Когнитивная наука Основы психологии познания том 1 Величковский Б М (стр. 91 из 120)

340

⁴⁵ В современной литературе иногда в сходном контексте используется термин «access consciousness» — осознание возможности доступа к содержаниям памяти.

по разным основаниям и с использованием разных средств, в том числе весьма различных нейрофизиологических механизмов (см. 5.3.3).

Возвращаясь к перцептивному осознанию, естественно попытаться проверить его связь с двумя выделенными ранее уровнями — предметного (фокального) и пространственного, или «амбьентного», восприятия (см. 3.4.2). По отношению к фокальной (нижневисочной) системе ответ, очевидно, является утвердительным, но существует ли амбъентное осознание! Мнения на этот счет расходятся. Например, Милнер и Гудэйл (Milner & Goodale, 1995) считают, что процессы обработки информации в рамках дорзального потока полностью бессознательны. Эта точка зрения представляется другим авторам слишком радикальной, не подкрепленной соответствующими данными. Действительно, можно попробовать подойти к этому вопросу эмпирически, воспользовавшись, с одной стороны, описанной в предыдущей главе возможностью дифференциации амбьентных и фокальных зрительных фиксаций при рассматривании сложных изображений (см. 3.4.1), а с другой — предложенной нами (и впервые опробованной в работе Velichkovsky, Pomplun & Rieser, 1996) методикой ландшафтов внимания. На рис. 4.18 эта методика приведена в сопоставлении с другими способами представления данных глазодвигательных экспериментов.

Вооружившись методикой ландшафтов внимания, можно сделать дальнейший шаг, направленный на разделение фиксаций на связанные преимущественно с дорзальной и с фокальной обработкой. На рис. 4.19 показано, как выглядит восприятие некоторой сложной сцены (жанровая картина одного из «малых голландцев» 17-го века) с отфильтрованной амбьентной составляющей. То, что мы видим в варианте фокального восприятия (рис. 4.19В), одновременно и очень узнаваемо и отлично от нашего опыта. Несомненно, для полноценного восстановления общего феноменального впечатления, возникающего при рассматривании исходной картины, существенна заполненность пространственной периферии текстурами, светом и протообъектами. Именно так в общей амальгаме образа картины могла бы выглядеть амбьентная компонента перцептивного сознания, соответствующая, в терминологии H.A. Бернштейна, вкладу уровня пространственного поля С⁴⁶.

⁴⁶ Напомним, что, по Бернштейну, координации любого уровня, независимо от его
абсолютной высоты, могут осознаваться нами, если только он оказывается ведущим в
решении некоторой задачи. «Так, например, если очередной двигательный акт есть завя
зывание узла, текущее на уровне D, то его технические компоненты из уровня простран
ственного поля С, как правило, не достигают сознания. Если же следующее за ним дви
жение — потягивание или улыбка, протекающие на уровне В, то этот уровень осознается,
хотя он абсолютно и ниже, чем С... Конечно из этого не следует, чтобы степень созна
тельности была одинаковой у каждого ведущего уровня; наоборот, и степень осознавае-
мости и степень произвольности растет с переходом по уровням снизу вверх» (Бернш-
тейн, 1947, с. 43).341

342

Рис. 4.19. Картина Яна Стэна «Безумный мир» (А) с выделенными участками амбьент-ной (Б) и фокальной (В) обработки (по: Vehchkovsky, 2002).

Результаты визуализации, приведенные на данном рисунке, полезны и для характеристики высших форм внимания. Так, содержанием фокальной обработки оказываются не столько объекты или их локальные детали, сколько эпизоды взаимодействия изображенных персонажей между собой и с объектами — «Кто?», «Что?», «С кем?». Иными словами, фокальное восприятие зрителя данной сложной сцены прежде всего демонстрирует внимание к вниманию другого человека. Конечно, на этой картине как раз изображена ситуация социального взаимодействия, но можно ли говорить о метакогнитивном «внимании к вниманию» в случае натюрморта или пейзажа? На самом деле внимательное восприятие и понимание пейзажа в неменьшей степени зависят от взаимоотношений между художником и зрителем. Визуализация фокального восприятия, скажем, «Ирисов» Ван Гога позволяет говорить о том, удалось ли художнику и зрителю установить контакт, доказывая тем самым интерсубъективный, личностно-смысловой характер высших форм внимания. Заметим также, что те или иные сцены вполне можно рассматривать на метакогнитивном уровне и безотносительно к межличностному восприятию, например, размышляя о смысле жизни.

