География мирового хозяйства (стр. 29 из 91)
Рис. 23. Обрабатываемые земли зарубежного мира
Европа выделяется наиболее высоким показателем распаханности — на уровне 30%, что и привело к концентрации почти 10% обрабатываемых в мире площадей в ее пределах (без стран СНГ). Это результат исторически длительного аграрного процесса, густоты населения и благоприятных природных условий. Ни холодные, ни аридные, ни высокогорные территории не занимают в Европе столь больших площадей, чтобы существенно ограничить возможности земледелия. Особенно это относится к Западной Европе, редко подверженной засухам.
Вместе с тем дробность рельефа способствовала образованию сложных по составу территориальных группировок угодий, в которых пашня в сочетании с многолетними насаждениями не доминирует сплошь на больших пространствах. Даже климатические различия, связанные с нарастанием континентальности, проявляются на небольших расстояниях: в Англии отчетливо выражена второстепенная роль пашни в избыточно увлажненных местностях на западе и доминирование ее среди сельскохозяйственных угодий в сравнительно сухих равнинных районах на востоке и юго-востоке. Показательно, что лишь в двух странах под обработкой находится более 50% всей площади: в равнинной Дании, лишенной запасов ископаемого сырья и топлива, и в Венгрии, где степи достигли западной границы своего распространения.
В зарубежной Азии (без стран СНГ) коэффициент земледельческой освоенности территории тоже достаточно высок — более 15%, что привело к концентрации в регионе свыше 30% мировой пашни. Но контрасты в условиях увлажнения сказываются с исключительной силой. Низменности в муссонных областях Азии, особенно на приморском востоке Китая, превратились в мощные очаги трудоинтенсивной агрикультуры со значительной долей круглогодично эксплуатируемых полей. В ряде случаев распаханность граничит с предельной: в Бангладеш в целом она близка к 2/3, а во многих районах превосходит даже 80%.
Скудость атмосферных осадков и нестабильность их выпадения на огромных территориях определили давние традиции орошения полей. Им охвачено в регионе более 30% обрабатываемого клина, тогда как в стоящей по этому показателю на втором месте Европе (без стран СНГ) — только 12%. Однако в ряде аридных областей трудности расширения пашни непреодолимы, и она вместе с многолетними насаждениями занимает, например, в Саудовской Аравии менее 1 % территории. Неполивные земли в таких условиях признаются столь малоценными, что могут не числиться в частной собственности и возделываются лишь в благоприятный по климатическим условиям год, после чего опять надолго забрасываются.
Средние цифры по СНГ и Северной Америке близки. Обоим этим регионам свойственна сравнительно невысокая распаханность на уровне свыше 10% (в России — около 8%), так что они в итоге сосредоточивают более чем по 15% обрабатываемого клина планеты. Показатель распаханности отчетливо варьирует в них по ландшафтным зонам и в общем нарастает по мере движения к югу. Дерново-подзолистые и подзолистые почвы в зоне хвойных и смешанных лесов в этих районах распаханы только примерно на 6% площади, а черноземы лесостепи и степи — наполовину. Далее доля пашни падает по мере усиления засушливости. И все же внутренние контрасты в степени земледельческого освоения ни в СНГ, ни в Северной Америке не достигают такой силы, как в Зарубежной Азии, прежде всего из-за отсутствия столь же густонаселенных обширных земледельческих районов.
В отличие от Зарубежной Азии, в странах СНГ, особенно в России, земледелие вынуждено сталкиваться с недостаточной обеспеченностью теплом. Это накладывает отпечаток на характер использования земельного фонда. В наших черноземных областях степень распаханности территории несравнимо выше, чем в странах Средней Европы с их высокоразвитым интенсивным сельским хозяйством (Германия, Бельгия, Голландия, Австрия). На западе Азово-Кубанской равнины этот показатель достигает почти 85%, что порождает трудности экологического плана. Однако в нынешних условиях России будет особенно сложно избежать избыточных сельскохозяйственных нагрузок на земли там, где наблюдается богатство агроклиматическими ресурсами.
Вместе по уровню земледельческой освоенности могут формально рассматриваться Латинская Америка с Африкой, где при всем многообразии природных условий конечный показатель, равный примерно 7%, определяется наличием редконаселенных засушливых и влажнотропических областей при отсутствии мощных очагов пашенной агрикультуры. Именно в Африке и в меньшей мере в Латинской Америке различные формы залежного, в частности, подсечно-огневого земледелия имеют широкое распространение. Однако в обоих регионах обрабатываемые угодья по сути дифференцированы в типологическом отношении из-за сохранения многих локальных автохтонных систем земледелия, к которым добавились интродуцированные извне, например, связанные с плантационным хозяйством. Это в итоге породило и многие «гибридные» формы агропроизводства.
