Возможно, один острый приступ и не вызовет сильной эмоциональной реакции, но она почти неизбежна в случае недомоганий хронических, под которыми я имею в виду либо непрекращающиеся боли в спине, либо серию повторяющихся приступов, перемежающихся лишь краткими периодами ремиссии. Хронические боли в спине особенно часто провоцируют депрессию, поскольку боль вызывает ощущение того, что нормальная жизнь кончена и остаток дней своих придется провести в страданиях.
Разница между управляемым приступом и неуправляемым хроническим состоянием подобна разнице между разовым физическим наказанием и периодическими пытками. Человек, которого приговорили к ясно определенной форме физического наказания, может взять себя в руки, вынести наказание и начать приходить в себя. В тысячу раз хуже узнику, который не знает, в какой момент палачи появятся в дверях камеры, насколько жестокими будут очередные пытки и сколько они продлятся. И что самое худшее, он не может не бояться того, что пытки будут длиться до конца жизни. Вы легко можете идентифицировать себя с таким узником, если терзающие вас боли уже стоят на пороге.
Конечно же, нет никакой необходимости испытывать эти психологические пытки. Вы можете научиться жить со своим недомоганием, не испытывая непереносимой боли и не страдая в ожидании следующего приступа. В ваших силах исключить практически все эмоциональные реакции, научившись справляться с любыми приступами боли. Как только вы изучите свою спину и осознаете, насколько она устойчива по отношению к действительно серьезным повреждениям, и как только вы овладеете методами облегчения появляющихся острых болей, вы начнете побеждать и на психологическом фланге битвы.
Перед тем как вступать в бой, разумно изучить врага. Начните с того, что отделите хронические боли, то есть боли, длящиеся подолгу, от хронического болевого синдрома — неестественного образа жизни, при котором боль становится центром внимания. Помню одну женщину (назовем ее Клер), которая совершенно не осознавала, что боль полностью завладела ее жизнью. Она с гордостью сообщила мне, что, несмотря на наличие болезненных симптомов, не отказалась от своего хобби — ухода за садиком. Конечно же, боли дают ей возможность работать лишь по нескольку минут подряд, но эту проблему она решила. Все ее клумбы — не более полуметра в диаметре. Она обрабатывает одну, потом ложится на землю, отдыхает и переползает к следующей. Мне не довелось видеть странный садик Клер, но даже без личной инспекции было ясно, что боль стала формировать не только ее образ жизни, но и местный ландшафт.
Вы можете возразить, что она, во всяком случае, не дала болезни приковать себя к постели. Это верно, но и ничего другого она не делала, если не считать этого чудовищного садика: у нее не было никаких интересов, никаких увлечений и никаких надежд на будущее. Клер была узницей хронического болевого синдрома, а ее садик — гордым символом, отражавшим состояние сосредоточенности на боли.
Пример с Клер иллюстрирует еще одно положение. Выявить хронический болевой синдром нелегко, тем более у самого себя. Есть ряд признаков, но нет какой-то отдельной характеристики, по которой, данного индивидуума можно, определить как человека, чей образ жизни диктуется болями. Однако вырисовывается некая обобщенная модель, не менее точная, чем описанные ранее типы болей механического происхождения. В нашем институте мы называем такой набор симптомов типом 5.
Хронический болевой синдром развивается со временем, классический срок его развития— около шести месяцев. Конечно, все может произойти и гораздо быстрее. Пациенту обычно ставится первичный диагноз «травма мягких тканей» или что-нибудь столь же неопределенное и отражающее неспособность его врача обнаружить физический источник болезни. Осмотр не дает определенных результатов, а многочисленные тесты и рентгенограммы, не выявляют источника болей. Пациента консультируют, разные специалисты, прописывающие множество средств, не приносящих облегчения.
Почти во всех случаях человек сосредоточен на боли, он плохо, спит, страдает, от ширящегося диапазона внешне не связанных между собой симптомов, испытывает сексуальное расстройство и все более склоняется к мысли о том, что источником всех неприятностей является странная и недиагностирован-ная физическая проблема. Полный отказ признать собственные отклонения в поведении возможным источником всех неприятностей перекрывает ему пути к исцелению.
Поведение, предопределенное болью, никогда не бывает активным, а длительная пассивность вызывает реальные физические проблемы, такие, как низкий тонус мышц, снижение подвижности суставов, общая потеря физической формы. Часто к такому образу жизни невольно подталкивают взаимоотношения в семье. Члены семьи могут оказать больному — и себе — медвежью услугу, проявляя либо излишнюю, либо недостаточную озабоченность по поводу вашего состояния.
