Следовательно, если сейчас я вижу, например, мои очки, лежащие на этом столе, то, по Брентано, я переживаю две вещи: я имею в себе представление, причем представление особого типа, и одновременно я осуществляю акт признания того, что я здесь вижу. И если я, например, предполагал (eingestellt war), что это мои очки, а теперь оказывается, что на самом деле это очки моей жены, то я говорю: «Ой, нет, это не то, что я имел в виду». Я «отвергаю» существование моих очков и говорю: «Этого {здесь} нет, здесь что-то другое».
По Брентано, могут существовать такие представления, которые осуществляются без суждения, то есть не содержат в качестве своих компонент, в качестве чего-то второго ни признания, ни отвержения — точно так же, как Гуссерль позднее говорил о полностью «нейтральных» представлениях. И эти полностью нейтральные представления для Брентано являются [основой] всех иных возможных разновидностей переживаний сознания. В области сознания {каждое} нечто или является представлением, или фундировано в представлении. Других «психических феноменов», по Брентано, не существует. Следовательно, и «суждение», осуществляемое при нормальном визуальном восприятии, фундировано в этом представлении, в этой особой разновидности представления, в «непосредственном», воспринимающем представлении. Гуссерль это видит совсем по-другому. Восприятие — не сложное переживание, но нечто целостное: в восприятии нет какого-то особого акта «представления» и, наряду с ним, второго акта признания. Оно — один акт, одно переживание, причем тот способ, каким обычно осуществляется акт восприятия, заключает в себе и выражает убеждение в существовании того, что в нем воспринимается. Разумеется, могут быть различные способы, модусы этой убежденности, этого (как выражается Гуссерль) «полагания» воспринятого. Но дело при этом идет только о различных способах осуществления переживания, а не об отдельных актах. Скажем, если мы видим нечто неотчетливо или неясно и не уверены, не только в том, что это такое, но и в том, существует ли вообще увиденное в действительности, тогда это «видение» <просто> осуществляется не так, как в случае с восприятием. [Все акты, которые — несмотря на столь различные способы осуществления — характеризуются моментом убежденности], Гуссерль называв «тетическими» актами. Эти «тетические» акты могут быть очень разными. Например, если я нечто предполагаю, то я констатирую предположительность Бытия {этого нечто}, говорит Гуссерль, а если нечто раскрывается мне как возможное, то я [признаю возможность бытия]{этого нечто} и т.д. Таким образом, существуют различные разновидности этих «тетических» актов. Они соотносят себя не только с реальностью, с автономным бытием, но и с возможным бытием, предположительным и т.д. и т.п.
Немного сомнительно при этом то, что Гуссерль, когда он не говорит прямо об «убеждении», использует и другие слова, которые кажутся не совсем подходящими. Уже слово «убеждение» (uberzeugung) плохо выражает то, что происходит в восприятии. Но сомнительным кажется и слово «вера» (Glaube) особенно потому, что Гуссерль говорит о различных «модальностях веры». И третье слово, которое я уже упомянул, — это слово «полагание» (Setzung). Вещь, благодаря тому, что я ее вижу, «полагается» мною — говорит Гуссерль. Мы, однако, знаем: слово «полагание» имеет долгую историю, оно встречается, среди прочего, и у Канта, в неокантианской литературе и т.д. А значит с этим выражением связана та опасность, что в нем имеется в виду некое активное полагание, некое «полагание в бытие», то есть не простое признание только, но именно «полагание» этого бытия. И с годами у Гуссерля действительно усилилась тенденция понимать это «полагание» в активном смысле. В Meditations cartesiennes (1928/30) и в Формальной трансцендентальной логике (1929) уже не говорится о «полагании». Там речь идет об «учреждении», «созидании» (Stiftung) воспринятых вещей. Но «учредить» — это ведь значит вызвать нечто к бытию, «сотворить» его тем или иным способом. В некоторых случаях это кажется правильным. Например, если кто-то основывает университет, «учреждает» его, то имеется особый акт «учреждения» в котором университет вызывают к бытию, дают ему появиться. Но правильно ли говорить так и о видении некой вещи?
