- Успокойтесь, успокойтесь! Все будет хорошо. Мы взялись за правое дело и своего добьемся.
Я вспомнил Мишле и прижался к Мод головой. И в самом деле, через ми- нуту силы вернулись ко мне. Эта женщина была для меня неиссякаемым ис- точником силы. конце концов стоит ли придавать значение тому, что про- изошло? Простая задержка, отсрочка. Отлив не мог унести мачты далеко, а ветра не было. Придется только еще повозиться, чтобы найти их и отбукси- ровать обратно. Но это было для нас уроком. Теперь я знал, чего ожидать от Волка Ларсена. А ведь он мог нанести нам еще больший урон, уничтожив нашу работу, когда она была бы ближе к концу.
- Вон он идет! - шепнула мне Мод.
Я поднял голову. Волк Ларсен медленно шело юту вдоль левого борта.
- Не обращайте на него внимания! - шепнул я. - Он вышел посмотреть, как все это на нас подействовало. Делайте вид, будто ничего не произош- ло. Откажем ему хоть в этом удовольствии! Снимите туфли и возьмите их в руки.
И вот у нас началась игра в жмурки со слепым. Когда он пошел к нам вдоль левого борта, мы проскользнули у правого и стали наблюдать за ним с юта: он повернул и пошел следом за нами на корму.
Но он все же обнаружил наше присутствие, потому что уверенно произ- нес: "Доброе утро!" - и стал ждать ответа. Затем он направился на корму, а мы перебрались на нос.
- Да ведь я же знаю, что вы на борту! - крикнул он, и я видел, как он напряженно прислушивается.
Он напоминал мне огромного филина, который, испустив свой зловещий крик, слушает, не зашевелится ли вспугнутая добыча. Но мы не шевелились и двигались только тогда, когда двигалсон. Так мы и бегали по палубе, взявшись за руки, - словно двое детей, за которыми гонится великан-людо- ед, - пока Волк Ларсен, явно раздосадованный, не скрылся у себя в каюте. Мы давились смеху и весело переглядывались, обуваясь и перелезая че- рез борт влюпку. И, глядя в ясные карие глаза Мод, я забыл все причи- ненное нам зло и знал одно: что я люблю ее и что с нею найду в себе силы пробиться обратно в мир.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Два дня мы с Мод бороздили шлюпке море, объезжая остров в поисках пропавшего рангоута. Только на трий день мы нашли его - весь целиком и даже нашу стрелу. Но, увы, в самом опасном месте - там, где волны с бе- шеным ревом разбивались о суровый юго-западный мыс. И как же мы работа- ли! Уже смеркалось, когда мы, совершенно обессиленные, причалили к нашей бухточке, таща на буксире гротмачту. Стоял мертвый штиль, и нам пришлось грести весь долгий путь.
Еще день изнурительной и опасной работы - и к грот-мачте прибавились обе стеньги. На третий день я, доведенный до отчаяния такой проволочкой, связал вместе фок-мачту, оба гика и оба гафеля наподобие плота. Ветер был попутный, и я надеялся отбуксировать груз под парусом. Но вскоре ве- тер повернул, а затем и вовсе стих, и мы шли на веслах со скоростью че- репахи. Поневоле можно было пасть духом: я что было мочи налегал на вес- ла, но шлюпка почти не двигалась с места из-за тяжелого груза за кормой.
Спускалась ночь, и, в довершение всех бед, подул ветер с берега. Мы уже не только не продвигались вперед, но нас стало сносить в открытое море. Я греб из последних сил, пока не выдохся. Бедняжка Мод, которая тоже выбивалась из сил, стараясь мне помочь и не слушая моих уговоров, в изнеможении прилегла на корму. больше не мог грести. Натруженные, рас- пухшие руки уже не держали вла. Плечи ломило, и, хотя в полдень я ос- новательно поел, после так работы у меня голова кружилась от голода.