Как ни странно, излишняя заботливость близких представляет собой наибольшую угрозу для тех, кто является опорой семьи. Иногда я описываю это явление как «синдром железной домохозяйки», поскольку он очень часто поражает жен и матерей, которые провели долгие годы в безупречном служении семье, никогда не болели, никогда не брали выходной, всегда были счастливы приготовить индейку на День Благодарения, а потом помыть посуду.
Разумеется, домохозяйки — не единственные, кто оказывается в подобной ситуации. Явление это отмечается у лиц обоего пола. Я окрестил его «синдромом железной домохозяйки», потому что чаще он наблюдается все-таки у женщин, на которых держится весь дом. Брак и секс имеют мало общего с этим явлением, если не считать того, что они являются дополнительными обстоятельствами, формирующими образ такого человека как надежды и опоры семьи. Вписавшись в эту роль, любой — мужчина или женщина, в браке или вне брака — склонен при неожиданном приступе болей в спине реагировать одинаково. Поначалу приступ может носить чисто физический характер, но у «железной домохозяйки» немедленно появляется новая потребность — потребность выразить свои страхи по поводу того, что творится что-то неладное. Однако у нее выработалась привычка никогда не демонстрировать свои слабости. Она не может ни поговорить о своих переживаниях, ни отбросить их. К изумлению и тревоге остальных членов семьи, она решает проблему, впадая в полную неподвижность.
Семья начинает крутиться вокруг, убежденная в том, что происходящее ужасно серьезно, поскольку старая добрая мамочка не свалилась бы от каких-то жалких болей в спине. Мамочка добилась цели. Теперь она поневоле вынуждена оправдывать ожидания членов семьи. Единственный способ сделать это — страдать от невыносимых болей. Можете ли вы придумать более неприятный способ сообщить близким о своем недомогании?
Как врачу мне часто приходится нелегко при таком развитии событий, поскольку я пытаюсь убедить мамочку и остальных членов семьи в необходимости понять реальный источник ее болей. Разумеется, они имеют физическую природу (по крайней мере, поначалу), но мне приходится убеждать всех в том, что длительная полная нетрудоспособность носит в основном эмоциональный характер.
«Невозможно! — восклицают члены семьи. — Мамочка всю жизнь была настоящей трудягой. Ее проблема преувеличена? Чепуха!»
Обычно мои объяснения воспринимаются как намек на то, что мамочка умственно неполноценна и что я считаю ее боли не существующими в действительности.
Конечно же, боли ее реальны. Никто, во всяком случае из тех, кто сам страдал болями в спине, не решится даже намекнуть на то, что такие боли нереальны или что они вовсе не столь серьезны, как утверждает мамочка и все члены ее семьи. Мамочка не лжет и не симулирует. Но проблема заключается не столько в ее спине, сколько в неожиданной и сокрушительной реакции ее организма на эти боли. Мне всегда бывает трудно растолковать это, в особенности близким родственникам, убежденным в том, что я либо недооцениваю серьезность проблемы, либо отношусь к своим пациентам без всякого сострадания.
Как ни странно, та же эмоциональная реакция — неосознанное усиление собственной боли — может появиться в том случае, если члены семьи проявляют слишком мало внимания к жертве болей. Страдающий человек нуждается во внимании. Если члены семьи относятся к нему безразлично, он может быть слишком деликатным или слишком гордым для того, чтобы вымогать внимание к себе рассказами о своих болях. Вместо него начинает требовать внимания его тело, доводя интенсивность болей до убедительного уровня. Сообщение звучит так: «Смотрите, мне и в самом деле ужасно плохо! Теперь-то уж все обратят на меня внимание».
Вы тоже можете оказаться жертвой излишнего или недоста- ! точного внимания со стороны окружающих — и не обязательно членов семьи. Такое случается и на работе. Если вы привыкли играть роль надежного Чарли — никогда не опаздывающего, никогда не болеющего, всегда оказывающегося под рукой, то падете жертвой излишней заботливости коллег. Если же роль, которую вы разыгрывали до этого, была менее заметной, вы ощутите безразличие товарищей по работе. И в том и в другом случае ваше состояние ухудшится (что вам совсем не нужно).
Обе ситуации могут вызвать одну и ту же реакцию. По мере того как вы, не сознавая этого, затягиваете приступы своих болей, у членов семьи или у коллег начинают зарождаться подозрения: «А ты уверен, что это у тебя не от головы?» Теперь уже никакими словами не доказать, что вы говорите правду. Единственную убедительную реакцию может дать только сам организм, создав еще больше боли. Организм не может позволить, чтобы вам стало легче и в результате вы выглядели бы симулянтом.
Следует помнить, что такие реакции не поддаются контролю сознания. Ваша психика и ваша спина, сговорившись, вымогают от вас то, чего они хотят, — больше внимания, больше отдыха, больше помощи. Но за это приходится расплачиваться продолжающимися болями.