Переводческая архаизация опирается на опыт отечественной литературы. Ведь нечто подобное делают русские писатели, работающие в жанре исторического романа. По роду своего творчества им приходится всерьез задумываться, как пишет академик В. В. Виноградов, «о принципах стилизации «языка эпохи», о приемах употребления его отдельных элементов, о границах и формах или видах уклонений от современной литературно-языковой нормы, допустимых и целесообразных в сфере исторического повествования или диалога».* Далее он подчеркивает, что «в основе стиля художника-историка должна и может лежать лишь система современного ему литературного языка, языка его среды и его эпохи, эпохи читателей, к которым он обращается. Само собой разумеется, что при художественном воспроизведении далекого исторического прошлого был возможен, а иногда и необходим, выход за пределы наличной языковой традиции. Но как бы ни многочисленны и стильны были заимствования из языка исторических памятников; из языка изображаемой среды и эпохи, они при всех условиях остаются только частичными уклонениями от наличной языковой традиции».**
* Виноградове. В. О языке художественной литературы. М., 1959. С. 530—531.
** Там же. С. 531.
Итак, в историческом романе не может быть «архаической точности», его язык современен, его персонажи не говорят языком своего ушедшего в небытие времени, «отношения между языком исторического романа и изображаемой им эпохи лишены принудительно-документального характера: важна не точность цитаты, а впечатление (подчеркнуто мною. — В.В,) читателя, зависящее от художественной, а не хроникальной правды».* У каждого автора есть свои предпочтительные средства создания исторического колорита эпохи. Например, в «Национальных эпизодах» Бенито Переса Гальдоса, как правило, нет временной языковой стилизации, особенно в речи персонажей. Однако колорит времени сохраняется благодаря самому содержанию повествования и постоянному использованию слов-реалий, характерных для периода наполеоновских войн.
* Там же. С. 543.
Сказанное абсолютно справедливо для диахронного перевода и перевода исторических романов и повестей.
Обратимся к конкретным фактам переводческой деятельности и посмотрим, как наши лучшие переводчики создают языковыми средствами атмосферу «колорита времени». Основное внимание будет уделено лексическим приемам, хотя следует помнить, что, например, синтаксис, также играет значительную роль для достижения этих целей.
Вернемся к отрывку из «Селестины» и посмотрим, как переводчица Н. Фарфель воссоздает языковой колорит эпохи в своем переводе:
«Калисто: Здесь, Мелибея, открылось мне величие бога.
Мелибея: Почему, Калисто?
Калисто: Потому что он позволил природе наделить тебя совершенной красотой, а мне, недостойному, даровал счастье увидеть тебя в столь подходящем месте, где я могу открыть тебе мое тайное страдание. Без сомнения, милость его безмерно превосходит все мое служение ему, все пожертвования, молитвы и добрые дела, кои совершал я в угоду небу, дабы проникнуть сюда. Кому в сем мире дано увидеть человека, вознесенного живым на небо, как это сталось со мной? Поистине, блаженные святые, упиваясь лицезрением божества, не наслаждаются более чем я сейчас, созерцая тебя. Но, увы! Есть между нами различие — ибо они безмятежно ликуют, не ведая страха потерять свое счастье, а я — смесь духа и плоти — радуюсь и вместе с тем страшусь суровых терзаний, которые принесет мне разлука с тобой».*
* Рохас Фернандо де. Селестина. / Пер. с исп. Н. Фарфель. (Редакция перевода Е. Лысенко). М., 1959. С. 31—32.
В переводе умело использованы лексические архаизмы типа «даровал, кои, дабы, в сем мире, вознесенного, лицезрением» и т. п. В сочетании с другими языковыми средствами архаизмы не только придают речи Калисто романтическую приподнятость, но и указывают на временную дистанцию, словно покрывают текст некой патиной старины.
Замечательный мастер прозаического перевода Н. М. Любимов рационально и с большим чувством меры использует архаичные слова в переводе «Дон Кихота». Примеры взяты из произвольно выбранного небольшого отрывка авторской речи.* В переводе Н. М. Любимова воссозданы историзмы, употребление которых в принципе предопределено, и включены архаизмы, сознательно подобранные переводчиком для определенных художественно-функциональных и стилистических целей:
"I diciendo estas у otras semejantes razones, soltando la adarga, alzo la lanza a dos manos у dio con ella tan gran golpe al hamero en la cabeza, qne le derribo al suelo tan maltrecho... Hecho esto, recogio sus armas у torno a pasearse con el mismo reposo que primero. Desde alli a poco, sin saberse lo que habia pasado... Llego otro con la mesma intencion de dar agua a sus mulos y, llegando a quitar las armas para desembarazar la pila, sin hablar Don Quijote palabra у sin pedir favor a nadie, solto otra vez la adarga, у alzo otra vez la lanza... No le parecieron bien al ventero las burlas de su huesped, у determino abreviar у darle la negra orden de caballeria luego, antes que otra desgracia sucediese."**
* Оригинальный текст воспроизводится по современному изданию, которое отличается от изданий XVI века лишь некоторой орфографической адаптацией.
