Разумеется, процесс старения — это универсальный биологический факт. Однако кого именно рассматривать в качестве старого или стареющего — это все чаще становится скорее делом соци-етального определения. Сегодня люди живут дольше, чем когда бы то ни было в человеческой истории. Последствием этого становится повышение порогового возраста, в котором люди оцениваются окружающими или сами себя рассматривают как стариков. .Сегодня, когда ожидаемая продолжительность жизни устойчиво продвинулась к семидесяти, никто не рассмеется, когда, например, мужчину сорока лет описывают как «молодого политика» дли «молодого администратора». Важно осознавать эту историческую реальность в социетальном определении старости.
3. М. Саралиева, С. С. Балобанов ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК В ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИИ[16]
Всматриваясь в XXI век, мы пытаемся увидеть наше будущее и подготовиться к встрече с ним так, чтобы эта встреча не оказалась шоком. То, что [наступивший] век принесет нам больше изменений, чем прошедшие тысячелетия, — прописная истина. По мнению некоторых авторитетных ученых, например, профессора П.Дракера, в начале [III] тысячелетия «наиболее значительные изменения будут обусловлены не научными и технологическими достижениями и даже не трансформирующимся внутренним миром человека. Основные события ожидают нас в демографической сфере» [Переосмысливая грядущее (перспективы и противоречия современного развития в ответах ведущих американских социологов), 1998, с. 9]. Снижение рождаемости в индустриально развитых странах и постарение населения в [XXI] веке приведет к тому, что обеспечение всем необходимым быстро растущего числа граждан старшего поколения станет одной из наиболее острых социальных проблем. «За последние четверть века мы фактически вдвое урезали долю национального дохода, направляемую в пользу граждан в возрасте от 18 до 35 лет, и вдвое увеличили ту его долю, которую получают люди старше 65 лет», — такую статистику приводит американский ученый Л.К.Туроу [там же, с. 10].
В России прогнозы демографического развития до 2010 г. обещают также сохранение высокой доли пожилых людей. По мнению президента Геронтологического общества профессора В.М.Аниси-мова, демографический взрыв — увеличение числа лиц старше 75 лет — ожидает в ближайшие 10 лет и нашу страну. [Психология зрелости и старения. — 1998. — № 1. — С. 98].
Рост пожилых людей в населении цивилизованных стран привлек внимание общественности к вопросам их положения в обществе и стимулировал социально-психологические, социологические и иные исследования пожилых. В 1994 г. Комиссией по пожилым людям при Совете Европы сформулированы принципы, которыми следует руководствоваться при разработке программ, касающихся пожилых людей. <...>
В последние годы и в России заметно активизировались в изучении проблем пожилых людей представители медицинской науки, психологи, геронтологи, социологи, правоведы и другие специалисты (В.М.Анисимов, Н.Ф.Дементьева, Л.Б.Лазебник Н.К.Корсакова, О.В.Краснова, Б.Ю.Шапиро и др.).
Результаты инвентаризации социальных фактов о положении пожилых людей вступают в противоречие с традициями российского общества, с официальной пропагандой необходимости чуткого и внимательного отношения общества к пожилым людям. Беглый обзор роли пожилых людей в экономической, социальной и даже в политической сферах жизни общества не дает оснований утверждать, что они играют важную роль в современном обществе. Об этом свидетельствует и наше исследование.
В Международный год пожилого человека [1999] проведен опрос 527 пожилых людей в возрасте от 60 до 90 лет в Нижнем Новгороде и 13 районах области. Сегодня в регионе, который можно считать моделью Российской Федерации по основным социально-экономическим показателям, пятая часть населения (786 тыс. человек) в возрасте 60 лет и старше. По классификации ООН старым называют население, в составе которого свыше 7 % жителей в возрасте 65 лет и старше. В Нижегородской области таких жителей 15,2 %. Причины постарения населения региона лежат не столько в увеличении продолжительности жизни (за годы реформ она даже снизилась!), сколько в снижении рождаемости и уменьшении доли младших возрастов.
Вступление в пожилой возраст сопровождается для одних резким, для других плавным изменением рода занятий, образа и стиля жизни, материального положения и других условий жизнедеятельности. Самое главное (рубежное) событие для большинства пожилых людей, коренным образом меняющее их образ жизни и положение в обществе, — выход на пенсию. Собственно, для многих именно этот факт знаменует наступление старости — очередного жизненного цикла. Прекращение работы как тягостной и неприятной обязанности воспринималось с облегчением только 9 % опрошенных, тогда как во всех возрастных когортах и мужчины и женщины (в среднем по 70 %) отмечают, что им нравилось работать и расставание с привычным и любимым делом, с коллективом — вынужденная необходимость.
