Курс социологии (стр. 48 из 70)

Захват власти социалистами, по Лебону, породит эпоху разрушений, анархии и террора, которая сменится эпохой цезарей времен упадка, а затем эпохой сурового деспотизма. «За социальным разложением, порожденным торжеством социализма, - писал Лебон, - последовала бы ужасная анархия и общее разорение. И тогда скоро появился бы Марий, Сулла, Наполеон, какой-нибудь генерал, который водворил бы мир посредством железного режима, установленного вслед за массовым истреблением людей, что не помешало бы ему... быть радостно провозглашенным избавителем» [34. С. 369]

При торжестве социализма, как полагал Лебон, в результате неизбежного расширения прав государства произойдут уничтожение свободной конкуренции и уравнение заработка, что повлечет за собой разорение страны и соответственно сдачу ее позиций по сравнению с другими государствами. Поскольку захват государством всех отраслей производства приведет к падению конкурентоспособности товаров по отношению к товарам частной промышленности других стран, постольку, по Лебону, безусловно будет необходимо «осудить часть нации на принудительные работы при минимальном содержании, одним словом, восстановить рабство» [34 С. 370-371]. Настаивая на том, что все социалистические пути ведут в пропасть рабства, нищеты и цезаризма, Лебон тем не менее с какой-то жутковатой решимостью настаивал на целесообразности осуществления социалистического эксперимента. «И все-таки, - писал Лебон, - кажется, этого ужасного режима не миновать. Нужно, чтобы хотя одна страна испытала его на себе в назидание всему миру. Это будет одна из тех экспериментальных школ, которые в настоящее время одни только могут отрезвить народы, зараженные болезненным бредом о счастии по милости лживых внушений жрецов новой веры. Пожелаем, чтобы это испытание прежде всего выпало на долю наших врагов». Правда, настаивая на скорейшем проведении этого чудовищного эксперимента, Лебон все-таки предполагал, что социализм не сможет существовать долго. И в результате «опыт скоро покажет приверженцам социалистических иллюзий всю тщетность их мечты, и тогда они с яростью разобьют идола, которого почитали прежде, чем познать. К несчастью, такой опыт может быть сделан лишь при условии предварительного разрушения общества» [34. С.372].

В целом же разработанная Лебоном социологическая концепция отразила как достижения, так и просчеты консервативных версий западного социологического теоретизирования. Оказав существенное влияние на самоопределение предметов западной социологии и социальной психологии, «психология народов и толпы», к адептам которой, кроме Лебона, принято относить также Морица Лацаруса (1824-1903) и Хеймана Штейнталя (1Х23 1899), не смогла концептуализировать и начать конкретное иссле-

Я7

сферах. Иначе говоря, выходя из недр социальной филосо- • фии, социология вместе с тем удерживает в своих подходах определенную всеобщность, что отличает ее от других социальных наук.

Вместе с тем, эта всеобщность не носит умозрительного характера, что связано со следующими свойствами, отличающими социологию от социальной философии^

2. Анализ общества, общественных явлений как реальности, богатой конкретным содержанием, внутренне многообразной и дифференцированной. Социология стремится к постижению реальных конкретных связей, взаимодействий, институтов, интересов людей, вовлеченных в социальные процессы.

3. Достижение конкретного знания о реальных людях, их интересах, о социальных процессах, в которые они вовлечены, возможно благодаря широкому использованию наряду с теоретическими эмпирических методов, конкретно-социологических исследований, нацеленных на получение системы фактов, отобранных и обработанных в соответствии с научными процедурами.

Все это позволяет социологии сочетать широту подхода и конкретность анализа реальности, доказательность, аргу-ментированность и стремление познать реальные социальные явления глубоко, доходя до первооснов.

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО И ЭМПИРИЧЕСКОГО В СОЦИОЛОГИИ

На вопрос: «Что такое социология?» — многие (если не большинство) людей, далеких от общественных наук, как правило, отвечают: «Область науки, занимающаяся изучением общественного мнения, настроений людей, их политических симпатий и т.д. на основе проведения массовых опросов».

Конечно, в этой незатейливой характеристике многое

схвачено достаточно точно, а именно широкое использование социологами эмпирических методов, т.е. методов добычи конкретных фактов о социальной действительности.

Вместе с тем, в этом представлении имеет место упрощенное понимание социологии. В нем по сути сделан акцент на очень яркой, внешне примечательной, но все-таки лишь одной из характерных черт современной социологии — широком использовании эмпирических методов.

