Эти примеры показывают, что опасные и вредные факторы могут быть сосредоточены в, казалось бы, обычных, нормальных компонентах окружающего нас мира. Мы даже не воспринимаем их как источники потенциальной угрозы, зачастую не способны даже задуматься над их ролью в поддержании и обеспечении собственного здоровья. Всего лишь потому, что научно доказанные возможности энтеральной (кишечной) иммунизации и сохранения компонентами пищи своей антигенной структуры не принимаются всерьез современной медициной или не доводятся до сведения «неспециалистов», то есть обычных людей.
Человеческое сознание находится в такой же мере неспособным оценить влияние и многих других факторов внешней среды, в частности, экологической природы, с позиции их потенциальной опасности. Более того, большинством населения не воспринимается всерьез опасность даже достаточно хорошо изученных вредоносных факторов, таких как курение, алкоголизация, половая распущенность, наркомания.
Генеральный секретарь Конференции в Рио-де-Жанейро (июнь, 1992 г.) Морис Стронг в своем заявлении на церемонии ее открытия отметил, что надежды, порожденные в мировом сообществе решениями Стокгольмской конференции 1972 года, не оправдались – глобальные нарушения в состоянии природной среды продолжают нарастать. Одной из главных причин этого является, по его мнению, «…экономическая система, которая не учитывает экологические ценности и ущерб, - система, которая рассматривает неограниченный рост как прогресс…».
Но существуют еще и чисто биологические причины, определяющие неизбежность прекращения этого неограниченного роста, касающегося в данном случае самой массы живого человеческого материала. Поскольку человечество является частью природы, то биологические закономерности его существования как одного из видов остаются общими со всеми другими живыми организмами планеты. Однако в силу особой способности организовывать мир по своему собственному, часто весьма абиологичному, соображению, взаимоотношения вида «sapiens» и биосферы должны со временем выливаться во все более выраженный конфликт, вплоть до массового вымирания вида.
Рассмотрим это на примере развития микробной популяции в замкнутой среде, например, в колбе с питательным бульоном (приложение, рис.1). Как известно, в этих условиях, то есть без притока нового питательного материала и устранения продуктов обмена, жизнедеятельность и прогрессивное нарастание числа особей в единице объема среды будет закономерно изменяться - от кратковременного снижения плотности микробной массы, за счет гибели части посевного материала, до резкого возрастания и последующей его стабилизации. «Плато» этой кривой соответствует ситуации, когда число вновь появившихся особей равно количеству погибающих, продолжительность этого периода относительно невелика, в среднем – 5-6 часов. Период экспоненциального роста соответствует максимально выраженным адаптивным возможностям микробных клеток, период «плато» - минимальным возможностям адаптации, В случае изменения условий существования микробной массы это означает гибель популяции.
«Точка перегиба» - момент, с которого начинается вымирание популяции. Длительность процесса вымирания не очень продолжительна относительно времени становления и расцвета этой микробной массы.
Внешние усилия, приложенные к исправлению данной ситуации, могут быть эффективны для сохранения популяции. Эти усилия могут заключаться либо в пересеве части микробной популяции в новую пробирку, либо в искусственном поддержании стабильности состава питательной (и окружающей) среды для уже существующей популяции микробов.
Если эти усилия будут заключаться в переносе части особей в новую питательную среду, то вновь произойдет частичная гибель клеток, затем их усиленное размножение, стабилизация численности и т.д.
Если усилия будут заключаться в восстановлении состава питательной среды за счет удаления шлаков и внесения новых порций бульона, имеющего состав, идентичной первичной среде, то мы получим модель «непрерывного культивирования», отчасти соответствующую понятию «устойчивого развития».
Правда, и в данном случае особого «развития» также не будет - численность особей будет оставаться постоянной, но такое состояние может быть достаточно долгим, срок жизни такой популяции будет зависеть лишь от времени сохранения стабильных условий окружающей (она же питательная) микроорганизмы среды.
Но, как уже отмечалось выше, именно в таком состоянии популяция становится настолько зависимой от нарушения стабильности этих условий, что даже не очень значительные отклонения в них могут привести к фатальному исходу - ведь адаптивный фонд популяции исчерпан еще на стадии экспоненциального роста! (Убедительная иллюстрация некорректности термина «устойчивое развитие»).
