Основополагающей причиной масштабных продовольственных трудностей, наблюдаемых на протяжении последних десятилетий, стали именно внутренние структурные диспропорции в национальных системах продовольственного обеспечения в развивающихся странах. Отсюда в итоге наличие «ножниц» между рыночным спросом и предложением на главные продукты питания. Весомая роль в данном процессе принадлежит урбанизации. Именно она в первую очередь определяет формирование новых стандартов продовольственного потребления и вызывает сдвиги в структуре питания в пользу «интернациональных» продуктов.
Международное звучание продовольственной проблеме придает и то обстоятельство, что ее прочного решения невозможно достичь изолированными усилиями отдельных стран, от которых требуется хорошо налаженное сотрудничество вне зависимости от господствующих в них общественных и политических систем. К ней нельзя подходить также в отрыве от других сложных ситуаций глобального размаха, с которыми вынуждено сталкиваться человечество. В настоящее время в мире, видимо, нет государства, в котором производство, распределение и внешняя торговля продовольствием не были бы серьезной заботой центральных властей. И в этом отношении рассматриваемая проблема тоже выступает поистине планетарной, несмотря на то, что одни страны сталкиваются с хроническим недостатком продуктов питания, в других текущей целью стало качественное улучшение пищевого рациона с тем, чтобы приблизить его к научно обоснованным нормам, а некоторые вынуждены даже «бороться» с излишками производимых продуктов и вызываемыми их избыточным потреблением болезнями населения.
Накопленный многовековой опыт свидетельствует, что освещаемая проблема представляет собой сложное синтетическое явление, которое не замкнуто рамками собственно общественного воспроизводства и требует более широких подходов. Как указывал великий русский физиолог И.П.Павлов, «взаимоотношения живого организма с окружающей средой — есть взаимоотношения, опосредованные вопросами питания»; поэтому сложно рассчитывать на заметное улучшение положения за счет проведения мероприятий сугубо технологической или узкоэкономической направленности. Еда, в своей первооснове принадлежащая среде обитания, используется уже как продукт культуры и в этом смысле нейтрализует противопоставление в рамках системы «природа—культура», занимая в ней промежуточное, переходное положение. И при том отнюдь не второстепенное, о чем свидетельствует, например, бытующий в классической географии термин «цивилизация риса», в которой рису принадлежит ведущее место не только в питании, но и во всем комплексе духовной связи между людьми и миром природы.
Нехватка продуктов питания сопровождала человечество на всем протяжении его истории. В мифологии индейцев Центральной Америки существовало божество голода, а благодаря текстам Кодексов майя и священным книгам древних обитателей региона, сказаниям, ритуалам, сакральной религиозной символике мы можем судить о той выдающейся роли, которая принадлежала его главной продовольственной культуре — кукурузе. В греческой мифологии уже первая женщина, созданная богами-олимпийцами, — Пандора, открыв врученный ими сосуд, выпустила на волю заключенные в нем людские пороки и несчастья, среди которых был и голод, расползшийся по всей Земле.
Если же обратиться к более близким реалиям, то вплоть до XIV— XV вв. голод многократно косил миллионы людей, учитывая, что за ним следовали всякого рода эпидемии (голодный тиф) и иные заболевания, вызывавшие массовую смерть. В Англии, например, в 1005—1322 гг. было зафиксировано 36 подобных голодных эпидемий. Лишь в эпоху позднего средневековья нехватка продуктов питания в европейских странах начинает ослабевать: наблюдавшееся развитие торговли, налаживание хранения зерна, совершенствование транспорта — все это облегчало участь населения в неурожайные годы и частично спасало от преждевременной смерти.
Однако тенденция явного, принципиального оздоровления ситуации распространилась только на отдельные регионы, приведя к резкой территориальной дифференциации мира в уровне обеспечения и потребления продовольствия. Она начала ощутимо проявляться после победы промышленной революции в странах Запада и была усугублена в пору становления колониальных империй. Задача преодоления сложившегося разрыва еще далека от разрешения, и дефицит продовольствия продолжает поныне оставаться, согласно широко бытующему в научных кругах мнению, более серьезной опасностью, чем сравнительно «молодые» общемировые проблемы — загрязнение среды обитания и истощение невозобновимых природных ресурсов. Не случайно еще ранее было сделано заключение, что история человечества всегда была историей борьбы за хлеб насущный. Отсюда часто следовал пессимистический вывод, четко сформулированный бразильским ученым Ж. де Кастро в его ставшей знаменитой книге «География голода», изданной в 1954 г.: «Очень трудно понять, каким образом это высшее животное, этот господин и хозяин вселенной, выигравший столько битв у природы, не одержал решающей победы в борьбе за питание».
