Повышение уровня орудийной оснащенности человечества в это время имеет своей причиной изобретение новой техники обработки камня. С типичного для мустьерской культуры дисковидного нуклеуса пластины скалывались под углом, они были бесформенны и грубы, и толщина и особенно ширина их были неодинаковы. Для получения пластин в эпоху верхнего палеолита использовался так называемый призматический нуклеус, т. е. каменная заготовка достаточной высоты и правильной формы, с которой пластины скалывались по всей ее длине. В результате эти пластины имели строго правильную форму и достаточно равномерную толщину и ширину по всей своей длине. Эти пластины служили заготовками, которые с помощью разнообразных типов боковой и концевой ретуши превращались в подлинные орудия — проколки, шилья, концевые скребки, ножевидные пластинки и т. д. Широкое использование дерева и кости, материалов мягких и податливых, позволяло в большом количестве получать составные орудия, вставляя специально подготовленные ножевидные пластинки в прорезанные в дереве и кости пазухи или привязывая высушенными жилами или веревками растительного происхождения каменные наконечники копий или колуны к деревянным и костяным рукояткам.
Все это резко усилило убойную силу орудий и добычливость охоты. Для верхнепалеолитического времени типичны долговременные стойбища, использовавшиеся, по-видимому, по нескольку десятилетий: такие стойбища открыты во Франции, Чехии, на территории европейской части бывшего СССР. Только их использованием на протяжении нескольких десятилетий и можно объяснить огромные скопления в их культурном слое остатков сотен и тысяч крупных животных —лошадей, бизонов и даже мамонтов. Ясно, что охота была облавной, в противном случае невозможно было бы объяснить ее эффективность, но по отношению к ее конкретным формам, к сожалению, приходится повторить то же, что было сказано выше о загонной охоте ранне- и среднепалеолитического времени: мы ничего не знаем об этих конкретных формах, можем предполагать только, что при загоне использовался огонь, возможно, какие-то шумовые эффекты, чтобы напугать животных, которые жались к каким-то обрывам или оврагам, может быть, специально вырытым ловчим ямам или открытым пространствам с врытыми в них заостренными кольями. Так или иначе продуктивность охоты и обилие добычи снабжали верхнепалеолитического человека всем необходимым для поддержания жизни в условиях перехода от мягкого и теплого климата последней межледниковой эпохи к суровым условиям эпохи последнего оледенения, на которую падает завершение верхнего палеолита: пищей, шкурами для покрытия жилищ и изготовления одежды.
В горных местностях с развитым карстом верхнепалеолитические люди продолжали использовать под жилища пещеры, теперь уже не только навесы, но и достаточно глубокие пещеры с разветвленными внутренними ходами. В Испании, Франции, Швейцарии, Австрии, на Балканском полуострове, в Крыму, на Кавказе и в Средней Азии открыты многочисленные стоянки пещерного типа. Но в открытых местностях создавались жилища, иногда достаточно обширные и поэтому явно коллективные, с несколькими очагами и достигавшие длины в 35 и ширины в 15 м. Каркасом им служили кости крупных животных, покрытием — ветви и шкуры. Вырывались и неглубокие землянки, иногда достигавшие больших размеров —до 200 кв м. Вполне очевидно, что потолок в таких крупных землянках должен был укрепляться во избежание обвала длинными жердями, изготовление которых свидетельствует еще об одной стороне производственной деятельности верхнепалеолитических людей. Очевидно и другое — подобное жилище должно было иметь отверстие в крыше для свободной циркуляции воздуха и выхода дыма. В общем, человек эпохи верхнего палеолита научился хорошо защищать себя от непогоды и перешел к определенной оседлости, так как конструирование жилища не могло не требовать больших затрат труда и поэтому использовалось долговременно. Но и покидая жилище, человек был, по-видимому, уже защищен от дождя и холода. Обилие в каменном инвентаре верхнепалеолитических стоянок шильев и иголок, в том числе и иголок с ушками, говорит об изобретении шитья. Шитье это было, конечно, грубым, в качестве ниток использовались специально приготовленные сухожилия или растительные волокна, но так или иначе все это дает возможность предполагать наличие у верхнепалеолитического человека простейшей одежды из шкур животных.
