Метиска громко прочитала , что было написано на чеке.
- Не трудись объяснять, - остановил Слепой разбойник Френсиса, дога- дываясь, что он хочет что-то сказать. - Я не такой уж глупый и не всегда я жил в Кордильерах. Я получил коммерческое образование в Барселоне. Я знаю банк "Кемикл нейшнл" в Нью-Йорке: в былое время я вел с ним дела через своих представителей. Это чек на десять тысяч доаров. Человек, который выписал его, уже сказал сегодня правду. Чек полном порядке. Больше того: я уверен, что он не сообщит в банк, чты мне не выдали по нему денег. Тот, кто платит выкуп за своего врага, должен быть или очень добрым, или очень глупым, или уж очень богатым, - одно из трех. Скажи мне, о человек, не виновна ли в этом прекрасная женщина?
И Френсис, не смея взглянуть ни направо, ни налево - ни на Леонсию, ни на Генри, - а глядя прямо в лицо Слепого разбойника, ответил, ибо иначе ответить он не мог:
- Да, о Суровый судья, в этом виновна прекрасная женщина.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В том же месте, где по дороге в горы люди в холщовых рясах завязали пленник глаза, кавалькада остановилась. Она состояла из нескольких разбойников, конвоировавших Леонсию, Генри и Френсиса верхом на мулах, с повязми на глазах, и пеона - тоже с повязкой на глазах, но пешком. По- лучасом раньше, под таким же конвоем, здесь проехала другая кавалькада, состоявшая из плантаторов, Торреса и начальника полиции с его жандарма- ми. С разрешения строгого предводителя разбойников пленники, которых сей- час должны были освободить, сняли с глаз повязки.
- Похоже, что я уже был здесь, - заметил, рассмеявшись, Генри, кото- рый сразу узнал виденные ранее места.
- Похоже, что нефть все еще горит, - сзал Френсис, указывая на го- ризонт, наполовину скрытый черной завесой дыма. - Посмотри, пеон, на де- ло рук твоих! Для бедняка, у которого нет ни гроша за душой, ты величай- ший растратчик, каких я когда-либо встречал. Говорят, что нефтяные коро- ли, напившись, раскуривают сигары тысячедолларовыми банкнотами, а вот ты каждую минуту сжигаешь по миллиону долларов.
- Я не бедняк, - с таинственным видом гордо заявил пеон.
- Переодетый миллионер! - пошутил Генри.
- Где же ты держишь свои капиталы? - ввернула Леонсия. - В банке "Ке- ми нейшнл"?
Пеон не понял острот, но, сообразив, что над ним смеются, обиженно выпрямился и замолчал.
Тут заговорил строгий предводитель разбойников:
- Отсюда вы можете идти каждый своим путем. Так велел праведливый. Вас, сеньоры, прошу спешиться и вернуть мне мулов. Что же досеньориты, то она может оставить себе мула в качестве подарка от Справедливого, ко- торый никогда не позволил бы себе заставить даму идти пешком. А вам дво- им, сеньоры, пройтись не вредно. Справедливый особенно рекендовал бо- гатому сеньору ходить побольше пешком. Богатство, сказалн, приводит к тому, что человек почти совсем пешком не ходит. А когда человек почти совсем не ходит, он обрастает жиром, ожирение же не способствует успеху у прекрасных женщин. Таковы мудрые слова Справедливого.
А еще он настоятельно советует пеону оставаться в горах. Здесь он найдет прекрасную женщину, и раз уж он должен любить женщину, то самоблагоразумное - любить женщину своего племени. Женщины из tiea caliente предназначены для мужчин из tierra caliente. А женщины Кор- дильер предназначены для мужчин Кордильер. Бог не любит смешения кровей. Недаром мул - самое отвратительное животное под солнцем. Мир был сво- рен не для смешения племен - это все выдумки человека. Какие бы чистыеи были расы, если их перемешать, они перестанут быть чистыми. Не могут вода и нефть дать однородную смесь. У природы есть свои законы. Так ска- зал Справедливый, и я лишь повторил его слова. Он велел мне добавить, что знает, о чем говорит, ибо сам в свое время был грешен.
От этих слов волнение и замешательство охватили англосаксов Генри и Френсиса, и не меньше их - Леонсию, дитя Латинской Америки. Леонсия, к нечно, взглядом сказала бы каждому из любимых ею молодых людей, что она желает с этим считаться, если бы другого не было поблизости; да и обони громко запротестовали бы, останься любой из них наедине с нею. И все же глубоко в душе каждый невольно сознавал, что Слепой разбойник правИ на сердце у них от этого стало тяжело.
Хруст и треск в зарослях отвлекли их от этих мыслей: по отлогой стене каньона, на скользивших и спотыкавшихся лошадях, прямо на них, спускался оправившийся после болезни плантатор в сопровождении нескольких всадни- ков. Как истый идальго, он склонился в глубоком поклоне перед дочерью Солано, а потом не менее учтиво, хотя и несколько ше, поздоровался с Генри и Френсисом, помня, что им все-таки покровительствует Энрико Сола- но.