Я убрал весла и нагнулся над буксирным тросом. Но Мод схватила меня за руку.
- Что вы задумали? - спросила она с тревогой.
- Отдать буксир, - ответил я, отвязыватрос.
Ее пальцы сжали мою руку.
- Нет, нет, не надо! - воскликнула она.
- Да ведь мы все равно ничего не можем сделать! - сказал я.- Уже ночь, и нас относит от берега.
- Но подумайте, Хэмфри! Если мы не уплывем на "Призраке", нам на дол- гие годы, быть может, на всю жизнь, придется остаться на этом острове. Раз его до сих пор не открыли, значит, может быть, никогда и не откроют.
- Вы забыли о лодке, которую мы нашли на берегу, - напомнил я.
- Это промысловая шлюпка, - отвечала она, - и вы, конечно, понимаете, Хэмфри, что если б люди нее спаслись, они вернулись бы, чтобы соста- вить себе состояние натом лежбище. Они погибли, вы сами это знаете.
Я молчал, все еще коблясь.
- А кроме того, - запинаясь, добавила она, - это был ваш пн, и я хочу, чтобы вам удалось его осуществить.
Это придало мне решимости. То, что она сказала, было очень лестно для меня, но из великодушия я все еще упрямился.
- Лучше уж прожить несколько лет на этом острове, чем погибнуть в океане этой ночью или завтра, - сказал. - Мы не подготовлены к плава- нию в открытом море. У нас нет ни пи, ни воды, ни одеял - ничего! Да вы и одной ночи не выдержите без одеяла. Я знаю ваши силы. Вы и так уже дрожите.
- Это нервы, - ответила она. - Я боюсь, что вы не послушаетесь меня и отвяжете мачты.
- О, палуйста, прошу вас, Хэмфри, не надо! - взмолилась она через минуту. Это решило дело. Она знала, какую власть имеют надо мной эти слов Мы мучительно дрогли всю ночь. Порой я начинал дремать, но холод был так жесток, чтя тут же просыпался. Как Мод могла это вынести, было выше моего понимания. Я так устал, что у меня уже не хватало сил двигаться, чтобы хоть немного согреться, но все же время от времени я растирал Мод руки и ноги, стараясь восстановить в них кровообращение. Под утро у нее начались судороги от холода. Я снова принялся растирать ей руки и ноги; судороги прошли, но я увидел, что она совсем окоченела. Я испугался. По- садив ее на весла, я заставил ее грести, но она так ослабела, что после каждого взмаха веслами едва не теряла сознание.
Забрезжило, и в предрассветной дымке мы долго искали глазами наш ост- ров. Наконец, мы увидели его - крошечное темное пятнышко, милях в пят- надцати от нас, на самом горизонте. Я осмотрел море в бинокль. Вдали, на юго-западе, я заметил на воде темную полосу, она явно придвигалась к нам.
- Попутный ветер! - закричал я хрипло, и мой голос показался мне чу-им.
Мод хотела что-то сказать и не могла вымолвить ни слова. Губы ее по- синели от холода, глаза ввалились, но как мужественно смотрели на меня эти ясные карие глаза! Как жалобно и все же мужественно!
Сноваринялся я растирать ей руки, поднимать и опускать их, пока она не почувствовала, что можедвигать ими. Потом я заставил ее встать и сделать несколько шагов жду средней банкой и кормой, хотя она, верно, упала бы, если бы я не поддерживал ее. Я заставил ее даже попрыгать.
- Ах вы, храбрая маленья женщина! - сказал я, увидев, что лицо ее снова оживает. - Знаете ли вы, какая вы храбрая?
- Никогда я не была храброй, - промолвила она, - пока не узнала вас. Это вы сделали меня храброй!
- Ну, и я не был храбр, пока не узнал вас, - сказал я.