Преимущество уровневой трактовки сознания отчетливо выступает при анализе клинических данных. Согласно классическим и некоторым новым работам по восстановлению движений, выпадение определенного класса движений может быть компенсировано за счет включения этих движений в задачи более высоких уровней (Леонтьев, Запорожец, 1945; Marcel, 1992). Так, пациент с поражениями уровня С может быть неспособен протянуть руку на определенное расстояние, однако он осуществляет это движение в контексте предметного действия (беря шляпу) или символического социального жеста (предлагая гостю чашку кофе). Похожие наблюдения обсуждаются и в современной нейропсихологии. В случае так называемого «слепозрения» {blindsight) — несколько спорного синдрома выпадения зрительного перцептивного сознания, возникающего иногда при поражениях зрительной коры, — пациенты теряют способность восприятия предметов, но могут восстановить некоторые сведения об их локализации и семантической принадлежности. Наиболее надежные результаты, свидетельствующие о подобных диссоциациях, получены при изучении значительно более частотного нарушения пространственного осознания, известного как синдром игнорирования полупространства {spatial hemineglect).

Этот синдром имеет несколько разновидностей, связанных с существованием множества возможных пространственных систем отсчета (см. 3.1.2). Чаще всего он выступает как игнорирование левой половины зрительного эгоцентрического окружения. Неврологические нарушения при этом обычно связаны с поражениями правых теменных или премоторных областей, то есть тех структур, которые являются корти-

343

кальным субстратом уровня пространственного поля С⁴⁷. Специальные тесты показывают, что эти пациенты в принципе способны различать стимулы в левой части зрительного поля, но совершенно не обращают на них внимания ни в своем восприятии, ни в своих действиях. Проблемы возникают даже тогда, когда объекты в левой половине окружения показываются пациенту отраженными в зеркале, помещенном в правой половине поля зрения, наполнение которой само по себе осознается пациентами. Точно такое же игнорирование полупространства возможно и в пространственных представлениях этих пациентов, хотя, как показывают последние исследования, это происходит далеко не во всех случаях (см. 6.3.1).

Канадско-американская исследовательница Марлен Берманн (например, Behrmann & Tipper, 1999) показала, что в ряде случаев восприятие предметов может компенсировать выпадение пространственного осознания. Она показывала пациентам предметы, которые затем перемещались или поворачивались, так что некоторые их части теперь находились в обычно игнорируемой половине пространства. Оказалось, что в этом случае работа с объектами в целом и с их фрагментами, расположенными в обычно игнорируемой половине пространства, возможна, что доказывает компенсаторное влияние уровня предметного восприятия D на выпадения пространственного поля. Имеются данные о возможности выделения семантики, то есть влиянии еще более высокого уровня концептуальных структур Ε (см. 5.3.3). При показе в игнорируемой части полупространства изображений предметов пациенты не могут их назвать или опознать в прямом тесте на память. Но если им дается впоследствии задача лексического решения, то ее результаты свидетельствуют об имплицитной обработке неопознанных изображений: слова, семантически с ними связанные, ведут к значительно более быстрым ответам (McGlinchey-Berroth et al., 1996).

Самые яркие примеры уровневых эффектов при синдроме игнорирования полупространства были описаны в исследованиях нескольких глухонемых пациентов, проведенных известной американской исследовательницей, психолингвистом и нейролингвистом Урсулой Белуджи и ее коллегами (Poizner, Klima & Bellugi, 1987). В непосредственном восприятии и в своих предметных действиях эти пациенты демонстрируют типичную картину игнорирования левой половины пространственного окружения. Ситуация, однако, резко меняется, когда они начинают

⁴⁷ Почему относительно редки случаи игнорирования правой половины пространства? Возможно, ответ состоит в различиях репрезентации пространства в левом и правом полушариях. Более компетентным оказывается правое полушарие, которое репрезентирует окружение в целом. Левое полушарие, напротив, репрезентирует только контрлатеральное, правое полупространство. Поэтому при поражениях левого полушария правое способно компенсировать частичное выпадение контроля за правой половиной пространства и продолжает контролировать левое полупространство. При поражениях правого полушария левое способно компенсировать лишь ослабление контроля за правым полу-344 пространством, но не выпадение левого полупространства.

общаться между собой, используя для этого язык жестов. Непосредственное пространственное окружение используется в языке жестов для символического размещения упоминаемых в разговоре персонажей и предметов, что позволяет затем ссылаться на них в ходе разговора в упрощенном режиме, просто указывая пальцем в направлении соответствующей области пространства. Как оказалось, глухонемые пациенты с выраженным синдромом игнорирования левой половины окружения столь же часто и одинаково эффективно используют при этом левое полупространство, как и правое (!). Такая диссоциация процессов ориентации в физическом и в символическом окружении может свидетельствовать о недостаточной дифференцированности современных нейрокогнитив-ных моделей, включая и наиболее совершенную из них теорию трех систем внимания Познера (см. 4.3.3).