Однако все сказанное опирается в основном на изучение европейских верхнепалеолитических памятников. При условии менее богатой охотничьей добычи или отсутствии достаточно четко выраженной традиции оседлости, возможно, из-за отсутствия удобных мест поселений мы натыкаемся на временные лагеря, т. е. такие места поселений, которые возникали вокруг крупной охотничьей добычи и существовали до тех пор, пока эта добыча поедалась. Два таких временных лагеря бродячих или полубродячих групп охотников открыты и описаны в южных районах Западной Сибири. Практически здесь мы подступаем к новой проблеме —проблеме локальных различий в культуре верхнепалеолитического времени, но, прежде чем осветить эту проблему в полном объеме, нужно сказать несколько слов о хронологических рамках верхнего палеолита и динамике верхнепалеолитического развития.
Начало верхнего палеолита, как уже говорилось, отстоит от современности примерно на 40—45 тыс. лет. При этом речь идет не о появлении того или иного типичного элемента верхнепалеолитической индустрии, так как какие-то верхнепалеолитические черты в обработке камня появлялись и раньше, а обо всем комплексе основных технологических достижений палеолита, который только и обусловил наступление верхнепалеолитического времени. Окончание верхнепалеолитической эпохи по-разному датируется различными авторами. Некоторые видят в изобретении лука ту черту, которая обозначает рубеж между верхним палеолитом и следующим за ним мезолитом. Другие настаивают на решающем значении появления микролитической* техники, т. е. изготовления чрезвычайно малогабаритных орудий.
Наконец, третьи указывают на вымирание крупных представителей четвертичной фауны, изменение способов охоты, ставшей менее продуктивной, возрастание роли рыболовства, переход от относительно прочной оседлости к созданию сравнительно кратковременных лагерей, о жизни в которых мы знаем лишь по очень маломощному оставшемуся от них культурному слою. По сути дела все перечисленные признаки отражают разные стороны единого процесса, ознаменовавшего переход от четвертичного периода к современной геологической эпохе и соответствующий перелом в истории общества, перешедшего от верхнепалеолитической эпохи к мезолиту и неолиту. Исчезновение крупных животных заставило перейти к микролитической технике, более пригодной в условиях охоты на мелких животных и птиц, а также при рыболовстве. Последнее было вынужденным из-за недостатка в белковой пище. Охота за мелкими животными потребовала от человеческих коллективов большей подвижности, а это, в свою очередь, заставляло их менее обстоятельно обживать тот или иной удобный участок земли и чаще менять местоположение, что и обусловило бедность мезолитических стоянок по сравнению с верхнепалеолитическими. Возможно, и изобретение лука было инспирировано потребностями охоты на мелких животных. Весь комплекс этих взаимосвязанных и взаимообусловленных явлений падает примерно на 10—12 тысячелетия до н.э., т.е. на 12—14 тысячелетия от современности. Этим временем и следует датировать окончание верхнепалеолитического периода.
До сравнительно недавнего времени в европейской археологии главенствовала периодизация, возникшая на заре археологической науки. Эта периодизация до сих пор иногда находит место на страницах популярных книг по археологии. Верхнепалеолитическая эпоха делилась в соответствии с этой периодизацией на три периода — ориньяк, или ориньякский, солютре, или солютрейский, и мадлен, или мадленский. Все они получили наименования по названию местечек во Франции, где были исследованы соответствующие памятники. Археологически наиболее выразительно была охарактеризована эпоха солютре, для которой типичными считались прекрасно выделанные двусторонне обработанные орудия — наконечники копий, ретушь на которых действительно обращала на себя внимание красотой и правильностью. Для ориньякской эпохи были характерны более или менее все верхнепалеолитические формы, для мадленской — значительное богатство бытовавшей наряду с каменным инвентарем костяной индустрии. Однако открытие и изучение верхнепалеолитических памятников в последние два-три десятилетия показали, что эти якобы эпохи — не более чем узколокальные археологические культуры, свойственные им признаки сосредоточены в памятниках поименованных районов и они не могут претендовать ни на какое общее значение. Кроме них описано еще более десятка таких локальных культур в верхнем палеолите Европы; для каждой из них также описан тот или иной набор технологических признаков; они все относятся к разным этапам верхнепалеолитического времени, иногда существовали на протяжении значительного отрезка времени, более или менее сравнимого с длительностью верхнепалеолитической эпохи в целом. Поэтому сейчас развитие верхнепалеолитического населения Европы рисуется в виде совокупности местных культурных тенденций, замкнутых в пределах отдельных районов, но реестр этих тенденций далек от полноты из-за наличия неизученных территорий, а генетические взаимоотношения между ними неясны. Поэтому общепринятой периодизации нет, никому пока еще не удалось свести выявленное локальное многообразие и богатство памятников к каким-то стадиальным закономерностям.