Что же касается порайонных различий в пределах самих этих регионов, то они отчетливо отражают внутренние территориальные контрасты природы и поэтому достаточно легко объяснимы. В Латинской Америке влажная часть Пампы с ее крупными посевами зерновых и соседствующий с ней юго-восток Бразилии с его знаменитыми кофейными насаждениями противостоят почти безлюдному до последнего времени гигантскому массиву экваториального леса бассейна Амазонки. В Африке же, напротив, земледелие слабее всего развито не в самом влажном, а в самом засушливом районе — величайшей пустыне мира Сахаре.
Малая распаханность Австралии (менее 6%) отчасти объясняется засушливостью климата и бедностью поверхностными водами. Однако без учета социально-экономических и исторических причин такое объяснение будет неполным. Поздняя колонизация, малочисленность прибывших переселенцев, удаленность от Европы, служившей главным рынком сбыта, — все это усиливало экстенсивное направление австралийского сельского хозяйства.
Закономерно поэтому, что именно Австралия выделяется богатством кормовых угодий, где они занимают свыше 50% площадей (среднемировой показатель примерно 22%). Причины кроются в первую очередь в слабой распаханности и малой лесистости континента, вследствие чего в условиях засушливого климата обширные пространства пригодны лишь для выпаса скота.
На другом полюсе находится зарубежная Азия (без стран СНГ), где на кормовые угодья приходится только немногим более 10% всех земель; при этом и в посевах фуражным культурам обычно отводится малое место. В итоге в густонаселенных рисоводческих районах слабо развитое животноводство лишено перспектив из-за бедности кормовой базы. В других районах оно почти полностью зависит от естественных пастбищ, малопродуктивных, сильно выбитых, истощенных в результате многовекового и чрезмерного использования.
Доля кормовых угодий в земельном фонде остальных регионов достигает своего максимального значения в Африке (26%), но их продуктивность в целом низка и все более ухудшается из-за перевыпаса. Хотя Африка, а также Латинская Америка лучше обеспечены пастбищами, чем зарубежная Азия, они принципиально с ней сходны по структуре кормовой базы, дирижируемой прежде всего природными факторами. Поэтому в обоих регионах лучшие пастбища сосредоточены в обширных засушливых областях.
Основывающееся на естественных кормах пастушеское хозяйство развивающихся стран в своем крайнем выражении — кочевом скотоводстве — объединяет в едином комплексе сезонные пастбища, которые могут находится на расстоянии многих сотен километров друг от друга. Но и в условиях малых перегонов стада должны включать виды и породы скота, отличающиеся высокой подвижностью и умением добывать пропитание при скудости растительного покрова. Все же сезонный дисбаланс в степени обеспеченности животных разными типами пастбищных угодий обычно не удается преодолеть в условиях сохранения экстенсивного производства в любых его формах, причем дефицит кормов падает, как правило, на зимние месяцы.
В процессе многовекового использования пастбища засушливых территорий не подвергались улучшению по причине экономической нецелесообразности или малой оправданности подобного рода мероприятий (обустраивались лишь места для водопоя); поэтому в подавляющем большинстве случаев такие пастбища истощены и имеют продуктивность ниже изначальной. В обследованиях по Центральной Азии, например, не раз отмечалось, что их кормовой травостой сильно изрежен, кое-где совершенно выбит, а оставшиеся площади перегружены поголовьем, так что традиционная практика содержания скота не в состоянии во многих хозяйствах обеспечить даже стабилизацию продукции на уже достигнутом уровне.
Что же касается влажных тропиков, то в них мало чисто природных травянистых ассоциаций. Травы развиваются только в период дождей, быстро деревенеют и теряют свою питательную ценность из-за уменьшения содержания протеина и образования грубой клетчатки. К этому следует добавить и бедность почв азотом, что тоже отрицательно сказывается на кормовых достоинствах местной растительности. Низкая естественная продуктивность пастбищ и сложность обогащения их ресурсного потенциала во влажных тропических условиях существенно препятствует становлению специализированных отраслей животноводства.
Однако нельзя удовлетворяться только ссылкой на природный феномен. Ведь и в странах умеренного климата традиционное крестьянское хозяйство в прошлом также разводило прежде всего рабочий скот и не ориентировалось на продажу своей животноводческой продукции. Вызывалось это тогда влиянием причин, которые в развивающихся странах и поныне сохраняют свое ограничительное действие: малой урожайностью сельскохозяйственных культур, что не позволяет опереться на полевое кормодобывание, низкой производительностью труда, сложностью хранения и перевозки животноводческой продукции (особенно в условиях жаркого климата), отсутствием массового рыночного спроса из-за малых доходов населения.