чем его взял к себе Адриан; он сопровождал своего императора в его
путешествии <так!>, во время одного из которых он и умер в Египте. Носились
смутные слухи, что он сам утопился в Ниле, как жертва богам за жизнь своего
покровителя, другие утверждали, что он утонул, спасая Адриана во время
купанья. В час его смерти астрономы открыли новую звезду на небе; его
смерть, окруженная таинственным ореолом, его оживившая уже приходившее в
застой искусство необыкновенная красота действовали не только на придворную
среду, - и неутешный император, желая почтить своего любимца, причислил его
к лику богов. <...> Мы встречаем гораздо позднее, несколькими почти
столетиями, общины в честь Дианы и Антиноя. <...> Члены этих общин -
прототипов первых христианских - были люди из беднейшего класса..." (Кузмин
М. Первая книга рассказов. М., 1910. С. 314-315). См. в письме Г.В.Чичерина
Кузмину от 5 октября 1905 г.: "От нынешней серии Александр<ийских> песен я
все в большем восторге. До сих пор ты ничего не писал столь
адэкватно-античного, как кусок целой действительности, - столь морбидно,
изящно, пантеистично, первозданно интенсивного. И раб в подземельи, и систр,
и бог Фта - это все утонченнейшее совершенство в данном роде" (РГАЛИ).
III. 87-92. 1. Беловой автограф - РГБ, арх. В.Я.Брюсова. Э II.
2. Автограф - РГАЛИ.
3. В. 1906. Э 7. "Оса". См. примеч. 77-79 (2). По поводу этого ст-ния
Н.В.Волькенау говорила: "Прямым указанием на влияние египетских текстов
является песня Кузмина "Сегодня праздник...", заимствующая общий колорит и
отдельные образы из отрывка романа эпохи 19-й династии "Рассказ о саде
цветов"" (Минувшее. [Т.] 21. С. 365).
4. В. 1906. Э 7.
5. Луис Пьер (1870-1925) - французский писатель, автор широко известной
книги "Песни Билитис". Об этой книге Г.В.Чичерин сообщал Кузмину 18/31
января 1897 г.: "Кстати об александрийско-римском мире: ты не оставил мысли
о Kallista, помнишь? в газетах я часто читал большие похвалы, Chansons de
Bilitis (Pierre Louys), это подражания антологиям того времени; иногда,
говорят, грязновато, в общем очень хвалят, какой-то ученый немецкий историк
написал книгу о них, я не заметил его имени, это было в дороге. У P.Louys
также - роман "Aphrodite", - говорят, очень грязно" (РГАЛИ). 22 фра Куз-
мин отвечал ему: "За Bilitis я тебе очень благодарен, но ею крайне разочарован и даже до некоторой степени возмущен. Во всем этом - ни капельки древнего духа, везде бульвар, кафешантан или еще хуже; и тем недостойней, что античность треплется для прикрытия подобной порнографии. Ну какой это VI-ой век! Там какая-то улыбка золотого утра, так все чисто и солнечно, нагота вследствие наивности; здесь же полуобнаженность на диванах отд<ельных> кабинетов для возбуждения. Гимн Астарте очень хорош, но он так похож на автентичные и на воззвания Флобера и Леконт де Лилля <так!>, что несколько теряет. Мне больше всего нравятся купающиеся дети, и проходящие верблюды, и затем картина зимы, когда он смотрит сквозь куски льду на бледное небо, - это тонко и поэтично; многие вещи, сами по себе грациозные и милые, он пачкает и портит безвозвратно" (РНБ, арх. Г.В.Чичерина). Ст-ние представляет собою вариацию на тему "Песни" из третьей части "Песен Билитис". Праздник Адониса - т.н. адонии. Подробнее см.: Мифы народов мира. М., 1980. Т. 1. С. 47-48.
IV. 93-97. 1. Корабли: Сборник стихов и прозы. М., 1907, под общим для
всех напечатанных там ст-ний загл.: "Александрийские песни
(дополнительные)". Беловой автограф - РГБ, арх. В.И.Иванова, с неотчетливо
написанной датой, которая, вероятно, должна читаться: 1904. В этом автографе
строки выровнены по правому краю. Второй беловой автограф - РГБ, арх.
В.Я.Брюсова. Э III.
2. В. 1906. Э 7. Каллимах. Во всех изданиях "Сетей" имя было напечатано
"Каллимак". Исправлено в соответствии с современными нормами и написанием в
В и в издании 1921 г.
3. Там же.
4. Там же. Сладко умереть я т.д. Ср.: "Сладко и почетно умереть за
отчизну" (Гораций. Оды, III, 2).
5. Там же. Гелиополь - древний город, недалеко от нынешнего Каира,
центр поклонения Солнцу.
V. 98-102. 1. Корабли. M., 1907. В этой публ. ст. 13-15 и 30-31 слиты в
одну строку. Беловой автограф - РГБ, арх. В.Я.Брюсова. Э XIV. Фта (Птах) -
бог-демиург в мемфисской мифологии, представлялся в виде прекрасного
мужчины. Изида - см. примеч. 448.
2. Там же. Ст. 2-3, 5-6, 19-20 и 24-25 слиты в одну строку. Беловой
автограф - РГБ, арх. В.Я.Брюсова. Э XV. Гатор (Хатор) - египетская богиня
Неба, покровительница женщин и любви. Систры - священные погремушки.
3. В. 1906. Э 7.
4. Корабли. М., 1907. Ст. 1-2, 3-4, 5-6, 9-10, 19-20, 29-30, 31-32,
36-37, 43-44, 47-48 соединены в одну строку, разночтения в ст. 10:
"(неизменное)" и ст. 33: "с упругим телом, гибкими руками и душистой косою".
