Технократизм политической элиты делает непонятными правила вхождения в политику. Канцлер Меркель на традиционной летней пресс-конференции 2011 г. говорила о собственной «спокойной страстности» в политике, чем вызвала смех со-бравшихся журналистов, так как одно с другим явно никак не связано. В другом интервью она же упомянула качество политика нового столетия: больше молчать, прежде чем предлагать решения. Но молчат не только, когда обдумывают решения, но и когда не знают, что делать и сказать. В ХДС в настоящее вре-мя можно наблюдать доминирование политиков-статистов. Но-вые премьер-министры в Гессене и в Нижней Саксонии не хотят высказываться на общенациональные темы, предпочитая заниматься местными проблемами, например, франкфуртским аэро-портом и вызываемым им шумом в ночное время. Молодые ли-ца в ХДС также не харизматичны. Ф. Миссфельдер, возглавляю-щий молодёжную организацию ХДС и являющийся внешнеполитическим уполномоченным фракции ХДС/ХСС в Бундестаге, не оригинален и крайне сдержан в своих высказываниях. К тому же, выбранная им проблематика не даёт возможности претендо-вать в будущем на большее, так как экономические и внутрипо-литические темы им практически не затрагиваются[131]. На юго-западе имеет смысл обратить внимание на Таню Гённер[132], политика жёсткого и прямолинейного. Насколько известно, Меркель ей симпатизирует. За ней нужно наблюдать, т.к. она – одна из тех, для кого политика не смежная, а основная профессия.
В ХСС ситуация не радужнее. М. Зёдер, к примеру, скорее карьерист. Об этом свидетельствует его согласие возглавить Министерство финансов Баварии, хотя, как отмечают аналитики, в этой сфере он мало что понимает. М. Зёдера данное обстоятельство явно не смутило. Перевесило в его согласии то, что министр финансов по важности – второй пост после премьерминистра в политической иерархии земли. Его дальнейшее политическое продвижение маловероятно. Даже если он и станет во главе Баварии, то это будет не продолжительное правление. Что касается женского фактора в ХСС, то партия не привыкла выдвигать на значимые посты женщин, и в ближайшие 5-7 лет, несмотря на принятую квоту, в этом направлении мало что измениться.
Фракция ХДС/ХСС в бундестаге управляется с помощью практически регулярных воскресных встреч канцлера с главой фракции Ф. Каудером[133]. Что касается последнего, то он не самостоятелен и предан Меркель. Характерной чертой Каудера является способность читать речи без конспекта. Благодаря это-му складывается впечатление, что он говорит свободно и иск-ренне, хотя за свободным говорением скрываются содержатель-но 1-2 тезиса, по всей видимости, заранее обсуждённых с канц-лером. От них Каудер не отходит. В этой связи речи Каудера крайне бедны. Он вынужден подчас голосовать и делать то, что не соответствует его убеждениям.
У социал-демократов З. Габриэль имеет лучшие шансы стать кандидатом на пост канцлера на следующих выборах, но при этом он вынужден будет «бороться» с другими претендентами – Штайнмайером и Штайнбрюком. Габриэлю не удалось вместе с генеральным секретарём А. Налес осуществить в 2011 г. партийную реформу, которая обеспечила бы вовлечение в процесс принятия кадровых решений граждан Германии, не состоящих в СДПГ. Социал-демократы подтвердили, что партийная демократия возможна, но без привлечения населения. Партийная кон-куренция (борьба) опасны, так как они могут ослабить социал-демократов, а у партии нет за исключением относительно моло-дой Налес, которая на посту генерального секретаря начала рас-ставаться со своими левыми убеждениями и всё более занимать центристскую позицию, перспективных кадров.
«Зелёные» сознательно отказываются от лидерства, и Трити-ну приходиться не показывать амбиций. Он пока одна из влия-тельных фигур среди «зелёных». Винфрид Кретчманн, которому в 2011 г. было 63 года, неоднократно заявлял, что может остать-ся на посту премьер-министра на один срок. Для него главным является изменение ситуации в Баден-Вюртемберге. К тому же, печально известный штутгартский вокзал Кретчманну строить придётся, хотя «зелёные» и выступают против.
То, к чему может привести кадровый кризис элит в Германии, можно наблюдать на примере либералов. Нет сомнения в том, что либеральная идея в политическом ландшафте страны необходима. Однако партийное руководство оказывается неспо-собным донести до избирателя либеральную политику. Кризис либералов, хотя об этом и не пишется, – это кризис либеральной элиты, её неумение или нежелание развивать тематику либерализма. Совершенно непонятно, почему именно Рёслер возглавил партию. М. Брёккер, автор вышедшей в 2011 г. его биографии, писал: «У того, кто занимается биографией Филиппа Рёслера, возникает впечатление, что... начало [его] жизни пробудило в нём сильное желание жить в устойчивых структурах, в которых он чувствует себя хорошо...»[134]. А что происходит, когда эти структуры начинают рушиться? Теперешний генеральный секре-тарь СвДП и относительно близкий друг Рёслера Патрик Дёринг сказал в интервью «Stern», что Рёслер – не «борец», а политик, «оформляющий путь»[135]. По сути, у либералов остаётся пока только один борец – 66-летний Райнер Брюдерле, нынешний глава фракции СвДП в Бундестаге.
