Он внезапно оборвал свою речь, и по губам его скользнула знакомая мне странная усмешка.
- Но я зидую вам умом, а не сердцем, заметьте. Зависть - продукт мозга, ее диктует мне мой разум. Так трезвый человек, которому надоела его трезвость, жалеет, глядя на пьяных, что он сам не пьян.
- Вы хотите сказать: так умник глядит на дураков и жалеет, что он сам не дурак, - засмеялся я.
- Вот именно, - отвечал он. - Вы пара бланных, обанкротившихся ду- раков. У вас нет ни одного факта за душой.
- Однако мы живем на свои ценности не хуже вас, - возразила Мод Брус- тер.
- Даже лучше, потому что вам это ничего не стоит.
- И еще потому, что мы берем в долг у вечности.
- Так ли это, или вы только воображаете, что это так, - не имеет зна- чения. Все равно вы тратите то, чего у вас нет, а взамен приобретаете большие ценности, чем я, тратящий точто у меня есть и что я добыл в поте лица своего.
- Почему же вне переведете свой капитал в другую валюту? - насмеш- ливо спросила она.
Он быстро, с тенью надежды, взглянул на нее и, помолчав, ответилсо вздохом:
- Поздно. Я бы и рад, пожалуй, да не могу. Весь мой катал - в валю- те старого выпуска, и мне от нее не избавиться. Я не могу заставить себя признать ценность какой-либо другой валы, кроме моей.
Он умолк. Взгляд его, рассеянно скользнув по еелицу, затерялся где-то в синей морской дали. Звериная тоска снова овдела им; по телу его пробежала дрожь. Своими рассуждениями он дов себя до приступа хандры, и можно было ждать, что часа через два она найдет себе разрядку в какой-нибудь дьявольской выходке. Мне вспомнил Чарли Фэрасет, и я подумал, что эта тоска - кара, которая постигает каждого материалиста.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Утром во время завтрака Волк Ларсен обратился ко мне с вопросом: уже поднимались на палубу, мистер ВанВейден? Какая сегодня погода?
- Довольно ясно, ответил я, бросая взгляд на солнечный луч, играю- щий на ступеньке трапа. - Ветер западный, свежий и, кажется, будет еще крепчать, если верить прогнозу Луиса.
Капитан кивнул с довольным видом.
- Туман не предвидится?
- На севере и на северо-западе густая пелена.
Он снова кивнул и, казалось, остался еще более доволен, услышав это.
- А что "Македония"?
- Ее нигде не видно, - отвечал я.
Я йог бы поклясться, что при этом сообщении лицо у него вытянулось, но чему это так его разочаровало, было мне непонятно.
Вскоре все разънилось.
- Дым впереди! - донеслось с палубы, и лицо Ларсена снова ивилось.
- Превосходно! - воскликнул он. Вскочив из-за стола, он днялся на палубу и направился к изгнанным из кают-компании охотникамкоторые вку- шали свой первый завтрак у себя в кубрике.
Ни Мод Брустер, ни я почти не притронулись к еде. Мы переглянулись тревожно, в пном молчании прислушиваясь к голосу капитана, доносивше- муся сквозь переборку. Говорил он долго, и конец его речи был встречен одобрительным ревом. Переборка была толстая, и мы не могли разобрать слов, но они явно произвели большое впечатление на охотников. Рев стих и перешел в оживленный говор и веселые возгласы.
Вскоре на палубе поднялись шум и возня, и я понял, что матросы вызва- ны наверх и готовятся спускать шлюпки. Мод Брустер вышла вместе со мной на палубу, и я покинул ее у края юта, откуда она могла видеть все и в то же время оставаться в стороне. Матросы, должно быть, тоже были посвящены в замыслы капитана, так как работали с необыкновенным рвением. Охотники, прихватив дробовики, ящики с патронами и - что было совсем необычно - винтовки, высыпали на палубу. Они почти никогда не брали с собой винто- вок, так как котики, убитые пулей с дальнего расстояниянеизменно тону- ли, прежде чем подоспеет шлюпка. Но сегодня каждый охник взял с собой винтовку и большой запас патронов. Я заметил, как они довольно ухмыля- лись, поглядывая на дымок "Македонии", который поднимался все выше и вы- ше, по мере того как пароход приближался к нам с зада.
Все пять шлюпок были быстро спущены на воду. Как и накануне, они ра- зошлись веером в северном направлении. Мы следовали поодаль. Я с любо- пытством наблюдал за ними, но все шло, как обычно. Охотники спускали па- руса, били зверя, снова ставили паруса и продолжали свой путь, как дела- лось это изо дня в день. "Македония" повторила свой вчерашний маневр - начала спускать свои шлюпки впереди, поперек нашего курка, с целью "под- мести" море. Четырнадцать шлюпок "Македонии" для успешной охоты должны были рассеяться на довольно обширном пространстве, и пароход, перерезав нам путь, продолжал двигаться на северо-восто спуская шлюпки.
- Что вы будете делать? - спросил я Волка Ларсена, снедаемый любо- пытством.
- Вас это не касается, - грубо ответил . - Узнаете в свое время. А пока что молитесь о хорошем ветре.
- Впрочем, могу сказать, - добавил он, помолчав. - Я намерен угостить братца по его же рецепту. Короче говоря, "подметать" море теперь буду я, и не один день, а до конца сезона, если нам повезет.
- А если нет?
- Это исключается, - рассмеялся он. - Нам должно повезти, иначе мы пропали.