Она бросила на мя быстрый "взгляд, и я снова уловил этот теплый трепетный огонек Б ее глазах... и еще что-то. Но это длилось всего одно мгновение. Мод улыбнулась.
- Вас-то просто обстоятельства изменили, - сказала она.
Ня знал, что это не так, и, быть может, она сама это понимала.
Тут налетел ветер, попутный и свежий, и скоро шлюпка уже прокладывала себе догу по высокой волне прямо к острову.
После полудня мы миновали юго-западный мыс. Теперь уже не только го- лод мучил нас - мы изнемогали от жажды. Губы у нас пересохли и потреска- лись, и мы тщетно пытались смочить их языком. А затем ветер начал спа- дать и к ночи стих совсем. Я снова сел на весла, но едва мог грести. В два часа утра нос шлюпки врезался в прибрежный песок нашей маленькой бухточки, и я, таясь, выбрался на берег и привязал шлюпку. Мод не сто- яла на ногах от усталости. Я хотел понести ее, но у меня не хватило сил. Я упал вместе с нею на песок, а когда отдышался, взял ее под мышки и во- локом потащил к хижине.
На следующий день мы не работали. Мы проспали до трех часовдня, по крайней мере я. Когда я проснулся, Мод уже стряпала обед. Ее способность быстро восстанавливать силы была поразительна. Это хрупкое, как стебелек цветка, тело обладало изумительной выносливостью. Как ни мало было у нее сил, она цепко держалась за жизнь.
- Вы ведь знаете, что я предприняла путешествие в Японию для укрепле- ния здоровья, - сказала она, когда мы, пообедав, сидели у костра, нас- лаждаясь покоем. - Я никогда не отличалась крепким здоровьем. Врачи ре- комендовали мне путешествие по морю, ну я и выбрала самое продолжи- тельное.
- Не знали вы, что выбирали! - рассмеялся я.
- Что ж, это очень изменило меня и, надеюсь, - к лучшему, - заметила она. - Я теперь стала крепче, сильнее. И, во всяком случае, больше знаю жизнь.
Короткий осенний день быстро шел на убыль. Мы разговорились о страш- ной, необъяснимой слепоте, поразившей Волка Ларсена. Я сказал, что, ви- димо, дело е плохо, если он заявил, что хочет остаться и умереть на Острове Усилий. Когда такой сильный, так любящий жизнь человек готовится к смерти, ясно, что тут кроется нечто большее, чем слепота. А эти ужас- ные головные боли! Потолковав, мы решили, что он, очевидно, страдает ка- кой-то болезнью мозговых сосудов и во время приступов истывает нечело- веческую боль.
Я заметил, что, чем больше говорили мы о тяжелом состоянии Волка Лар- сена, тем сильнее прорывалось у Мод сострадание к нему, но это было так трогельно и так по-женски, что лишь сильнее привлекало меня к ней. К тому же всякая фальшивая сентиментальность была ей совершенно чужда. Мод вполне соглашалась со мной, что нам необходимо применить к Волку Ларсену самые суровые меры, если мы хотим уплыть с этого острова, и только мысль о том, что я могу оказаться вынужденным лишить его жизни, чтобы спасти свою (она сказала "нашу") жизнь, пугала ее.
На следующий день мы позавтракали на рассвете и сразуе принялись за работу. В носовом трюме, где хранился судовой инвентар я нашел верп и ценой больших усилий вытащил его на палубу и спустил в шлюпку. Сложив бухтой на корме шлюпки длинный трос, я завез якорь подальше от берега и бросил его. Ветра не было, стоял высокий прилив, и шхуна была на плаву. Отдав швартовы, я начал верповать вручную, так как бшпиль был испор- чен. Скоро шхуна подошла почти к самому верпу. Он, конечно, был слишком мал, чтобы удержать судно даже при легком бризе, поэтому я отдал большой якорь правого борта, дав побольше слабины. После обеда я взялся восста- навливать брашпиль.