Урюпин засмеялся, крякнул несколько раз. Араховский обнажил десны - тоже улыбнулся, повесил одну длинную ногу на другую, и Дмитрий Алексеевич увидел его нитяные коричневые носки.
- В общем, непонятно, - сказал Урюпин, быстро перелистав чертежи и отодвигая папку в сторону. - До меня не доходит. Я не хочу сказать, может, идея и остроумна... - При этом Араховский наклонил голову с пробором, теребя свою запонку. - Живая мысль! Была бы хоть живая мысль!
- Это что же, моя голова - твои ноги? Так, что ли? - раздался за спиной Лопаткина молодой и очень уверенный голос.
Дмитрий Алексеевич мгновенно обернулся и встретился глазами с насмешливо-ненавидящим взглядом молодого человека лет двадцати трех. Он был в голубой полурукавке с маленьким спортивным значком на груди. Его русые волосы торчали вихрами, как у мальчишки. Сзади него стояли несколько молодых инженеров и смотрели с любопытством на Дмитрия Алексеевича. А этот, вихрастый, повернулся к нему боком и похлопывал себя по мускулам на руке.
Начальник отдела поднял голову, как бы говоря: "Помолчи".
- Да как же, Анатолий Иваныч! Я же вижу по затылку, опять автора прислали! - возразил вихрастый инженер со значком. - В план не ставят, а присылают! - он обращался уже к Дмитрию Алексеевичу. - Вам этого не понять, конечно... вы - предприниматель. Вы организуете это дело... а кто-то будет ишачить. Видите, здесь у нас не авдиевское Конго...
Начальник еще строже поднял голову.
- Когда вы доживете, - не унимался вихрастый парень, - когда доживете до авдиевских седин, - до его ученых, я имею в виду, седин, - может, и у вас будут тогда свои негры...
- Да, кстати, - заметил Урюпин. Он как бы не слышал того, что сказал молодой инженер. - Кстати, вы знакомы с машиной Василия Захаровича? Она ведь уже на испытании. По-моему, она должна работать.
- И моя будет работать! - сказал Дмитрий Алексеевич.
- Влезет она хоть в цех? Вы извините, я всерьез. Не прикидывали, как она в габаритах? И зачем нам две? Вы что же, думаете, ваша будет лучше?
- Вероятно, лучше.
- Каждому изобретателю кажется, что его машина лучше. Но я открыто говорю: не сторонник я этой, вашей...
- Очень жаль, - спокойно сказал Дмитрий Алексеевич, слегка подбрасывая на ладони гайку. - Я надеялся увидеть здесь сторонников. Мне кажется, что некоторые товарищи ж разобрались в сути. Вещь новая...
- Нового мы не боимся, - перебил его Урюпин. - Новое мы подхватываем.
- Да, лучшее, как говорится, враг хорошего! - добавил насмешливо молодой инженер. - Только что-то мы его не видим, - лучшего. Я и про машину Василия Захарыча кое-что слыхал...
- Разрешите мне договорить, - Дмитрий Алексеевич, глядя вниз, спрятал гайку в карман. - Вы мне сказали много неприятных слов. А я еще не ответил и, стало быть, в долгу перед вами. Особенно перед вами, - он повернулся к молодому инженеру. - Но я думаю, что вы мне простите этот долг, если я его не отдам. Вы знаете, ведь я по профессии учитель. Никогда не думал, что меня нелегкая дернет дать министерству совет, который не относится к моей компетенции... Я сам жалею, что оторвал ваш отдел. Я все время путаю людям планы. Но сейчас я не могу даже отказаться...
Сказав это, Дмитрий Алексеевич хотел было в доказательство достать бумаги, подписанные заместителем министра Шутиковым, но вовремя сообразил, что Урюпин - из тех маленьких начальников, которые не любят, когда им показывают границы их власти.
- Я хотел бы еще, чтобы мы перешли к делу, - продолжал он сдержанно. - Если надо, я дам подробные пояснения. У меня есть с собой модели. Товарищи разберутся. Может быть, даже и сторонники появятся! - он улыбнулся.
- Вы что, имеете приоритет на это дело? - помолчав, отрывисто спросил Урюпин.
- Имею приоритет, - мягко ответил Дмитрий Алексеевич.
Наступила долгая, многозначительная тишина.
- Так чего ж нам время терять? - сказал начальник. - Давайте вы, Кирилл Мефодьевич, займитесь этим делом, прикиньте, что там получится...
Он уперся в стол, как бы собираясь встать, и добавил своим стальным, бодрым голосом:
- Даю вам нашего лучшего механика и математика. Это наша гордость, наш Лагранж...
- Насовсем? - спросил Дмитрий Алексеевич.
- Это зависит от него и от вас.
Высокий, согнутый вперед Араховский молча забрал со стола папку с чертежами и повел Дмитрия Алексеевича между чертежными досками, в дальний угол комнаты. Там у него был маленький столик и станок с чертежной доской. Он сел, надел пенсне, развернул первый лист - общий вид машины и, хищно хмурясь, сопя, стал как бы снюхивать чертеж. Он долго так сопел над чертежом, потом засмеялся, обнажил розовые десны и бросил на ватман логарифмическую линейку.
- Сколько работал?
- Полгода.
- Я вижу. Все мелочи вычертил. Размеры проставил! А знаешь ты, что ничего этого не надо было делать? Вот этого и этого, и вот этой всей чертовщины. - Он ткнул пальцем в несколько мест чертежа. - В технике приняты так называемые нормали, готовые стандартные детали и целые узлы, из которых мы можем собирать машину. Собирать. Понимаешь? А ты трудился! Даже резьбу у болтов начертил! Вот ты говоришь, Коля... Слышишь? - Он возвысил голос, обращаясь к кому-то на том конце комнаты. - А ведь неплохо учитель машинку завязал!
