Учение сионизма, исповедуемое в русском еврействе, нельзя называть типичным движением или обычным течением, настолько оно многолико, разнообразно и неоднородно; Александр Эзер взялся перечислять модификации и продукты русского сионизма: «Кроме движения Хибат Цион, билуйцев и духовного сионизма Ахад-Гаама он дал синтетический сионизм Гельсингфорской программы, соединяющий практическую работу по заселению Эрец-Исраэль с борьбой за гражданские и национальные права евреев в странах рассеяния; демократический сионизм Хаима Вейцмана; социалистический сионизм Бера Борохова и Нахмана Сыркина; трудовой и этнический сионизм Д.Гордона; реалистический сионизм Менахема Усышкина; динамический сионизм З.Жаботинского и религиозный сионизм раввинов Могилевера и Рейнеса» (1977) (А.Эзер упустил «народный сионизм» Хаима Арлозорова). А историк русского сионизма Гершон Свет сделал общий вывод: «Русское еврейство обогатило всемирное сионистское движение целой плеядой выдающихся политических и общественных деятелей, писателей, поэтов, мыслителей, которыми имели бы основание гордиться и народы, численно во много раз превосходящие еврейский народ» (1002, кн.1,с.271).
И тем не менее, невзирая на такое многообразие форм, в основу русской сионистской доктрины положен единый, чётко очерченный постулат, - как пишет тот же Гершон Свет: «Идеология сионизма исходит из предпосылки, что радикальное решение еврейской проблемы в мировом масштабе возможно только через возрождение потерянной государственной самостоятельности на земле исторической родины еврейского народа, - в Палестине» (2002,кн.1,с.267). В силу своей актуальности и ясно выраженной идейной установки палестинофильство стало самым распространённым поветрием в русском еврействе на этот период. Хозяйственная колонизация Палестины само собой включается в палестинофильство на правах практической части воззрения, а теоретическую (идеологическую) сторону русского сионизма представил Л.С.Пинскер в своём «Призыве русского еврея к своим соплеменникам» (1882 год).
«Автоэмансипация», как назвал Пинскер свой призыв, предназначалась для русского еврейства, а потому была не только не понята, но и принята враждебно западными сионистами. Как высказался самый авторитетный историк европейского сионизма Вальтер Лакер: «Призывы Пинскера получили широкий отклик среди еврейских писателей в России. Но они остались практически незамеченными теми людьми, которым, собственно, были адресованы: имеются в виду западные и, в первую очередь, немецкие евреи, на которых Пинскер возлагал большие надежды. Главный раввин Вены, Йеллинек, вообще посоветовал Пинскеру отдохнуть в Италии и подлечить явно расшатавшиеся нервы» (2000,с.109). Именно палестинофильством, парадигмально стихийно соединившем в себе практический метод и теоретическую идею, и охватившим широкие массы русского еврейства, русский сионизм кардинально отличается от политического сионизма Европы. Отличие это сосредоточено в том гносеологическом понимании актуальной судьбы еврейского сообщества, какое было представлено одесским врачом Леоном Пинскером как непосредственный еврейский ответ на погромную идеологию и антисемитское администрирование царского правительства в 1880-е годы: этот рафинированный ответ стал называться палестинофильством. Мне уже приходилось обращать внимание на принципиальное отличие сионизма Л.Пинскера (русский сионизм) от сионизма Т.Герцля (европейский сионизм) (см. «Слёзы мира и еврейская духовность) и не дано повторяться по этому поводу, - я могу только проаннотировать основные моменты постижения Пинскера с тем, чтобы подчеркнуть, что все особенности последнего обладают небесноисторической природой, в противовес политическому европейскому сионизму.
Давно высказана мысль, что Пинскер сумел подняться на такую вершину еврейской темы, где вопрос ставится не об эмансипации евреев как некоем внешнепричинном условии, юридически устраняющим их общественное неравенство, но об автоэмансипации как осознании каждым евреем, любой иудейской душой, своего национального лица, что в совокупности выливается в представление о своём национальном доме-очаге. Пинскер писал: «Нам недостаёт не гениальности, а самосознания и чувства собственного достоинства». Параметры «самосознание» и «достоинство» принадлежат к факторам небесноисторического класса, а введение в учение сионизма последнего позволил Пинскеру удостоверить культурологическую природу палестинофильства, что было совершенно необходимо, имея в виду культурологическую миссию русского еврейства в целом. Благодаря чему Пинскер вывел в результате на дневную поверхность чисто еврейские мотивы процесса сионизма, а не копию западных государственных устройств, как в политическом сионизме Герцля. Появились другие опоры для еврейской веры в собственную судьбу и одновременно были посеяны семена нового еврейского мировоззрения, которое через сионистскую идею вобрало в себя индивидуальную еврейскую думу и берегло историческую преемственность возвещения великих пророков древности.
