Сегодня как на Западе, так и в России средства массовой информации описывают и пропагандируют различные оккультные и мистические учения, астрологию, шаманство, спиритизм, ясновидение и т.д. С одной стороны, все это подается как реальность, в которой нельзя усомниться. С другой - тут же одни авторы опровергают других413 . Поэтому Ю.М. Дуплинская отмечает, что характерная черта "второй религиозности" - это плюрализм мифологий и религиозных представлений (что, по ее мнению, свидетельствует о закате культуры). "Хаос вторгается сегодня в святая святых - в область сакральных учений, которые до сих пор отождествлялись в нашем сознании с присутствием некой Истины с большой буквы. Факт множественности религий, конфессий, сакральных традиций заключает в себе нечто травматическое. <…> …По мере приближения к сфере Абсолютного, истина распадается на замкнутые в себе сакральные учения, борьба между которыми обычно бывает более непримиримой, чем та борьба, которая до сих пор происходила в рамках десакрализованного мира"414 . Ю.М. Дуплинская указывает и на более сложный и разрушительный случай - не противоборство сакральных учений, а процессы деконструкции (наблюдаемые, например, в учениях Г. Гурджиева или К. Кастанеды). Учения такого типа деконструируют сакральную онтологию, так как ускользают от оппозиции добра и зла (характерной для традиционных учений) в зону индифферентного, что буквально "взрывает" сакральные традиции.
На наш взгляд, действительно имеющее место противоречие между сосуществующими сегодня религиозными и эзотерическими учениями не представляет собой серьезной проблемы. Дело в том, что любое такое учение, попадая в сферу влияния массовой культуры, подвергается деконструкции: из него de facto изгоняются представления об Истине (хотя на словах все наоборот), которая заменяется личным выбором. То есть, потребитель религиозной продукции массовой культуры относительно свободно выбирает из множества "единственно истинных учений", и не только выбирает, но и пытается их как-то синтезировать. Мы полагаем, что процессы деконструкции зашли так далеко, что сегодня можно говорить о характерном для массовой культуры плюрализме новой религиозности, или даже о полирелигиозности, "многоверии".
Картины мира, отображающие реальность в сознании отдельных индивидов, очень многообразны. Это объясняется, прежде всего, невозможностью полного описания действительности с помощью лишь одной ментальной конструкции. С другой стороны, в рамках определенной картины мира также может наблюдаться значительное разнообразие, вплоть до эклектики. Интересной является концепция полирелигиозности, выдвинутая В.В. Налимовым. Он считает, что человек может быть полирелигиозным, для чего нужно признать весь духовный опыт прошлого равноценным и не абсолютизировать какую-либо одну форму его проявления: т.е., необходима дополнительность, подразумевающая плюрализм мнений415 . Но для этого должна появиться новая "метапарадигма", объединяющая научное и религиозное видение мира.
Сегодня в каком-то смысле происходит рождение "многомерного человека" (Г. Маркузе человека индустриального общества характеризовал как одномерного), и эта "многомерность" постепенно захватывает и религию. Внутренний мир личности сложен и имеет много взаимосвязанных уровней, а "полицентрическая структура “Я” становится психологическим основанием методологического плюрализма, позволяющего постигать каждый предмет в его объективной многоаспектности и всесторонности"416 . Новые понятия не вытесняют старые, и это не просто бесконфликтное сосуществование различных мировоззрений, но и сосуществование различных чувств, стремлений и потребностей. "Ситуация постмодерна" в современной культуре, при всей ее неоднозначности, способствует достижению толерантности и плюрализма, в том числе - в религиозной сфере.
Но необходимо помнить, что современный синкретизм таит в себе много опасностей: каждая из религиозных традиций обладает уникальными чертами, которые надо сохранить, а не потерять в некоем эклектичном "синтезе". Человеку, культуре, обществу необходимо именно дополнение, а не бездумное слияние духовных традиций. Для массовой же культуры характерно несерьезное отношение к религиозным традициям, которые оцениваются как внешний, стилевой, необязательный комплекс идей и ритуалов, которые возможно "перетасовывать" в различном порядке. При этом убежденность в исключительности и превосходстве своей веры, присущая большинству традиционных религиозных систем, как показывает практика, не является серьезным препятствием для формирования полирелигиозного менталитета у современного "массового" человека.