- Очередная любовь Араховского! - отозвался насмешливый голос вихрастого молодого инженера. - Вертушок какой-нибудь!
- Не вертушок, а настоящая машина! И я на вашем месте, товарищ футболист, ознакомился бы.
Молодой инженер, изгибаясь и виляя между чертежными досками, подошел, навалился на Араховского, и они вместе стали просматривать чертеж.
- Ты эту штуку видел? - Араховский постучал карандашом по чертежу. - Ну? Что? А говоришь, живой мысли нет!
- Не понимаю я ни шиша в литейных машинах, - сказал Коля, выпрямляясь и все еще не глядя на Дмитрия Алексеевича. - Вижу только, что редукторов где надо и где не надо натыкано. А это уж верный признак...
Он не договорил - вдали раздались три глухих удара в перегородку. Пронзительный голос начальника позвал: "Кирилл Мефодьевич!" И Араховский сразу встал и, глядя только вперед, двинулся, лавируя между чертежными досками.
Вскоре он вернулся. Надел пиджак, бросил в ящик стола карандаши и линейку.
- Придется вам отдохнуть, товарищ... Лопаткин. Еду на завод. Оформляйте пока хозяйственные дела, а встретимся завтра, во второй половине...
Так они занимались с Араховским целую неделю - каждый день по полтора-два часа. К концу этой недели Араховский стал неразговорчивым, и Дмитрий Алексеевич заметил, что он опять прячет глаза.
И наступила минута, когда, просмотрев все свои расчеты, Кирилл Мефодьевич снял пенсне и, глядя в сторону, прошипел:
- Пойдем к Анатолию Ивановичу.
Начальник отдела, как всегда, сидел за столом и словно ждал их, раскинув смуглые плоские руки на ватмане. На нем была шелковая безрукавка цвета старого мяса, с чуть заметными серыми полосками. Его худощавое, загорелое лицо старого физкультурника было перекошено снисходительной и нетерпеливой гримасой.
Араховский молча сел против него на стул. На второй стул сел молчаливый Дмитрий Алексеевич. Урюпин лениво протянул руку и принял от Араховского папку. Постучал ногтем по стеклу огромных часов, поднес их к уху, потом развернул папку и достал чертеж - общий вид.
- Ну, как ваше мнение? - спросил он.
- Получается вроде, - негромко сказал Араховский.
- У вас все получается, - начальник окинул взглядом чертеж. - Ну что же... давайте... возьмите Егора, что ли, Васильевича... Пусть он общий вид прикинет.
- Анатолий Иваныч... Вы что - забыли? Ведь у меня этот, жираф...
- Какой жираф?
- Да мельница эта... Я занят с утра до вечера.
- Ах, верно... Мы уже вылазим из графика... Кому же поручить?.. Вы, товарищ Лопаткин, извините, что так. У нас свои хозяйственные дела. Вот тоже мельница. Ее не планировали, разрабатываем как предложение. Как и ваш проект. Послали один раз - возвращают. Сами же техническое задание неправильно дали! Переделать! А время где?
- Да, - согласился Дмитрий Алексеевич. - Действительно...
- А люди, люди, спрашивается, где? Людей нет! И денег нет!
- Да, - сказал Дмитрий Алексеевич. - Да. Да...
Начальник подумал, потом, играя гибкой бровью, взглянул пристально Дмитрию Алексеевичу прямо в глаза и сказал:
- Придется мне взять вашу машину...
Наступила долгая пауза. Прохладный ветер, пахнущий клеем тополя, врывался в открытое окно и приятно обдувал лица. Араховский, выкатив спину дугой, хмурый, безучастно смотрел только вперед. Дмитрий Алексеевич старался понять, хорошо или плохо, что начальник взялся руководить проектом. А сам Урюпин в это время смотрел ему в лицо твердым взглядом бойца, готового нанести удар.
- Так и постановим! - сказал Урюпин. - Кирилл Мефодьевич, пошлите сейчас ко мне Егора Васильевича и этого, новенького, Максютенко.
Не взглянув на Дмитрия Алексеевича, Араховский ушел с таким видом, будто поссорился со всеми. Лопаткин удивленно посмотрел ему вслед. Почти сейчас же после его ухода появился улыбающийся Максютенко - светлый, щеголеватый блондин в шелковой бледно-сиреневой рубашке, заправленной в синие брюки, пышно оттопыренной и перехваченной у локтей резинками. Он вылез из-за чертежной доски, словно сидел там и ждал своей очереди.
- Товарищ Максютенко, - сурово сказал начальник. - Вот автор - Дмитрий Алексеевич Лопаткин. Вот проект. Вы уже знакомились с ним. Прикиньте общий вид машины. Вопросы решать - ко мне. Я буду курировать это дело. Вот и Егор Васильевич пришел... Егору Васильевичу поручим узлы.
Егор Васильевич - маленький, седой, с брюшком, одетый в синюю сатиновую куртку, мельком взглянул на автора, протянул руку к чертежам. Но тут же отдернул ее, потому что начальник поднял папку и торжественно вручил ее Максютенко.
- Там, там все посмотрите. Максютенко вам покажет. Вы назначаетесь в группу, Егор Васильевич. Все теперь зависит от вас. Проект ответственный, о качестве я, зная вас, не говорю. Но нам нужна еще и быстрота. Я думаю, что она и вам не повредит. 9