Эти горькие и эмоциональные слова тем не менее весьма спорны, и вопреки им неправомерно было ожидать иного: изначальное изобилие продуктов питания фатально обрекло бы людей оставаться на стадии присваивающей экономики, довольствуясь собирательством, охотой и рыболовством. Именно процесс аграрного производства на протяжении многих столетий выступал главным двигателем прогресса общества, так что необходимость тяжелым трудом в поте лица своего добывать пропитание — это не только наказание человека, но и одновременно отражение его избранности, предначертанной ему судьбой.
С достаточной степенью точности охарактеризовать глобальную продовольственную проблему сложно, поскольку базисные расчеты зависимы от выбираемых критериев, неизбежно весьма условных. Прежде всего трудно установить «среднюю» в масштабе всей планеты норму питания, ибо зоны и регионы Земли в силу объективных причин различаются по расходу энергии, требуемой для поддержания жизни человека. В трудах ФАО эта норма принимается равной 2400 ккал в сутки, но многие специалисты считают ее заниженной и поднимают «планку» до 2700—2800, а то и до 3000 ккал. В опубликованном в 1995 г. в США правительственном документе, посвященном основным направлениям здорового питания, рекомендуется, чтобы ежедневная норма поглощения калорий не превышала 1600 для неработающих женщин, 2800 — для активно трудящихся мужчин.
Голодный рацион, вызывающий в итоге физическую деградацию организма, содержит менее 1000 ккал в день; его получают, согласно имеющим большой разброс оценкам, от 500 млн до 800 млн человек. В расчетах ООН на 1990 г. эта цифра составила 785 млн человек. Еще шире в мире распространено хроническое недоедание, которым охвачено до 1,5 млрд человек, регулярно получающих лишь 1000—1800 ккал в день. Оно представляет собой в настоящее время более серьезную угрозу на земном шаре, чем голод в старом смысле слова, который вызывался отдельными недородами и поражал локализованные, хотя часто обширные и густонаселенные районы.
Возможно, что под термином «недоедание» рационально понимать не только общую калорийную недостаточность питания, но и специфически белковую. В этом отношении контраст между промышленно развитыми и развивающимися странами особенно нагляден и велик: в первых суточное потребление белков на душу населения составляет около 100 г, из которых свыше 50% приходятся на белки животного происхождения; для третьего мира эти показатели равняются соответственно немногим более 50 г и примерно 20%. Протеиновое голодание может возникать при недостаточной калорийности пищи, даже если она сбалансирована по белкам, поскольку часть их тогда используется в организме как источник энергии. В результате, если питание низкокачественное, усваиваются только 30—40% белков против 50— 60% в случае обеспечения полноценной диетой.
Зерновые культуры не в состоянии в полной мере заменить продукты животного происхождения, так как содержащиеся в них белки лишены некоторых важных аминокислот; особенно это относится к крахмалоносным культурам типа маниоки, ямса, картофеля, которые особенно бедны белками при низком качестве последних. В тех областях, где богатые углеводами клубнеплоды формируют основу питания, дети в возрасте 4—6 лет потребляют их нередко столько, сколько в состоянии физически съесть, и все же удовлетворяют потребность организма в калориях лишь на 80%. Поэтому преобладание продуктов подобного рода в пищевом рационе, что типично для многих стран Африки и Океании, заслуживает скептического к себе отношения.
Из очевидной активизации во второй половине XX в. внимания к продовольственной проблеме как глобальному феномену не следует прямолинейный вывод, что именно в последние десятилетия человечество столкнулось с особенно сильной нехваткой продуктов питания. Еще Лига Наций (предшественница ООН) декларировала в 1928 г., что 2/3 населения планеты испытывает голод и недоедание; по данным же ФАО, исходящей все-таки, видимо, из менее жестких критериев, в развивающихся странах в 70-е гг. хронически недоедало 36% жителей, а спустя 20 лет цифра уменьшилась до 20%. Это бесспорное достижение не должно заслонять то обстоятельство, что в мире умирают ежегодно от голода примерно 13—18 млн человек, из них 3/4 составляют дети. Так, обследования Всемирной организации здравоохранения в Латинской Америке показали, что половина случаев смерти детей в возрасте до 5 лет непосредственно или косвенно связана с плохим питанием. Четко прослеживается корреляция между, с одной стороны, уровнем потребления белка и калорий и, с другой, младенческой смертностью.