Очевидно, что для полирелигиозности (как и вообще для массовой культуры) характерна поверхностность, но и "традиционная" религиозность сегодня также обречена на то, чтобы быть поверхностной и противоречивой. По мнению С. Лезова, "религия все меньше определяет облик публичной жизни и одновременно все больше отходит к тому, что я назвал бы “ценностями досуга”... Известно, что в гуманистической цивилизации ценность досуга растет, самореализация “на досуге” означает новые степени свободы для человека. И вот, религия предлагает один из способов создания второй - “досужной” - идентичности… То, что я определяю как переход религии в область ценностей досуга, лишь отчасти совпадает с тем, что некоторые немецкие теологи называют “приватизацией религии”… Суть скорее не в том, что религия перемещается из публичной сферы в приватную, а в том, что меняется ее функция внутри публичной жизни…А новые религии и близкие к религии движения, например New Age? Это соединение христианских элементов, астрологии, восточноазиатских и индейских мотивов под знаком протеста против Нового времени предлагает новый стиль жизни, Simple Living, но все равно: получается игра внутри большой реальности. Вот так и у нас любители литературной мифологии Толкина создают свои клубы, и функционально они не отличаются от религиозных объединений"417 . Лезов говорит об "игровой духовности" (относящейся к сфере досуга или альтернативной по отношению к общей реальности), спрос на которую растет, соответственно растет и предложение. Но коммерческий и игровой характер новой религиозности не означает, что она не оказывает достаточного влияния на личность, культуру и общество; напротив, это влияние тем сильнее, чем теснее ее связь с массовой культурой, поверхностнее и популярнее ее идеи.
Постмодернизм в культуре разрушает изнутри эзотерическое и подменяет духовное содержание простой декларацией духовности: "удвоение мира" (разделение его на мир материальный и мир духовный) фактически исчезает, поскольку мир духа также состоит из материи ("тонкой") и "энергий". Появляется феномен, который можно назвать "профанной эзотерикой": использование традиционной эзотерической риторики в контексте материалистически ориентированной массовой культуры. "Практически не изменившаяся в концептуальном плане со времен Е. Блаватской и Рерихов, но претерпевшая определенную профанацию средствами постмодерна, эзотерика наконец-то дождалась своего часа, и не просто вернула былую популярность, но значительно расширила свою аудиторию, в том числе и за счет представителей ученой братии. Стремительное вхождение эзотерических идей в сознание не имеющих основательной теоретической подготовки людей привело к распаду корпуса эзотерической литературы на две части: на литературу для посвященных (продвинутых) и литературу для "профанов". Особенностью профанной эзотерики является то, что ставя перед собой задачу быстро просветить неофита относительно всего (нарабатывавшегося веками) "тайного" знания, а заодно свести все его противоречивое многообразие к одному знаменателю, она на деле творит великое множество примитивных, механистических ("энергетических") систем и системок, начисто лишенных даже того духовного содержания, которое было присуще классическим эзотерическим теориям"418 . Но, на наш взгляд, появление пресловутой профанной эзотерики связано не столько с "ситуацией постмодерна", сколько с распространением массовой культуры, начавшимся гораздо раньше. Эклектизм и иррационализм свойственны не столько постмодерну, сколько обыденному, массовому сознанию (причем во все исторические эпохи). Поэтому мы полагаем, что статус эзотерики меняется (из знания для немногих посвященных она превращается в забаву миллионов) не из-за постмодернизма в культуре, как полагает Ю.В. Хен, но благодаря массовой культуре, органично включающей эзотерические представления в картину мира современного человека. А всегда существующий интерес людей к "потустороннему" и "сверхъестественному" - это "лакомый кусок" для коммерциализированной массовой культуры, поэтому этот интерес не только поддерживается, но и искусственно "подогревается" и навязывается средствами массового искусство (о чем мы подробно поговорим в следующем разделе). Кажется, те образчики профанной эзотерики, которые нас постоянно окружают (от гороскопов и рекламы "целителей" до некоторых направлений современной музыки и фильмов ужасов), имеют весьма отдаленное отношение к эзотерике "классической", требующей (по крайней мере - теоретически) полной самоотдачи. Именно поэтому эзотерическая составляющая массовой культуры419 при всей своей поверхностности и "профанности" просто обречена на востребованность, поскольку призвана предложить массовому потребителю разнообразные типы учений и практик и создать имитацию интенсивной духовной деятельности.