Однако интрига состоит в том, что маскилизм в еврейской среде России, именно как механизм просвещения и образования, является по сути своей природы, лишь методологическим мероприятием, тобто внедрением и получением на стороне более продуктивных методов и способов познания. Маскилизм относится к духовным средствам в силу того, что устраняет догматические, обанкротившиеся или устаревшие формы мышления, и тем самым способствует освобождению простора для вольного и свободного полёта мысли. Благодаря последнего маскилизм приобретает огромную ценность и наивысшую актуальность для еврейского сознания, задавленного жуткими талмудическими оковами, дикими ритуальными условностями и отравленного мракобесием и невежеством. Маскилизм сам по себе лишь подводит к небесной истории, но никак ею не является; маскильные акции и аппараты характеризуют небесную историю русского еврейства только со стороны внешней формы, хотя они и касаются внутренней его сферы, как самостоятельной еврейской формации. Это означает, что русское еврейство может претендовать на роль независимой формации в случае, если будет обладать оригинальным духовным ядром, явленным в качестве элемента еврейской традиции, именно той, что ведёт своё начало с момента еврейской Торы, - таково предопределение небесной истории русского еврейства.
При аналитическом обзоре маскилизма, как духовного движения, мало обращается внимания на тот факт, что в России это течение существовало в двух руслах – светском (секулярном) и религиозном (сакральном). Тогда как в Европе просвещение распространялось лишь в секулярном направлении, подавляя, вытесняя или попросту ликвидируя сакральные формы. На территории, занятой евреями в России, и во время, последовавшее после присоединения, изучение Торы, как главного стержня еврейского духопорядка, приобрело характер массового пафоса, и А.Менес констатирует: «Самой высокой степени развития достигло изучение Торы в Восточной Европе. Города и местечки Литвы, России и Польши были переполнены людьми, изучавшими Тору, и братствами, посвятившими себя её изучению». Здесь возникало множество ешибот (училища), которые были не просто еврейскими центрами и духовными магнитами, стягивающими к себе еврейскую массу, почувствовавшей жажду к развитию, но настоящими исследовательскими научно-философскими институтами еврейской учёности и еврейского духа. К примеру, тот же А.Менес описывает один из этих центров: «Воложинский ешибот (в Литве – Г.Г.) просуществовал около ста сорока лет. Он был основан в 1802 году вскоре после распада Польши, и был закрыт в 1939 году, когда вспыхнула вторая мировая война. За 137 лет своего существования ешиботу суждено было пережить периоды расцвета и полосы упадка. До 1892 года Воложин считался авторитетнейшим рассадником изучения Торы во всём мире. К этому источнику стекались молодые люди отовсюду, со всех концов России и из многих еврейских общин других стран»(2002,кн.1,с.с.328,333). Русское еврейство могло стать самобытным образованием, только выкристаллизовавшись из этого насыщенного раствора.
Многие обращают внимание, но никто ещё не дал достойного объяснения тому обстоятельству, что еврейская Тора есть расширенное повествование о ЧЕЛОВЕКЕ. Впервые в истории философии целокупный постулат, как уложение мысли, был дан еврейской Торой, - и им явился постулат о безусловной ценности человека. Он гласит: «Кто прольёт кровь человеческую, того кровь прольётся рукою человека: ибо человек создан по образу Божию. Вы же плодитесь и размножайтесь, и распространяйтесь по земле, и умножайтесь на ней» (Быт. 9:6-7). Бог в Торе обладает сугубо человеческой ипостасью, тобто не человек обожествлён, как это случилось в европейской философии, а Бог очеловечен; в противовес христианскому богословию еврейская Тора есть антропословие. Именно потому, что Бог принадлежит человеку, а человек принадлежит Богу, Бог у евреев есть высшая святыня и Бог пользуется у евреев неограниченным до-верием.
Итак, еврейская традиция есть столбовая дорога мудрости о человеке, что на научном языке называется антропософией (anthropos – человек, sophia – мудрость). Антропософская стратегия еврейской традиции исторически воплотилась в последовательно-поступательные узлы – гениальные постижения человека или хрононы небесной истории. Традицию начинает Декалог Моисея, далее следует учение Иисуса Христа, затем идёт подвиг Моисея Маймонида, прописавший человеческий разум в Торе, наравне с верой, традицию продолжил Исаак Лурия, который преподнёс каббалу в форме мощи абстрактного мышления или всемогущество человеческого воображения, а в Новое время явился Барух Спиноза, закодировавший образ человека в causa sui – наибольшей мистерии философии, которая не разгадана по сей день.