Резкую смену привычного образа жизни многие не переносят, и смерть вскоре после выхода на пенсию — явление достаточно распространенное, особенно среди мужчин. В силах отдельных людей (при содействии общества) отдалить от себя этот период и продолжать трудиться. Среди респондентов в активном пожилом возрасте 60 — 69 лет 40 % мужчин и 25 % женщин заявляют, что У них есть желание и силы трудиться. <...>
Выход на пенсию сопровождается нисходящей социальной мобильностью. Респондентам предлагалось по девятибалльной шкале социального положения обозначить то место (ступень социальной лестницы), которое они занимали в разные годы жизни. <...>
Результаты опроса показали, что в зрелом возрасте доля респондентов, причисляющих себя к средним стратам (из любой когорты), составляла примерно 60 — 65 %, т.е. у людей было ощущение, что они жили в социально однородном обществе («как все»), и менее 20 % видели себя в социальных стратах ниже среднего слоя. На момент опроса во всех возрастных когортах пожилые люди оказались практически полностью вымыты из высоких страт; рас-.тет доля пожилых людей в низших слоях нижегородского общества: во всех возрастных когортах каждый второй пенсионер видит свое место в основании социальной пирамиды. За этим фактом нисходящей мобильности кроются падение доходов, престижа, самоуважения, отчуждение от власти... В самой старшей когорте ощутима доля ветеранов и инвалидов ВОВ с относительно высокими пенсиями, с самоощущением «почетного гражданина», что и обусловливает самоидентификацию этой части пенсионеров (2 %) с высокими стратами нижегородского общества.
Интенсивная нисходящая социальная мобильность пожилых людей частично объясняется также увеличением в их демографической структуре доли женщин, традиционно и неизменно находящихся на низких ступеньках социальной лестницы. Тендерная дискриминация и сегрегация с возрастом только усиливается.
Фактором, смягчающим (тормозящим) нисходящую мобильность пенсионеров, является то обстоятельство, что раньше всех из жизни уходят низшие слои населения, повышая статус продолжающих жить. Основание для такого серьезного заявления — относительно малая доля пенсионеров — выходцев из низкоквалифицированных рабочих и крестьян, сравнительно невысокая доля лиц с неполным средним и начальным образованием.
Материальное положение следует отнести к самым важным индикаторам социального положения человека. <...> Самая распространенная самооценка пенсионерами своего материального положения — денег хватает только на еду (66 %), еще 5 % утверждают, что живут впроголодь. Однако о нивелировании материального положения пожилых говорить не приходится: оно достаточно дифференцировано, хотя и на очень низком уровне.
Совместное проживание с детьми, родственная помощь играет существенную роль в выживании стариков. В этой связи семейное положение является еще одним важнейшим индикатором положения пожилого человека в обществе. <...> Тендерные различия в семейном положении не просто велики, но огромны. Вдовы — самое массовое семейное положение пожилых нижегородцев, вдовцов значительно меньше.
Супружеские пары без детей («пустое гнездо») составляют 38 % Выборки, супружеские пары с взрослыми детьми (семья из трех поколений) — редкость — в сумме 10 %. Несколько чаще встречаются случаи, когда пожилой человек (без супруги) живет с детьми или с другими родственниками. Чаще всего это бабушки. Как минимум половина пожилых женщин живут в подобных семьях.
42 % пенсионеров живут одни, причем проживающий в одиночестве мужчина — редкость. Например, одинокие мужчины составляют в выборке 4 %, тогда как одиноких пожилых женщин в 9 (!) раз больше.
Интересно распределение власти в пожилых семьях. Там, где семейная пожилая пара без детей, 53 % мужей считают себя главами семей, 45 % — равными с супругой. Мнение супруги по поводу властных отношений в таком семейном ковчеге редко совпадает с мнением мужа: 76 % считают свою семью семьей эгалитарного типа.
Когда пожилая пара живет вместе с взрослыми детьми и внуками, то три четверти стариков мнят себя главой дома. Возрастают претензии на власть у пожилых женщин (пресловутая проблема тещ!). В семьях, где вдова живет с родственниками (или у родственников), 36 % пожилых женщин считают себя вправе диктовать семейному окружению свою волю (либо вынуждены взять на себя бремя лидерства не по своей воле).
У 75 % пожилых людей есть дети — опора в старости. У трех четвертей пенсионеров дети живут вместе с ними, либо в другом месте того же населенного пункта. Близость местожительства играет большую роль в облегчении жизни престарелых, особенно теряющих способность к самообслуживанию. Среди нуждающихся в помощи со стороны каждый второй получает ее постоянно или время от времени, 22 % имеют родственников, но не имеют от них никакой помощи. Наконец, 15% не ждут помощи по этим родственным каналам в силу полного одиночества.
Не остаются в долгу и пенсионеры, хотя свой отцовский или материнский долг перед детьми они давно выполнили: 37 % пожилых людей иногда помогают родственникам деньгами, продуктами, услугами, а еще 17 % делают это систематически. <...>