[Нужно бо есть побеседовати и о вочеловечении Бога-Слова к вашему спасению].2 За благость щедрот излия себе от отеческих недр Сын-Слово Божие в Деву чисту Богоотроковицу, егда время наставало, и воплотився от Духа Свята и Марии девы, вочеловечився, нас ради пострадал, и воскресе в третий день, и на небо вознесеся, и ceдe одесную величествия на высоких и хощет паки приитти судити и воздати комуждо по делом его, его же царствию несть конца. И сие смотрение в Бозе бысть прежде, даже не создатися Адаму, прежде, даже не вообразитися.
2 Скобки (квадратные) — в автографе.
[Совет отечь.]3 Рече Отец Сынови: «сотворим человека по образу нашему и по подобию». И отвеща другий: «сотворим, Отче, и преступит бо». И паки рече: «о единородный Мой! о свете Мой! о Сыне и Слове! о сияние славы Моея! аще промышляеши созданием своим, подобает ти облещися в тлимаго человека, подобает ти по земли ходити, апостолы4 восприяти,пострадати и вся совершити». И отвеща другий: «буди, Отче, воля твоя!» И посем создася Адам. Аще хощеши пространно разумети, чти Маргарит, Слово о вочеловечении; тамо обрящеши. Аз кратко помянул, смотрение показуя. Сице всяк веруяй в онь не постыдится, а не веруяй — осужден будет и во веки погибнет, по вышереченному Афанасию*. Сице аз, протопоп Аввакум, верую, сице исповедаю, с сим живу и умираю*.
[ПЕРВЫЕ ИСПЫТАНИЯ]
Рождение же мое в Нижегороцких пределех, за Кудмою-рекою, в селе Григорове*. Отец ми бысть священник Петр, мати — Мария, инока Марфа. Отец нее мой прилежаше пития хмельнова; мати же моя постница и молитвеница бысть, всегда учаше мя страху Божию. Аз же некогда видев у соседа скотину умершу, и в нощи, восставше, пред образом плакався довольно о душе своей, поминая смерть, яко и мне умереть; и с тех мест обыкох по вся нощи молитися. Потом мати моя овдовела, а я осиротел молод, и от своих соплеменник во изгнании быхом.
Изволила мати меня женить. Аз же пресвятей Богородице молихся, да даст ми жену помощницу ко спасению. И в том же селе девица, сиротина ж, беспрестанно обыкла ходить во церковь — имя ей Анастасия*. Отец ея был кузнец, именем Марко, богат гораздо; а егда умре, после ево вся истощилось. Она же в скудости живяше и моляшеся Богу, да же сочетается за меня совокуплением брачным; и бысть по воли Божий тако. Посем мати моя отъиде к Богу в подвизе велице. Аз же от изгнания пересилихся во ино место*.
Рукоположен во дьяконы двадесяти лет с годом, и по дву летех в попы поставлен; живый в попех осьмь лет, и потом совершен в протопопы православными епископы,— тому двадесеть лет минуло; и всего тридесят лет, как имею священство5*.
А егда в попах был, тогда имел у себя детей духовных много,— по се время сот с пять или с шесть будет. Не почивая, аз, грешный, прилежа во церквах, и в домех, и на распутиях, по градом и селам, еще же и в царствующем граде и во стране Сибирской проповедуя и уча слову Божию,— годов будет тому с полтретья-цеть*.
3 Скобки (квадратные) — в автографе.
4 Епифанием вместо заключенного им в скобки слова «апостолы» сверху вписано «плоть» (в автографе редакции В — также «апостолы»).
5 После этих слов в редакции В: а от рода на шестой десяток идет (л. 14).
Егда еще был в попех, прииде ко мне исповедатиси девица, многими грехми обремененна, блудному делу и малакии всякой повинна; нача мне, плакавшеся, подробну возвещати во церкви, пред Евангелием стоя. Аз же, треокаянный врач, сам разболелся, внутрь жгом огнем блудным, и горько
мне бысть в той час: зажег три свещи и прилепил к налою, и возложил руку правую на пламя, и держал, дондеже во мне угасло злое разжежение,
и, отпустя девицу, сложа ризы, помоляся, пошел в дом свой зело скорбен. Время же, яко полнощи, и пришед во свою избу, плакався пред образом Господним, яко и очи опухли, и моляся прилежно, да же отлучит мя Бог от
детей духовных, понеже бремя тяшко, неудобь носимо.
И падох на землю на лицы своем, рыдаше горце и забыхся, лежа; не вем, как плачю; а очи сердечнии при реке Волге. Вижу: пловут стройно два корабля златы, и весла на них златы, и шесты златы, и все злато; по единому кормщику на них сидельцов. И я спросил: «чье корабли?» И оне отвещали! «Лукин и Лаврентиев». Сии быша ми духовныя дети, меня и дом мой наставили на путь спасения и скончалися богоугодне. А се потом вижу третей корабль, не златом украшен, но разными пестротами,— красно, и бело, и сине, и черно и пёпелесо,— его же ум человечь не вмести красоты его и доброты; юноша светел на корме сидя, правит; бежит ко мне из-за Волги, яко пожрати мя хощет. И я вскричал: «чей корабль?» И сидяй на нем отвещал: «твой корабль! На 6, плавай на нем с женою и детьми, коли докучаешь!» И я вострепетах и седше рассуждаю: что се видимое? и что будет плавание?