Он стоял на руле, а я пошел в матросский кубрик проведать своих паци- ентов - Нилсона и Магриджа. У Нилсона переломанная нога хорошо сраста- лась, и он был довольно бодр и весел, но кок пребывал в черной меланхо- лии, и мне невольно стало искренне жаль этого горемыку. Казалось порази- тельным, что после всего перенесенного он все еще жив и продолжает цеп- ляться за жизнь. Судьба нщадила беднягу: калеча его из года в год, она превратила его тщедушное тело в какой-то обломок кораблекрушения, но ис- корка жизни упрямо тлела в нем.
- С хорошим протезом, какие теперь делают, ты сможешь топтаться в камбузах до скончания века, - подбодрил я его.
Он ответил мне очень серьезно, даже торжественно:
- Не знаю, о каких вы там протезах толкуете, мистер Ван-Вейден, только я не умру спокойно, пока не увижу, что эта скотина издохла, будь он проклят! Ему не пережить меня, нет! Он не имеет права жить и, как сказано в священном писании: "И окончит дни свои в муках". А я добавлю: аминь, и чтоб он сдох поскорей!
Вернувшись на палубу, я увидел, что Волк Лсен одной рукой вертит штурвал, а в другой держит морской бинокль,зучая расположение шлюпок и внимательно?" следя за движением "Македонии". Я заметил, что наши а шлюпки привалились к ветру и взяли курс на северо-запад, но смысл этого маневра был мне не ясен, так как: впереди их находилось пять шлюпок "Ма- кедонии", которые, в сю очередь, тоже взяли круче к ветру. Таким обра- зом, они все более уклонялись на запад, постепенно удаляясь от остальных шлюпок. Наши шлюпки шли и под парусами и на веслах. Подгоняемая каждая тремя парами весел -аже охотники гребли, - они быстро догоняли "непри- ятеля". Дым парохода таял вдали, превращаясь в едва различимое пятнышко на северо-востоке. Самого судна уже не было видно.
До сих пор мы еле-еле продвигались вперед, и паруса почти все время полоскались на ветру; раза два мы даже ненадолго ложились в дрейф. Но теперь все изменилось. Шкоты были выбраны, и Волк Ларсен повел "Призрак" полным ходом. Мы промчались мимо наших шлюпок и стали приближаться к ближайшей шлюпке с "Македонии".
- Отдайте бом-кливер, мистер Ван-Вейден, - скомандовал Волк Ларсен, - и приговьтесь выбрать кливер и стаксель!
Я побежал исполнять команду, и когда мы медленно скользили мимо шлюп- ки в каких-нибудь ста футах от нее с подветренной стороны, нирал блом-кливе был уже выбран и закреплен. Трое людей на шлюпке подозри- тельно поглядывали в нашу сторону. Они не могли не знать Волка Ларсена, хотя бы понаслышке, а ведь они только что "подметали" море перед нашими шлюпками. Я обратил внимание на то, что охотник - здоровенный малый скандинавского типа, сидевший носу, - держит на коленях винтовку, что, казалось, было сейчас совсем ни к чему, - винтовка могла бы лежать на местеКогда мы поравнялись с ними. Волк Ларсен помахал им рукой и крикнул:
- Поднимайтесь к нам "подрейфовать"! Слово "подрейфовать" на языке промысловых шхун заменяет сразу два глагола: "навеститьи "поболтать".
Оно отражает общительность моряков и сулит приятное разнообразие в их монотонной жизни.
"Призрак" привелся к ветру, и я, закончив свою работу на баке, побе- жал на корму помочь матросам управиться с гротом.
- Прошу вас оставаться на палубе, мисс Брустер, - сказал Волк Ларсен, направляясь встречать гостей. - И ватоже, мистер Ван-Вейден.
Матросы на шлюпке, спустив парус, подвели ее к борту шхуны. Охотник, похожий на золотобородого викинга, перелез чез планшир и спрыгнул на палубу. Я заметил, что этот богатырь держия настороженно. Сомнение и недоверие были ясно написаны на его лице. Это было открытое лицо, хотя густая борода и придавала ему несколько свирепый вид. Однако, когда охотник перевел взгляд капитана на меня и увидел, что нас только двое, а потом поглядел на сих двух матросов, которые поднялись на борт сле- дом за ним, лицо егпросветлело. Бояться не было причины. Он, как Голи- аф, возвышался над Волком Ларсеном. Ростом он был никак не меньше шести футов и восьми дюймов, а весил - это я узнал впоследствии - двести сорок фунтов. И притом ни капли жира, только кости и мышцы.
Но тревога снова промелькнула в его глазах, когда Волк Ларсен, оста- новившись у трапа, пригласил его спуститься в кают-компанию. Впрочем, он тут же приободрился, еще раз окинув взглядом капитана: Волк Ларсен был крупный мужчина, но рядом с ним казался карликом. Э положило конец ко- лебаниям гостя, и он начал спускаться по трапу. Ларсен последовал за ним. Тем временем оба гребцнаправились, согласно обычаю, на бак - в гости к матросам.
Внезно из кают-компании донеслись страшные звуки, подобные рычанию льва, шум яростной схватки. Это сцепились лев с леопардом. Волк Ларсен - лпард - напал на льва, и лев рычал.
- Вот вам святость нашего гостеприимства! - с горечью обратился я к д Брустер.
Она утвердительно кивнула; мучительное отвращение исказило ее лицо, и я вспомнил, как я сам страдал при виде физического насилия, когда впер- вые попал на "Призрак".