Беловой автограф - РГБ, арх. В.Я.Брюсова. Э XVII. Не зная, куда склонить
главу. См.: "...лисицы имеют норы, и птицы небесные - гнезда; а Сын
Человеческий не имеет, где приклонить голову" (Мф. 8, 20; Лк. 9, 58). Авва.
Ср. слова Иисуса: "Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня;
но не чего Я хочу, а чего Ты" (Мк. 14, 36).
5. В. 1906. Э 7. Лохия - мыс, на котором в Александрии находился дворец
императора. Кесарь - император (117 -138) Адриан. Никомидия - город в Малой
Азии. "Новый бог дан людям!" После смерти Антиной был обожествлен (см.
примеч. 80-86, 7). 27 октября 1905 г. Г.В.Чичерин писал Кузмину об этом
ст-нии, сохраняя ранние варианты, не дошедшие до нас: "Стихи о солдате и
Антиное великолепны по живому воскрешению живой жизни; но некоторые словечки
меня немножко огорошивают, как "флигель"; но по-русски трудно; по-французски
все можно сказать красиво, а по-русски иногда приходится или прибегать к
"мифостратикам" и поповским славянизмам, или употреблять словечки, кот<орые>
не звучат. По-русски ли "имея впереди раба"? Это как будто галлицизм "ayant
devant soi un esclave". Мне не нравится "обычным жестом" не только потому,
что жест, но и потому, что тут имеется в виду не жестикуляция, а движение"
(РГАЛИ).
VI. 103-107. Ханоя (Каноб; Кузмин употреблял обе формы, в С-1 - вторая)
- город недалеко от Александрии, связанный с нею каналом. Был местом отдыха
и развлечений.
1. Включено в "Комедию из Александрийской жизни", где его поет Голос.
2. Вошло в "Комедию из Александрийской жизни" как песня певиц из первой
картины. В этом варианте ст. 1: "Ах, мой сад, мой виноградник", ст. 5: "В
моем садике прохладном".
4. Вошло в "Комедию из Александрийской жизни" как реплика Ады, ее
главной героини. Киприда - Афродита.
5. В. 1906. Э 7. В тексте В и издания 1921 г. ст. 27: "что все уходит
от нас безвозвратно". Систр - см. примеч. 98-102 (2).
VII. 108. Кипр, дорогой Богине. Имеется в виду Афродита, родившаяся из
морской пены около острова Кипр.
Осенние озера
Вторая книга стихов
----------------------------------------------------------------------------
109. ПОСВЯЩЕНИЕ
Сердце, любившее вдоволь, водило моею рукою,
Имя же я утаю: сердце - ревниво мое.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
I
110-121. ОСЕННИЕ ОЗЕРА
1
Хрустально небо, видное сквозь лес;
Усталым взорам
Искать отрадно скрытые скиты!
Так ждало сердце завтрашних чудес,
Отдав озерам
Привольной жизни тщетные мечты!
Убранство церкви - желтые листы
Парчой нависли над ковром парчовым.
Златятся дали!
Давно вы ждали,
Чтоб желтым, красным, розовым, лиловым
Иконостасы леса расцветить,
Давно исчезла паутины нить.
Надежду сменит сладостная грусть,
Тоски лампада,
Смиренней мысли в сердце богомольном,
И кто-то тихий шепчет: "Ну и пусть!
Чего нам надо?
Грехам простится вольным и невольным".
Душа внимает голосам недольним,
Осенней тишью странно пленена, -
Знакомым пленом!
И легким тленом
Земля дохнет, в багрец облечена,
Как четки облака! стоят, не тая;
Спустилась ясность и печаль святая!
2
Протянуло паутину
Золотое "бабье лето",
И куда я взгляд ни кину -
В желтый траур все одето.
Песня летняя пропета,
Я снимаю мандолину
И спускаюсь с гор в долину,
Где остатки бродят света,
Будто чувствуя кончину.
3
О тихий край, опять стремлюсь мечтою
К твоим лугам и дремлющим лесам,
Где я бродил, ласкаемый тоскою,
Внимал лесным и смутным голосам.
Когда опять себя с любовью скрою,
Открыв лицо осенним небесам?
Когда пойду известною тропою,
Которой, без любви, бежал я сам?
4
Осенний ветер жалостью дышал,
Все нивы сжаты,
Леса безмолвны зимней тишиной.
Что тихий ангел тихо нашептал,
Какой вожатый
Привел незримо к озими родной?
Какой печальной светлою страной
В глаза поля мне глянули пустые
И рощи пестрые!
О камни острые,
Об остовы корней подземных вековые
Усталая нога лениво задевает.
Вечерняя заря, пылая, догорает.
Куда иду я? кто меня послал?
Ах, нет ответа.
Какую ясность льет зимы предтеча!
Зари румянец так златист, так ал,
Так много света,
Что чует сердце: скоро будет встреча!
Так ясно видны, видны так далече,
Как не видать нам летнею порой
Деревни дальние.
Мечты печальные
Вокруг меня свивают тихий рой;
Печаль с надеждой руки соплетают
И лебедями медленно летают.
5
Снега покрыли гладкие равнины,
Едва заметен санок первый след,
Румянец нежный льет закатный свет,
Окрася розою холмов вершины.
Ездок плетется в дальние путины,
И песня льется, песня прошлых бед, -
Простой и древний скуки амулет, -
Она развеет ждущие кручины!
Зимы студеной сладко мне начало,
Нас сочетала строгая пора.
Яснеет небо, блекнет покрывало.
Каким весельем рог трубит: "Пора!"
О, друг мой милый, как спокойны мысли!
В окне узоры райские повисли.
6
Моей любви никто не может смерить,
Мою любовь свободе не учи!