А се по мале времени, по писанному, «объяша мя болезни смертныя, беды адавы обретоша мя: скорбь и болезнь обретох»*. У вдовы начальник отнял дочерь, и аз молих его, да же сиротину возвратит к матери, и он, презрев моление наше, и воздвиг на мя бурю, и у церкви, пришед сонмом, до смерти меня задавили. И аз лежа мертв полчаса и больши, и паки оживе Божиим мановением. И он, устрашася, отступился мне девицы. Потом научил ево дьявол: пришед во церковь, бил и волочил меня за ноги по земле в ризах, а я молитву говорю в то время.
Таже ин начальник, во ино время, на мя рассвирепел,— прибежав ко мне в дом, бив меня, и у руки огрыз персты, яко пес, зубами. И егда наполнилась гортань: ево крови, тогда руку мою испустил из зубов своих и, покиня меня, пошел в дом свой. Аз же, поблагодаря Бога, завертев руку платом, пошел к вечерне. И егда шел путем, наскочил на меня он же паки со двема малыми пищальми и, близ меня быв, запалил из пистоли, и Божиею волею на полке порох пыхнул, а пищаль не стрелила. Он же бросил ея на землю и из другия паки запалил так же, и Божия воля учинила так же,— и та пищаль не стрелила. Аз же прилежно, идучи, молюсь Богу, единою рукою осенил ево и поклонился ему. Он меня лает, а
6 Епифанием исправлено на «да». В редакции В также—«на».
ему рекл: «благодать во устнех твоих,Иван Родионович, да будет!»7 Посем двор у меня отнял, а меня выбил, всево ограбя, и на дорогу хлеба не дал.
В то же время родился сын мой Прокопей, которой сидит с матерью в земле закопан*. Аз же, взяв клюшку, а мати — некрещенова младенца, побрели, амо же Бог наставит8, и на пути крестили, яко же Филипп каженика древле*. Егда ж аз прибрел к Москве, к духовнику протопопу Стефану и к Неронову протопопу , Иванну*, они же обо мне царю известиша, и государь меня почал с тех мест знати. Отцы же с грамотою паки послали меня на старое место, и я притащился — ано и стены разорены моих храмин. И я паки позавелся, а дьявол и паки воздвиг на меня бурю.
Приидоша в село мое плясовые медведи с бубнами и с домрами, и я, грешник, по Христе ревнуя, изгнал их, и хари 9 и бубны изломал на поле един у многих и медведей двух великих отнял,— одново ушиб, и паки ожил, а другого о[т]пустил в поле*. И за сие меня Василей Петрович Шереметев, пловучи Волгою в Казань* на воеводство, взяв на судно и браня много, велел благословить сына своего Матфея бритобратца. Аз же не благословил, но от писания ево и порицал, видя блудолюбный образ*. 'Боярин же, гораздо осердясь, велел меня бросить в Волгу, и, много томя, протолкали. А опосле учинились добры до меня: у царя на сенях со мною прощались*; а брату моему меньшому бояроня Васильева и дочь духовная была*. Так-то Бог строит своя люди.
На первое возвратимся. Таже ин начальник на мя рассвирепел: приехав с людьми ко двору моему, стрелял из луков и из пищалей с приступом. А аз в то время, запершися, молился с воплем ко Владыке: «Господи, укроти ево и примири, ими же веси судьбами!» И побежал от двора, гоним Святым Духом. Таже в нощь ту прибежали от него и зовут меня со многими слезами: «батюшко-государь! Евфимей Стефанович при кончине и кричит неудобно, бьет себя и охает, а сам говорит: «дайте мне батька Аввакума! за него Бог меня наказует!»
7 После этих слов в редакции Б: Сердитовал на меня за церковную службу: ему хочется скоро, а я пою по уставу, не борзо; так ему было досадно (л. 11 об.).
8 После этих слов в редакции В: ...а сами, пошед, запели божественный песни, евангельскую стихеру большим роспевом: «На гору учеником идущим за земное вознесение предста Господь и поклонишася ему», всю до конца, а пред нами образ несли. Певцов в дому моем было много; поюще, со слезами на небо взираем, а провождающии жители того места, мужи, и жены, и отрочата, множество народа, с рыданием плачюще и сокрушающе мое сердце, далече нас провожали в поле. Аз же, на обычном месте став и хвалу Богу воздав, поучение прочет и, благословя, насилу в домы их возвратил, а с домашними впред побрели (л. 1 об.—18).
9 После союза «и» Епнфанием вписано «у» («ухари»?).
И я чаял, меня обманывают; ужасеся дух мой во мне. А се помолил Бога сице: «ты, Господи, изведый мя из чрева матере моея, и от небытия в бытие мя устроил!* Аще меня задушат, и ты причти мя с Филиппом, митрополитом Московским*; аще зарежут, и ты причти мя с Захариею пророком*; а буде в воду посадят, и ты, яко Стефана Пермскаго, паки свободишь мя!»* и моляся, поехал в дом к нему, Евфимию.