Итак, одна проблема технократического лидерства заключена в том, что яркие политики не могут долго существовать в этом политическом пространстве; другая – технократы уничто-жают представление о партийном мировоззрении, активно превращая партии в PR-организации, целью которых является выиграть выборы, а не отстоять на выборах идеалы и мировоззре-ния. В ХДС, к примеру, неожиданно заговорили не только о хри-стианских, но и об иудейских корнях в партии, придумав формулу «христианско-иудейский». Партии перестали оформлять общественные отношения и предлагать альтернативы, то ради чего они и должны существовать. Их главной задачей в идейном плане становятся идеологические инновации. Элита тем самым разучивается думать мировоззренченски. А это приводит к тому, что количество так называемых табуизированных тем лишь увеличивается. Известная книга Т. Саррацина служит тому под-тверждением. Автор, и это вновь осталось без внимания, упрекал политическую элиту в неспособности действовать. «В управ-ление политическим, экономическим и общественным развити-ем, – писал Саррацин, – следует включить то, что хотят достиг-нуть, а также реалистическую оценку существующих взаимосвязей. Каждый, кто размышляет об обществе или хочет участвовать в его оформлении, действует... на основании нормативной связи. Если же он при этом не обращает внимания на природу человека или оценивает её неправильно, он живёт и дейст-вует в рамках искажённого изображения»[136]. За прошедшие 1,5 года со времени выхода книги элита не сделала ничего, чтобы принять брошенный ей вызов, хотя те же социал-демократы были заинтересованы в проведении широких дебатов о состоянии партии: идеи Саррацина поддержало большинство членов и сто-ронников СДПГ. Таким образом, немецкая политическая элита, отказываясь от мировоззрения и формирования общества, предоставляет возможность действовать радикальным силам, политикам, которые способны расшатать политическую систему страны. К тому же она практически не учитывает демографиче-ский фактор: примеры политиков турецкого происхождения на высоких постах в 2011 г. остаются редкостью.
Собственные недостатки политическая элита Германии пытается компенсировать заигрыванием с прессой, потому что та может помочь в создании имиджа. Этим отличался цу Гуттенберг. В теперешнем скандале вокруг федерального президента Германии[137] именно эта сторона наиболее интересна, хотя на неё не обращают внимания. Находясь за границей, Вульф позво-нил главному редактору «Bild» Каю Дикманну, но не смог пере-говорить с ним напрямую. «Bild» не хочет публиковать текст ос-тавленного на автоответчике сообщения, но в то же время познакомила с ним редакции других СМИ. В итоге с большой до-лей вероятности сообщение могло выглядеть следующим образом[138]: «Добрый вечер, господин Дикманн. Я звоню из Кувейта. Нахожусь в пути к эмиру... и поэтому здесь слишком загружен работой... Почему Вы не можете понять, что глава государства находится за границей и подождать, когда я вечером во вторник вернусь... и в среду организовать обсуждение, где я с господином... редакторами переговорю, если они захотят, поясню ситуацию и потом мы сможем решить, как мы будем вести войну ... Я всё открыл, предоставил информацию с заверением, что она не будет использована. Её же используют теперь не напрямую, это означает, что я подам иск против журналистов, завтра, адво-каты получили соответствующее поручение... Уже в течение не-скольких месяцев планируется невероятная история ... Уже несколько лет был слух, что Машмайер как-то с этим связан. Мы показали, что всё это чепуха. А теперь появились другие истории, которые также чепуха. Мне хочется, чтобы мы об этом просто переговорили... Если Вы не захотите ждать до среды и скажите: ОК, мы хотим войны и будем её вести. Я нахожу это крайне безответственным со стороны Вашей команды, и поэтому уже теперь должен спросить главного редактора, хочет ли он действительно то, что я не могу себе представить. Так, как это проходило в последние месяцы, не может больше быть, и моя жена, и я организуем в среду утром пресс-конференцию... и соответствующим образом обнародуем, потому что эти методы Ваших журналистов, методы этого ориентированного на расследования журнализма не могут больше приниматься. Рубикон для меня перейдён, и для моей жены также. Я надеюсь, что Вы прослушали новость... Я прошу извинить меня, но для меня достигнута определённая граница, что вынуждает меня действо-вать так, как я до сих пор в своей жизни не показывал. Мне это и не было нужно. Это означает окончательный разрыв между фе-деральным президентом и издательством «Springer», если эта невероятная история действительно выйдет из печати».