** Migel Saavedra de Cervantes. El ingenioso hidalgo Don Quijote de la Mancha. T. I. Buenos Aires, 1969. С. 35—36.
«Продолжая взывать к своей даме. Дон Кихот отложил в сторону щит, обеими руками поднял копье и с такой силой опустил его на голову погонщика, что тот упал замертво... Засим Дон Кихот подобрал свои доспехи и, как ни в чем не бывало, снова стал прогуливаться. Малое время спустя другой погонщик, не подозревавший о том, какая участь постигла первого... вздумал напоить мулов, но как скоро он приблизился к водопойной колоде и, чтобы освободить место, стал снимать доспехи, Дон Кихот, ни слова не говоря и на сей раз ни у кого не испросив помощи снова отложил в сторону щит и снова поднял копье... Хозяину надоели выходки гостя и, чтобы положить им конец, вознамерился он сей же час, пока не стряслось горшей беды, совершить над ним этот треклятый обряд посвящения».*
*Мигель Сааведра де Сервантес. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Часть I. / Пер. с исп. Н. Любимова. М„ 1963. С. 43—44.
Заметим, что в сервантесовское время ни одно слово оригинала в приведенном отрывке не воспринималось как архаизм. В современном языке архаичными представляются историзмы adarga и lanza, слова mesmo и negro (в значении 'проклятый'), оборот tornar а и выражение desde alli a poco. У Н. М. Любимова неизбежно появились историзмы щит, копье, доспехи, а архаизованные слова и обороты взывать, засим, малое время, коль скоро, на сей раз, сей же час, испросив, вознамерился, горший, треклятый намеренно выбран переводчиком. То, что Н. М. Любимов производил обдуманную архаизацию, подтверждается им самим в книге «Перевод — искусство»* и в статье, выдержка из которой цитируется: «Изучая язык русских классиков,... я находил в них выражения, которые будучи адекватны по смыслу выражениями Сервантеса, вполне понятны современному читателю, и вместе с тем у читателя благодаря этим выражениям возникает ощущений временнóй дистанции. Приведу самые простые примеры. Теперь мы скажем: «Сразу виден художник.» В старину говорили: «сейчас видно», а не «сразу виден». Отсюда у меня в Дон Кихоте: «Сейчас видно неопытного искателя приключений». Вместо «занять оборону», «занять оборонительную позицию» я употребляю старинный оборот «изготовиться к обороне». Вместо «военной обстановки» я употребляю «военные обстоятельства» ... «утеснение» вместо «угнетения» ... вместо как только— как скоро, вместо, насколько мне известно;— сколько мне известно, вместо насколько я понимаю — сколько я понимаю, вместо наверно — уж верно, верно уж, вместо честное слово —по чести. Это все стилистические мелочи, но эти мелочи и воссоздают словесный колорит эпохи по пословице: «Курочка по зёрнышку клюет.».** (Следует отметить, что в переводе «Дон Кихота» архаизмы используются в пародийных пассажах*** в возвышенных и высоконравственных поучениях и монологах Дон Кихота и для воссоздания исторического языкового колорита. Иначе говоря, они выполняют три основные стилистические функции, пародийную; возвышенной стилевой окраски и временной стилизации).
*Любимов Николай. Перевод— искусство. М., 1982. С. 94—96.
** Любимов H. M. Перевод — искусство // Перевод — средство взаимного сближения народов. M.,1987. С.151—152.
*** О пародийности как историческом понятии см.: Виноградов В. С. О характере и восприятии пародийного начала в романе «Дон Кихот» // «Сервантовские чтения». Л., 1988. С. 106—115.
Подобным образом поступают при переводе исторических романов, повестей и рассказов: Ю. Б. Корнеев смело включает в переводной текст различные архаизмы и достигает адекватного воссоздания стиля небольшой новеллы Анатоля Франса «О неком в ужас повергающем изображении» из сборника «Рассказы Жака Турнеброша». Всё они объединены исторической тематикой. Из девяти новелл четыре по содержанию соотнесены с XV веком. Упомянутая новелла стилизована Анатолем Франсом под средневековую летопись. Сделано это искусно. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть хотя бы начало рассказа:
"Philemon confessoit qu'en 1'aigreur de son ieune aage et a la fine pointe de son verd printemps auoit ete picque de fureur homicide par la veüe d'un tableou de Appelles qui estoit pour lors pendu en un temple, et ledict tableou presentoit Alexandre greuant de coops bien roides Darie, roi des Indians, ce pendant qu'autor de ces deux rois des soldats et capitaines s'entre touient a grande furie et bien curieusement. Et ledict ouvrage estoit d'un bel artifice et en semblance de nature. Et nulz, s'ilz estoient en la chaulde saison de leur vie, n'y pouuoient ietter un regard sans este incitez tout aussitost a ferir et a meurtrir de poures innocentes gents pour le seui plaisir de porter un tel riche haraois et de cheuauchcr de telz legiers cheuaux comme faisoient ces bons couillons dans leur battaille, car Гusage des cheuaux et des armes est plaisant aux iouuenceaux, I'auoit esprouue ledict Philemon. Et disoit que depuis lors se detoumoit par usage et raison de telz pourtraicts de querres et qu'il detestoit trop les cruelletes pour les souffrir seulement feinctes et centre faictes ."*
* De un horrible paincture qui fust veue en ung temple... // Anatole France. Les Contes de Jacques Toumebroche. Paris, 1909. P. 125—126.