Русское еврейство только в силу своего еврейского естества должно следовать курсом этой традиции, и его небесная история раскрывается исключительно через представления человека, а его биография шествует по ступеням этого представления. Такими представлениями в русском еврействе стали течения мусаризма и хасидизма. А.Менес отмечает: «Не без основания указывалось на некоторое сходство между хасидизмом и учением мусара, однако различия между ними выступают гораздо более явственно, чем черты сходства. Ошибаются те, кто считает «мусар» чем-то вроде литовского хасидизма. Это явления различного порядка» (2002,кн.1,с.341). Однако, если русское еврейство воспринимать как целостную формацию, то его небесная история (соответственно, духовная биография) зиждется на генеральной общности мусаризма и хасидизма – традиционного образа человека, данного в понимании Торы.
А.Менес в своём разборе «религиозных еврейских исканий» внутри русского еврейства, что, по существу, является неотсортированным описанием небесной истории его, обмолвился, что мусар (буквальный перед – «мораль») «означает познание самого себя». Эта реплика знаменательна тем, что напоминает о знаменитом призыве «Познай самого себя», начертанном на храме Аполлона в Дельфах, который стал ядром философского мировоззрения XX века – антропософии в представлении Рудольфа Штайнера. Стало быть, русское еврейство самостоятельно предвосхитило ход европейской постигающей мысли в философском отношении, а в плане grosso modo (широком значении) означает, что корни антропософского воззрения таятся не в недрах греческой античной мудрости, а в текстах еврейской Торы.
Основатель мусаризма реб Израэль Салантер ставил во главу угла человека, подчёркивая, что в виду имеется не биологическое существо и не психическая особь, а некая самочинная и единогласная монада с моральным уклоном, куда вход лежит через Тору, - и это самое главное. А.Менес говорит по этому поводу: «Характерной чертой движения мусар была глубокая вера в человека. Правда, Салантер и его ученики не разделяли наивных представлений о том, что человек добр по самой своей природе. Мусарники были пессимистами и считали нужным подчёркивать, как трудна борьба с самим собою, которую человеку приходится вести. Но всей душой они верили, что человек располагает силами и средствами добиться в этой борьбе заветной цели» (2002,кн.1,с.342).
Характеризуя суждения другого видного идеолога мусара, ученика Салантера, ребе Симха-Зисель Бройде, организовавшего в шестидесятые годы XIX столетия ещё одно знаменитое училище – Келмский ешибот, А.Менес указывает: «Человек – это книга о мусаре, - объяснял ребе Зисель своим ученикам, - и нужно долго и усердно работать. Чтобы добиться понимания этой книги, имя которой – человек. Но беда в том, что мы обычно оказываемся слишком ленивы, если требуется от нас большое духовное напряжение. Поэтому первая задача – научиться мыслить. Мыслить – значит уметь сосредоточить своё внимание на чём-нибудь определённом, не позволяя мысли уклоняться в сторону». Призывая к дисциплине мышления, мусаризм требует соблюдать именно ту сосредоточенность мысли, какая в качестве медитации положена в учении антропософии, возникшего столетием позже в европейской философии. Ученик Симхи-Зисель ребе Ноте-Гирш Финкель («старик из Слободки», пригорода города Ковно) расширил представление мусаризма: «Вся Тора нам дана не в заветах и законах. Она лежит в основе самого существа человека. Н если мы научимся понимать человека, мы лучше поймём Тору,. которая нам дана была на горе Синая. Поэтому прежде всего мы должны достичь высоты, чтобы стать достойны изучать Тору» (2002,кн.1, с.с.346,347-348).
В «Википедии – свободной философии» сказано, что хасидизм возник «…как движение протеста против закостенения иудейской учёности, деспотической власти кагала, раввинистического формализма и оторванности учёных евреев от народной жизни». Но кроме функции протеста хасидизм несёт в себе миссию созидания, выдержанную в духе еврейской традиции и Торы. Именно эту миссию впитало в себя русское еврейство, и впечатление о её содержании передают слова ребе Ицхака Гинзбурга: «Также внутри самих тайн Торы существуют два измерения – есть душа, и есть ещё более глубокая душа у этой души – это хасидизм…Хасидизм раскрывает ещё более глубокую тайну – показывающую, каким образом тайны Торы связаны с душой человека и с миром, в котором мы живём. Хасидизм раскрывает, что высшие мирз находятся внутри нас, и что Сам Вс-вышний светит внутри нас и внутри нашего мира». Содержание этой сентенции, как и всей духовной полноты хасидизма, суть расширенное иносказание максимы Иисуса Христоса: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лук.,12:21).
Таким образом, становление русского еврейства не являлось одноразовым и однопричинным образованием, и ранее давалось понять, что наибольшим заблуждением есть отождествление его рождения с присоединением евреев к России при разделе Польши. Ликвидация кагала означает коренную деформацию общинного устройства евреев в России, а движение мусаризма и хасидизма говорит о таких же крупных преобразованиях в имманентной сфере евреев. И поскольку эти два фактора всецело соответствуют еврейской традиции, они выступают побудительными причинами рождения русского еврейства как самоличной формации еврейского мира. В земном паспорте русского еврейства в графе дата рождения должно стоять: 1844 год.