Теория и эмпирия — это два основных элемента современного социологического знания. Один из парадоксов развития социологии как науки в том и заключается, что социология, возникнув как протест против умозрительного анализа общества, еще долго не могла выйти за его границы. Так сложилась история нашей науки, что вплоть до начала XX века фактически шло параллельное развитие эмпирических социологических исследований и теоретических социологических исследований. Эмпирические исследования социальной жизни, в особенности условий жизни, условий труда в городах и т.д. стали развиваться с XVII—XVIII вв. И лишь в научной деятельности выдающегося французского социолога Э.Дюркгейма в начале XX века эти два направления в их развитой форме соединились.

Можно сказать, что уже более ста лет дискуссия о соотношении теории и эмпирии с определенной регулярностью вновь и вновь будоражит социологическую науку. Выявились две крайности при разнообразии исторических форм, в которых они воплощаются. С одной стороны, тенденция к абсолютизации эмпирического начала социологии. Сторонники этой позиции, активно занимаясь прикладными социологическими исследованиями, свою задачу видят в том, чтобы в лучшем случае теоретически нейтрально, бесстрастно описывать полученные результаты, группировать, классифицировать их. Все, что не было подтверждено конкретным фактом, цифрой, для них есть выдумки теоретиков, результат их теоретического произвола и нажима и не может быть названо наукой.

Следует учесть, что сторонники эмпиризма в социоло^ гии сыграли огромную роль в совершенствовании методов социологических исследований. Во многом благодари' и?С усилиям создана эмпирическая база, на которую опираютс§ социология, социальная психология, этнография и т.д. . _? / ••^у/

-•--•—--^-——-._____ А -^

Вместе с тем, пренебрежение теоретической составляющей может дорого стоить социологии. Этого нельзя забывать и нашим отечественным социологам, где ощущается сегодня явный сдвиг в область оперативных социологических опросов общественного мнения; добыча эмпирической информации подчас становится самоцелью.

Ведущая роль теории сказывается прежде всего в следующем. Первое. Факты, пусть даже самым строгим образом отобранные, самые яркие и неожиданные — сами по себе бессмысленны, они не более, чем статистика. Лишь теоретическая модель способна логически объединить эти факты, дать им смысловое объяснение, интерпретацию, за обычным фактом выявить целостное социальное явление. Эмпирия дает знания, но знания о частностях; мир эмпирии — это мир внешних явлений. Как ответить на вопрос, почему одни показатели в проведенном исследовании оказались сопряжены (скоррелированы) с другими показателями? Но такое объяснение факта может быть дано лишь при наличии в сознании исследователя некой теоретической модели (воображаемой картины) изучаемого явления. Если же исследование не может, и даже не предназначено для того, чтобы объяснить мир, а способно лишь фиксировать явления — то бессмысленна сама наука.

Второе. Теория всегда выступает своеобразным маяком эмпирических исследований. Осознает или не осознает это исследователь, именно теория, теоретический замысел, идея дают ориентиры (подчас интуитивно) по поводу того, «что изучать», «как изучать», «для чего изучать». Для социологии эмпирическое исследование лишь средство (а не самоцель), призванное обеспечить фактуальную базу, основу теоретического поиска.

Признание ведущей роли теории не должно вести к другой крайности: пренебрежению, недооценке эмпирических исследований. А ведь уже долгие десятилетия, фактически на протяжении всей истории социологии, осуществляются попытки «очистить» социологию от эмпирических методов исследования социальных явлений. Точно и остроумно подмечая многие и многие огрехи, упущения эмпирических исследований (которые вполне естественны для в общем-то

молодой науки), надо признать, что критики эмпирической составляющей социологии сыграли в целом положительную роль в совершенствовании и отборе наиболее эффективных методов и приемов конкретных исследований. Многое ставилось под сомнение в эмпирической социологии со стороны подобных критиков: и стремление сблизить общественную науку с естественными науками по логической требовательности к доказательности выводов и идей, и формализация изучаемых явлений, и стремление выразить количественно многое из того, о чем ученые привыкли рассуждать в самом общем плане, абстрактно и т.д. К 70-м годам XX в. в общем-то подобная критика угасла, она не смогла отбросить эмпирическое начало в социологии, вместе с тем, помогла уточнить его роль как важнейшего средства познания социальных явлений.