Итак, в первом томе «Идей» (1913) говорится преимущественно о «полагании», которое должно происходить в восприятии. И там это «полагание» есть то же самое, что признание. Но позднее, чем дальше Гуссерль продвигается к идеализму, тем чаще он говорит об «учреждении». И когда он, описывая восприятие, говорит об «убеждении», то это как я уже сказал, неудачное слово. Ибо то, что происходит в восприятии, скажем, некой вещи, есть актуальный акт постижения существующей вещи. Напротив, убеждение я имею, и не осуществляя какого-то особого акта. Например, у меня есть убеждение, что моя квартира в Кракове все еще существует и я не сомневаюсь в этом. У меня есть убеждение, что Краков вообще существует, я посылаю туда письма и т.д.; но я же не осуществляю при этом какого-то акта признания. Это устойчивый, остающийся как бы в подпочве моего сознания феномен, психический феномен или состояние в котором постоянно заявляет о себе это убеждение. И если уж я приобрел какое-то убеждение оно продолжает существовать и дальше, и мне не нужно актуализировать его. Напротив, в каждом восприятии констатирующее постижение вещи или процесса осуществляется заново. Сейчас я вижу этот стол, причем таким образом, что он словно навязывает мне, что то, что я вижу, существует. И я даже не могу сказать, что я при этом соглашаюсь; даже это уже преувеличение. Я переживаю это в форме [появления чего-то сущего,] чего-то такого, что находится здесь, передо мной как самоприсутствующее. И я не делаю ничего особенного, чтобы постичь это «бытие» воспринятого, я не осуществляю никакого особенного акта «суждения». Я просто воспринимаю. Итак, это первое, что следует здесь констатировать, сколь бы трудно ни было передать это обстоятельство в словах.
Другую опасность несет в себе слово «вера». Его Гуссерль тоже употреблял довольно неясным образом. В первом томе «Идей» есть целая глава о различных «модальностях веры». Между тем, в обыденном языке слово «вера» используется для обозначения религиозной веры, что в данной связи к делу не относится. Возможно, Гуссерль употреблял это слово, следуя Дэвиду Юму. Но, тем не менее, есть существенное различие между религиозной верой и той «верой», которая имеет место при осуществлении восприятия или предикативного суждения или, наконец, в суждении существования. Это просто бросается в глаза, когда мы сравниваем случай моей веры в Бога с тем случаем, когда я осуществляю суждение существования, что Бог существует. Это два совершенно различных способа отношения (Verhaltungsweisen) человека, которые не следует друг с другом смешивать. Можно переживать первое и при этом все же не быть способным сделать второго, и наоборот. Можно даже задать вопрос о том, как же дело обстоит в действительности: верю я в существование Бога или же только выношу [соответствующее суждение существования]. Это будет иметь для нас определенное значение в дальнейшем.
Второй важный вопрос, который следует обсудить, будет играть определенную роль в последующих рассуждениях о так называемом априорном познании. А именно: я сегодня уже упоминал, что согласно Брентано, существуют «представления-восприятия» и «представления» tout court, как говорят в обиходном немецком языке. На различие между ними впервые в философии Нового времени указал Дэвид Юм. У Юма — это Вы знаете — слово «perception» обозначает любое переживание сознания. «Perceptions» можно разделить на два различных типа, а именно, на «impressions» и «idеas». Эти «ideas», суть по Юму «копии» впечатлений, как известно. Они, таким образом, во-первых, копии, отображения [впечатлений, «impressions»], во-вторых же, они отличаются от них и тем, что можно было бы назвать наглядным характером: а именно, первые живы, интенсивны, более сильны, в то время как другие, «ideas», слабее, менее интенсивны, бледны, не столь ясны, не столь отчетливы и несколько расплывчаты. Такое различие, которое тоже может существовать между «восприятием» и «представлением»] — это как говорят, различие в степени: это несколько сильнее, а то — например, «ideas» — несколько слабее. Но Гуссерль и другие феноменологи говорят на это: это совсем не так или, по крайней мере, не затрагивает самой сути дела. [Различие между «восприятием» и «представлением»] — это не простое различие в степени, здесь имеется, как обычно говорят, качественное различие, а именно, качественное различие типов наглядности. Здесь нет перехода от одного к другому. То есть невозможно, чтобы я, например очень живо представляя себе мои закрытые рукавом пальто и пиджака часы, внезапно увидел бы их, доведя эту живость представления до известной степени; невозможно, достигнув определенной интенсивности в представлении, в результате этого действительно воспринять часы. Или наоборот предположим, я еду вечером в моей машине, уже довольно темно, и я вижу очень плохо. У меня очень «слабые» впечатления, я вижу неотчетливо и т.д. И я не знаю, что это там, передо мной: другая машина, корова, человек? То есть нечто дано лишь очень неотчетливо, возможно, на периферии поля зрения. Но тем не менее, несмотря на все это мы имеем дело не с «представлением» (idea), но именно с восприятием, пусть «плохим», неотчетливым, но все же не могущим посредством какого-то ослабления прямо превратиться в «представление».