Таким образом, в лице палестинофильства Пинскера русское еврейство имело самостоятельное и самобытное учение сионистского жанра. Возникшее раньше европейского политического сионизма Герцля, русский сионизм вполне мог развиваться независимо, конкурируя либо сосуществуя с западным сионистским учением. Но судьба распорядилась иначе: русский сионизм добровольно и с огромной радостью влился в общее сионистское русло, признав лидерство Теодора Герцля. Представители русского еврейства были очарованы индивидуальным обликом Герцля, единодушно признав за ним право исполнять сугубо еврейскую обязанность: быть пророком-вождём. Один из блестящих русских сионистов Менахэм Усышкин дал сопоставительный портрет великих сионистов – Пинскера и Герцля, Учителя и Вождя:
Менахэм Усышкин
Как живые стоят они оба перед моими глазами. Один – среднего роста плотная фигура, тяжелая поступь. Большая круглая голова прямо посажена на широких плечах; густые, гладкие, седые волосы и седая, слегка стриженая борода. Большой, выпуклый, матовый с легкой желтизной лоб; серые, холодные глаза всегда полузакрытые; густые брови, суровая складка губ. Изредка только подымаются брови, но и тогда взор обращен не на вас, а во внутрь, к себе самому, Все выражение лица строгая мысль, постоянные глубокие переживания. А другой – высокий, статный, легкая элегантная походка. Поразительной красоты овальное лицо; крупный нос; черные густые волосы; черная окладистая борода; жгучие, пронизывающие, играющие всеми цветами радуги, глаза смотрят всегда открыто, в упор; тонкая, слегка улыбающаяся складка губ. Все в этом лице, во всей фигуре выражает энергию, силу, непреклонную волю. Вот первый в своем большом кабинете, заложив за спину руки, шагает взад и вперед своей тяжелой поступью. Не с вами, сидящим тут в кресле, ведет он разговор, нет, – он только думает вслух. Отдельные, отрывочные фразы, восклицания, вздыхания, жесты. Вы с трепетом и благоговением ловите каждое слово; они проникают в вашу душу, в ваш мозг. Вы пытаетесь вставить фразу, высказать свое мнение, но тут же сознаете, что это совершенно лишне, что он вас почти не слушает, что этот человек только физически с вами, а его дух, мысль, переживания – далеки, далеки от вас, от современной жизни, где-то далеко, далеко за тысячелетия назад и за сотни лет вперед... И не ищите его также среди масс, на собраниях, съездах, митингах. Он их избегает; а когда его заставляют там присутствовать и быть центром, он себя чувствует мучеником; ведь все эти интересы момента, борьба групп, направлений, отдельных лиц – все это ему так чуждо и так ненавистно! А другой! Вот он во всей красоте и блеске в центре форума. Взоры многих тысяч людей всех возрастов с бесконечной преданностью и любовью устремлены на него. А он своим орлиным взором сразу видит всех вместе и каждого в отдельности. Он говорит, левая рука протянута в повелительный жест, а правая держит молоточек – волшебный жезл, взмаху и удару которого все и всё подчиняются. Каждое слово взвешено, каждая фраза – повеление, требование. В вашей душе часто борются различные чувства, несогласие с высказанным мнением, но вы загипнотизированы и сдаетесь». Усышкин выдвинул лозунг, которому последовал русский сионизм: «Идите по пути, указанному Пинскером под стяг, поднятый Герцлем!»
Но безусловное благородство этого шага не может затмить его негативной черты: русский сионизм, который должен называться культурологическим, ибо русское еврейство несёт в себе культуру, как миссию и предназначение, оказался формально отождествлённым с политическим сионизмом. Эта ложная схожесть определила отрицательное отношение к сионизму со стороны русской духовной философии. Вот как это выглядит у М.О.Гершензона: «С сионизмом случилось то же, что можно наблюдать в истории всякой политической партии: программа совершенно затмила породившую её идею и тем превратила эту идею в догмат. Об основных положениях сионизма никто не спорит, их только хранят, как золотой запас, и в нужных случаях предъявляют ad extra. С тех пор, как лет 25 назад они были впервые формулированы, их никто не вздумал пересматривать, ни с целью проверки, ни даже ради обогащения и упрощения. Их повторяют в бесчисленных журнальных статьях, брошюрах, книгах, как непреложные аксиомы, в одном и том же составе, почти в тех же словах. Весь разум сионизма поглощён тактикой, все споры ведутся в границах программы; даже главнейший раскол в сионизме не коснулся его сердцевины, потому что и духовный сионизм Ахад-Гаама не спрашивает, верно ли определена конечная цель: он указывает лишь иной путь к той же цели, какую ставит себе политический сионизм…Сионизм, как историко-философское учение, представляет ту особенность, что как раз о прошлом он прямо ничего не изрекает. Его цель – вовсе не осветить историю еврейского народа, его цель – устроить будущность народа, не похожую на его настоящее; поэтому он подробно анализирует современное положение еврейства и выводит отсюда директивы для будущего, а прошлое оставляет в стороне» (2001,с.с.8-9,10). Выдающийся мыслитель точно определил родовой порок политического сионизма: пренебрежение прошлым, игнорирование еврейской историей и пророческими корнями. Отстранение от исторических библейских корней евреев и забвение пророческими вещаниями, что доминирует в гносеологии политического сионизма, стало основной причиной краха сионистского времени в Израиле.