют друг с другом: общество предъявляет к культуре определенные требования — одни ее деятели им отвечают, другие противостоят, а третьи вообще уклоняются от какого-либо участия в решении социальных проблем, — а культура, независимо от того, в какой мере это осознается ее деятелями, влияет на жизнь общества и на направление его развития. Такие понятия, как «тенденциозность» и «аполитичность», «гражданственность» и «безыдейность», «социальная ответственность» и «эскейпизм», «критический реализм» и «искусство для искусства», достаточно отчетливо говорят об интенсивности взаимоотношений между этими двумя сферами бытия.
С этих позиций культура есть форма бытия, ибо она выступает как способ реализации, регуляции, сохранения и воспроизводства всей общественной жизни, сама не совпадая с ней. Все свойства общественного человека «культивируются». Справедливо подчеркивает отечественный культуролог А.Я. Флиер: «Иначе совместное сосуществование людей окажется практически невозможным. Решая эту проблему, люди постепенно вырабатывают сложную систему «правил игры» - совокупность таких способов удовлетворения своих индивидуальных и групповых интересов и потребностей, которые являются социально приемлемыми, допустимыми по своей социальной цене и последствиям, т. е. стимулируют социальную интеграцию членов сообщества и не наносят вреда их социальной консолидированности, снимают накапливающиеся противоречия и напряжения в их совместном бытии, а по возможности и повышают уровень их солидарности, взаимопонимания и взаимосогласованности в деятельности. Эта система «правил игры» или «социальных конвенций» коллективного существования и взаимодействия людей называется
культурой»[9].
Если общество – это совокупность общественных отношений, то именно они являются содержательным наполнением всех социальных институтов, культура же – является оформлением этого содержания в процессе созидательной, целенаправленной, сознательной деятельности людей. Поэтому отношения культуры и общества могут быть рассмотрены в категориальных системах: «содержание и форма», «внутреннее и внешнее», «сущность и существование», «инвариантное – вариативное»[10]. Взаимоотношение культуры с обществом рождает ее социологическую проблематику. Другие «универсалии» культуры (материальная культура) более интересуют социоантропологов, нежели собственно теоретиков социологии. Материально-практический уровень отношений культуры и общества выявляется именно этой — организационно-институциональной— формой их бытия. Но ее отличие от вещественно-технической предметности культуры состоит не только в особой форме материальности — общественное учреждение нельзя взять в руки, осязать, видеть, слышать — но и в том, что мир вещей является внешним по отношению к человеку, а организации и учреждения — это опредмеченная форма человеческих отношений, это не столько продукт деятельности людей, сколько форма объективации самой этой деятельности. Именно поэтому социальноорганизационная культура охватывает всю жизнь общества, так или иначе оформляет всю полноту общественных отношений, оказываясь равномасштабной обществу (неудивительно, что их трудно различить при суммарном, недостаточно проницательном анализе — они представляют собой две стороны одних и тех же — социокультурных, как их следует точно называть — явлений и процессов). Все социальные организации – учреждения образования, фирмы и банки, министерства и политические объединения – принадлежат и обществу, и культуре. По отношению же к обществу культура является формой его существования, а не его содержанием, поскольку общество – это система отношений между людьми в их совместном деятельностном бытии, система двухуровневая, охватывающая экономические отношения и политико-правовые. Тип общества определяется характером этих отношений, а экономическая, политическая, правовая культура есть способ реальной, практической организации данных отношений. В истории человечества различаются три способа организации жизни общества, характеризующиеся разными формами отношений индивидов и социума, к которому они принадлежат, а тем самым и разными типами культуры. В первобытном, архаическом обществе индивид был «растворен» в своей родоплеменной группе в такой степени, что, как говорят социальные психологи, у него еще не существовало сознания себя как «Я» — он осознавал себя как «Мы» (все члены общины имели одно имя — тотемное имя этого «Мы»). Следующий исторический способ организации жизни общества, соответственно, породивший второй тип культуры, был основан на сословном, или клановом, расслоении социума, потребовавшем образования государства как института, который своей властью скрепил бы разнородное социальное целое и узаконил не только от имени светского Властителя, но и от имени богов иерархические отношения между членами общества. Рождение государств и осуществление ими возлагавшихся на них задач произошло в монархически-императорских странах Востока, позднее в Древнем Риме, затем в средневековой Европе и в России: все члены общества независимо от их места в социальной иерархии — от первого министра до последнего слуги — стали подданными олицетворенного Верховным правителем государства; размеры последнего значения не имели — это могла быть и грандиозная Римская империя, и миниатюрное Мекленбургское княжество. Здесь мы наблюдаем безусловное, безоговорочное, жесткое подчинение культуры обществом. Такой тип общества с необходимой ему политической и религиозной культурой господствовал на протяжении нескольких тысяч лет и затем утратил свое влияние. В XX в. в России, Германии, Италии, под давлением СССР Восточной Европе и на Востоке (в
Китае, странах Индокитая, Корее) предпринимались попытки его восстановления по сути уже в ином виде — без монархической формы и традиционного религиозного освящения абсолютной власти некоронованных монархов, однако эти опыты оказались недолговременными. В наши дни он сохраняется в небольшом числе стран в рудиментарных и декоративных формах. Ситуация стала решительно меняться в ходе формирования буржуазного общества: уже в средневековых, а затем ренессансных городах складывался новый тип отношений между культурой и обществом, который раскрылся в полной мере в XIX—XX вв. Суть этого процесса — развитие автономии культуры и по отношению к экономической, и по отношению к политически-правовой структуре общества. Исходным импульсом стал тут принцип свободы человеческой деятельности, сбрасывавшей с себя все социальные оковы и провозглашавшей одну только свою зависимость — от воли, желания, устремлений, сознания и даже подсознания (неосознаваемых интенций) личности. На авансцену истории вышел третий, демократический, способ организации жизни общества с соответствующим его нуждам типом культуры. Возникнув в древнегреческом полисе, просуществовав недолгое время в Древнем Риме, возродившись из феодального пепла, в Новое время он окончательно укрепился в европейских городах-коммунах на почве буржуазного производства в демократически самоорганизовывавшихся государствах Европы как общество граждан, иными словами, гражданское общество. Гражданское общество — это такой строй общественных отношений, который возникает в ходе самоорганизации членов общества,
осознающих себя не «подданными», а свободными гражданами, соглашающихся при этом с определенными формами организации своей совместной жизни и деятельности, чтобы, говоря языком синергетики, хаос не разрушил ту упорядоченность общественного бытия, которую вносит в него культура. Эпитет «гражданское» означает высшее в истории проявление экономической, политической и правовой культуры. Таким образом, гражданское общество по самому его определению есть плод совместного творчества общества и культуры.