Эмигрантские авторы были далеки от того, чтобы объяснять стратегическую ошибку генерала Деникина его некомпетентностью. Так, например, П.Н. Врангель писал об А.И. Деникине: Это «один из наиболее выдающихся наших генералов, недюжинных способностей, обладавший обширными военными знаниями и большим боевым опытом…»[115]. В литературе русского зарубежья приводится несколько причин отказа генерала Деникина выдвинуть Добровольческую армию на Царицын. В частности, Н.Н. Головин отмечал, что офицерство, составлявшее костяк белого движения жаждало скорейших результатов. А такой психологии отвечала «стратегия прямого действия», выражением которой в тот период являлось движение на Кубань[116]. А.А. Зайцов указывал на сложные отношения А.И. Деникина с эсеровским Комучем[117]. Но главной причиной стратегической ошибки командующего Белой армии эмигрантские авторы называли стремление к «великодержавности»[118], желание подчинить себе все местные автономии, и в первую очередь, Дон. Движение же на Царицын, как указывал Н.Н. Головин, требовало примирения не только с областническими настроениями Дона, но и Кубани, что Деникин допустить не мог[119].
Последствия стратегического решения генерала Деникина также проанализированы в литературе русского зарубежья. Кубань была освобождена, но северо-кавказская группа красных, оказавшаяся в положении, по Деникину, «почти стратегического окружения»[120], сохранилась. К тому же, как отмечал А.А. Зайцов, четверное превосходство в численности и двойное в артиллерии при имевшемся растяжении фронта делали такое окружение практически иллюзорным. Да и инициатива действий начала переходить к большевикам[121]. Из-за решения «местной» задачи «всероссийская» отодвигалась на задний план[122].Таким образом, Добровольческая армия в 1918г. вследствие стратегических ошибок ее командования продолжала оставаться на второстепенном участке Гражданской войны – Северном Кавказе[123]. Царицын был взят только летом 1919г., но, как отмечал генерал Врангель, и в это время ошибочная стратегия Главнокомандующего свела на нет военные успехи белых[124].
1919 год явился решающим с точки зрения военного противостояния красных и белых. Были предприняты крупномасштабные наступательные кампании на Востоке и на Юге. Первый удар по РККА был нанесен армией адмирала А.В. Колчака.
Д.В. Филатьев в своем исследовании проанализировал «элементы», от которых, на взгляд военного аналитика, зависят результаты военных операций. Это: 1)численность, материальное и духовное состояние армий; 2)качество командного состава; 3)стратегические планы сторон[125]. Генерал указал, что А.В. Колчак, став Верховным Главнокомандующим, вместо того, чтобы «стоять на месте» и закончить формирование и снабжение армии, а также наладить связи с А.И. Деникиным (этого требовали осторожность и военная наука), немедленно начал активные боевые действия[126]. Другую точку зрения высказал генерал-лейтенант К.В. Сахаров, являвшийся в начале Гражданской войны полковником[127]. По его мнению, фронт был стабилизирован на Уральских проходах к западу от Аши Балашовской, в то время как Ставка, готовясь к весеннему наступлению, провела огромную работу по формированию («приданию правильной организации»), пополнению свежими силами и снабжению армии. При этом использовалось то лучшее, что помогало побеждать Российской армии в прошлом и вводилось то, что соответствовало изменившимся условиям войны. Таким образом была создана полумиллионная армия[128].
Публикация воспоминаний К.В. Сахарова вызвала со стороны некоторых авторов серьезную критику. На взгляд Д.В. Филатьева, эти мемуары никак нельзя назвать объективными[129]. А генерал М.А. Иностранцев даже посвятил воспоминаниям К.В. Сахарова книгу, где на 70 страницах текста высказал ряд серьезных критических замечаний. В частности, этот автор, ссылаясь на данные советского военного историка Н. Какурина, указал, что к весне 1919 г. в Сибирской армии состояло порядка 100 тыс. человек[130]. Тем не менее, как полагал Д.В. Филатьев, «элемент числа давал все выгоды и шансы на победу Колчаку», ибо Красная армия, имея в строю около миллиона бойцов, должна была действовать на нескольких фронтах[131].
В литературе русского зарубежья утвердилась точка зрения, в соответствии с которой снабжение Красной армии было лучше, чем Белой. В частности, генерал-лейтенант Н.Н. Головин, названный одним из лидеров партии социалистов-революционеров В.М. Черновым «лучшим военным аналитиком русской эмиграции»[132], в своем труде привел перечень российских военных заводов. Из него следует, что в Сибири такового производства не существовало, а большинство заводов находилось на территории, контролируемой «Ленинским Правительством». Правда, большевики были отрезаны от источников сырья. Но, по мнению Н.Н. Головина, при низком техническом уровне обеспечения ведения боевых действий в период Гражданской войны, запасов сырья, имевшегося на заводах, советской власти вполне хватало. К тому же большевикам попали в руки и запасы военного снабжения демобилизованной Русской Армии. В данной ситуации обеспечение Белой Армии необходимым снаряжением должно было базироваться на иностранной помощи[133]. По мнению генерала М.А. Иностранцева: «Не будь у Сибирской армии этого снабжении союзниками, то она совершенно не смогла бы бороться» (выделено М.А. Иностранцевым – И.Б.). При этом все необходимое доставлялось «богато» и «хорошего качества»[134].
Н.Н. Головин также отметил, что с начала своего существования вооруженные антибольшевистские формирования в Сибири испытывали и нехватку старшего командного состава – генералов и штаб-офицеров[135]. Основной же контингент как Белой, так и Красной армий, на взгляд Д.В. Филатьева, состоял соответственно из аполитичных, принудительно мобилизованных крестьянских парней и запасных солдат. Идейными борцами в антибольшевистских силах Сибири были «небольшие кучки» партизан, а у большевиков – такое же небольшое количество матросов и партийных рабочих. Тем не менее «элемент духовный» при уравновешенности для обеих сторон имел «некоторый плюс» для Белой армии, т.к. ее офицеры «горели желанием победы»[136].
Что же касается стратегических планов, то, по мнению Д.В. Филатьева, таковых у большевиков не могло быть в принципе. Ибо советской власти, находившейся в кольце фронтов, приходилось лишь реагировать на вызовы белых, перебрасывая воинские части с одного места на другое. Но и колчаковское командование допустило серьезные стратегические ошибки[137].
К началу весеннего наступления вооруженные силы белых на Востоке состояли из трех армий: Сибирской, сосредоточенной на Пермском направлении с базой в Екатеринбурге (командующий – генерал Р. Гайда). Западной, действовавшей на Уфимском направлении с базой в Челябинске (командующий – генерал М.В. Ханжин) и оренбургской – на юге (командующий – казачий атаман А.И. Дутов)[138].