- Где же ваш благородный отец? - спросил Леонсию. - У меня для не- го добрые вести. С тех пор как мы виделись с вами последний раз, - а это было неделю назад, - я несколько дней пролал, прикованный к постели приступом лихорадки. Но я послал гонцов Бокас-дель-Торо; благодаря по- путному ветру они быстро переплыли лагуну Чирикви и, очутившись на месте, по правительственному радио - начальник полиции в Бокас-дель-Торо мой большой друг! - связались с президентом Панамы. Президент тоже мой старинный приятель - сколько раз я тыкал его носом в грязь, а он меня, когда мы учились в колонской школе и жили с ним в одной комнате. И вот от него пришел ответ, что все в порядке: правосудие было введено в заб- луждение чрезмерными, но тем не менее достойными похвал усилиями на- чальника полиции Сан-Антонио. Теперь все забыто и прощено, и благородное семейство Солано вместе с их благородными друзьями-американцами может на законном основании, не боясь политических преследований, веуться до- мой...
В подтверждение своей речи плантатор низко поклонился Генри и Френси- су. Но в эту минуту взгляд его случайно упал на пеона, притаившегося за спиной Леонсии, и глаза его вспыхнули торжествующим огнем.
- О матерь божия, ты не забыла меня! - с жаром воскликнул плантатор и, повернувшись к сопровоавшим его друзьям, добавил: - Вот он, этот бесстыжий, безмозглый скот, который сбежал от меня, не выплатив долга. Хватайте его! Я его так отлуплю, что он у меня месяц будет лежать плас- том!
Плантатор дернуповодья и одним скачком очутился позади мула Леон- сии, но пеон так же поспешноырнул под морду животного и безусловно ус- пел бы убежать в джунгли, если бы другой плантатор, пришпорив коня, не бросился ему наперерез и не сбил его с ног. В один миг плантаторы, при- вычн к такого рода делам, рывком подняли беднягу с земли, скрутили ему руки за спиной и той же веревкой обмотали шею.
Френсис и Генри запротестовали в один голос.
- Сеньоры, - ответил плантатор, - мое уважение к вам, желание служь вам и быть полезным столь же глубоки, как и мои чувства к благородному семейству Солано, под чьим покровительством вы находитесь. Ваше благопо- лучие и спокойствие - священны для меня. Я готов грудью защищать вас от любой беды. Празывайте - я к вашим услугам. Моя асьенда в вашем распо- ряжении, как и все, чем я владею. Но что касается пеона - то это совсем другое дело. Он не ваш. Он мой пеон, мой должник, сбежавший с моей план- тации. Я убежден, что вы поймете и извините меня. Это вопрос собствен- ности. А он - моя собственность.
Генри и Френсис растерянно и недоуменно посмотрели друг на дуга. Та- ков закон страны - они это отлично знали.
- Справедливый судья простил мне мой долг - все здесь то свидетели, - еле слышно пролепетал пеон.
- Это правда. Справедлив судья простил ему его долг, - подтвердила Леонсия.
Плантатор с усмешкой склонился в низком поклоне.
- Но пеон подписал контракт со мной, - все с той же усмешкой заметил он. - Да и кто такой этот Слепой разбник, чтобы устанавливать свои ду- рацкие законы на моей плантации и лишать меня двухсот пятидесяти песо, которые по праву принадлежат мне?
- Это верно, Леонсия, - подтвердил Генри.
-огда я вернусь в Кордильеры, - заявил пеон. - О воины Справедливо- го судьи, возьмите меня с собой в Кордильеры!
Но строгий предводитель покачал головой.
- Здесь мы отпустили тебя. Наши полномочия на этом кончились. Мы не имеем над тобой больше никаких прав. Нам осталось только проститься со всеми и уехать.
- Стойте! - воскликнул Френсис, вытаскивая свою чековую книжку и на- чиная что-то писать. - Обождите минуту. Я сейчас рассчитаюсь за этого пеона. Но прежде чем вы уедете, я хочу попросить вас об одном одолжении. - И он вручил чек плантатору со словами: - Я добавил десять песо на об- мен валюты.
Плантатор взглянул на чек, спрятал его в карман и подал Френсису ко- нец веревки, обвивавш шею несчастного.
- Теперь пеон ваш, - сказал он.
Френсис посмотрел на веревку и расхохотался.
- Смотрите-ка! Я стал рабовладельцем. Раб, ты мой, ты моя собствен- ность, понятно?
- Да, сеньор, - униженно пробормотал пеон. - Видно, когда я потерял голову из-за любви к той женщине и пожертвовал ради нее своей свободой, бог судил, чтобы я с тех пор всю жизнь был чьей-то собственностью. Спра- ведливый судья прав. Бог покарал меня за то, что я польстился на женщину из другого племени.
- Ты стал рабом из-за того, что всегда считалось самым прекрасным в мире, из-за женщины, - заметил Френсис, перерезая веревки на руках пео- на. - А теперь я дарю тебя тебе. - С этими словами он вложил в руку пеона конец веревки, опутывавшей его шею. - Отныне ты сам себе хозяин. И помни: никогда и никому не отдавай этой веревки.
Пока все это происходило, откуда-то вдруг бесшумно вынырнул высокий тощий старик, под его сухой, как пергамент, кожей резко обозначались ребра. Это был чистокровный индеец племени майя. Он был совсем нагой, если не считать набедренной повязки. Нечесаные волосы грязно-серыми пря- дями свисали вдоль скуластого лица, высохшего, как у мумии. Мышцы жалки- ми мешочками висели на его руках ногах. Из его впалого рта торчало несколько сломанных зубов, щеки ввалились, а глаза, точно черные бусины, глубоко запавшие в орбитах, голи диким огнем, как у человека, снедае- мого лихорадкой.