Иллюзорными следует считать предположения и надежды на то, что человечеству удастся обойти эти общие биологические закономерности. Увы, нам приходится смириться с тем, что это абсолютно невозможно. Это, тем более, невозможно, что земной цивилизации не хватило «разумности» понять тупиковость бесконверсионного варианта своего развития. (Биоконверсия – взаимообращаемость компонентов в биологической среде, которая выражается в использовании продуктов жизнедеятельности, производимых организмами одного вида, представителями других микробных, растительных или животных групп). Невозможность биоконверсии – вообще губительна для всего живого. Человеческое «наследие», производимое в результате технократической деятельности, непригодно для утилизации другими биологическими видами. К такому «наследию» относятся и новые типы химических соединений (например, пластмассы), и радиоактивные отходы, и незакрепленные в природе тысячелетиями адаптации новые генетические монстры растительного и микробного рода (например, вирус ВИЧ и другие представители бактериологического оружия).
Количество соединений, вновь синтезированных человеком, преимущественно за последние 50 лет, уже соизмеримо в своем качественном разнообразии, с реестром, созданным природой за всю историю существования Земли, и этот процесс синтеза не прекращается. Биосфера, таким образом, продолжает наращивать свою нестабильность. Если учесть, что концепция действия малых доз (физической или химической природы), утверждает их решающее значение в выборе системой направления ее дальнейшего развития, то следует ожидать, что в критической для биосферы точке бифуркации именно этот фактор – множественность изменений среды обитания биоты, может необратимо изменить направление ее развития (27).
Технические средства, которыми обладают современные развитые страны, не могут обеспечить даже эффективную защиту от природных катаклизмов, не говоря уж об общечеловеческой беспомощности в случае глобальных событий. Обеспечение глобальной безопасности в большой степени затруднено также и тем, что у человеческого сообщества до сих пор не сформулировано единое представление о целях, задачах и направлениях собственного развития. Размежевание и конкуренция, вытеснение любого (личности, государства), претендующего на место в уже давно поделенном мире, не могут стать базой для адекватной и взвешенной, коллективно полезной реакции в экстремальных ситуациях, требующих нестандартных решений.
В таком же положении оказываются и интересы национальной безопасности. Теоретически, в этот круг вопросов должны быть включены:
- сохранение этнического разнообразия;
- защита религиозных институтов, отвечающих моральным и нравственным требованиям человеческого сообщества;
- правовая защита национальных традиций, не противоречащих конституционным основам государства, или приведение их в приемлемое соответствие;
- сохранение и защита территорий традиционного проживания этнических групп и народов как среды традиционного землепользования;
- восстановление нарушенных экосистем на территориях, сохранивших этноспецифические взаимоотношения человека с природой.
Практически же оказывается, что само понятие «национальная безопасность», даваемое современными юридическими и правовыми институтами, служит скорее интересам государственной власти, чем этносам и окружающим их экосистемам. Или, говоря иначе, направлено, скорее, на защиту и развитие интернациональных интересов в духе «нового мышления», чем на поддержание этнического разнообразия. Между тем, именно этническое разнообразие, неразделимое с национальными традициями, питанием, культурой, является основой генетической устойчивости человеческого сообщества как вида.
Таким образом, серьезный разговор о достижении устойчивого состояния (и человеческого сообщества, и биосферы в целом) невозможен без решения проблем экономического, политического, экологического и нравственного порядка.
Конечно, можно и должно задуматься над тем фактом, почему страны и их правительства не ставят в число первоочередных задач широкое просвещение населения относительно действительной чрезвычайно опасной роли этих эколого-социальных язв? Почему глубокие корни сложившейся ситуации не обсуждаются публично, а скрываются за завесой техногенных или природно-климатических бедствий, которые представляются населению в качестве главной опасности?
/Нельзя сказать, что попытки просвещения правительств в вопросах современного эколого-социального кризиса не поднимались ранее и не обсуждались на самых высоких уровнях. Более того, научный анализ надвигающихся проявлений катастрофы человеческого развития начали проводить еще в 60-х годах, он проводится и поныне.
Наибольший вклад в разработку системного анализа этого явления сделали ученые, представляющие неправительственную международную научную организацию «Римский клуб». Клуб был основан в 1968 году итальянским общественным деятелем Аурелио Печчеи. При поддержке «Римского клуба» был проведен целый ряд исследований по проблемам развития, выводы которых носили зачастую сенсационный характер. В начале семидесятых годов получило обнародование письмо, подписанное более чем двумястами учеными. В двух частях письма, обращенного к Генеральному секретарю ООН, У-Тану, ученые многих стран дали развернутую картину того, «Что стоит перед нами» и «Что можно сделать». Почти сорок лет назад они всерьез били тревогу, говоря, что «…переживаемый нами кризис носит чрезвычайно острый характер, и потому мы настаиваем, чтобы параллельно с проведением научных исследований были предприняты и указанные ниже практические меры. Мы не считаем их панацеей от всех бед, но видим в них средство удержать контроль над ситуацией, пока процесс порчи окружающей среды не зашел еще слишком далеко и не стал необратимым».