География мирового хозяйства (стр. 31 из 91)

В отношении заселения Сибири отмечали, например, что оно начиналось, как правило, с земель, представлявшихся первопоселенцам лучшими. Такими считались участки, пусть менее плодородные, но не требующие большой работы по расчистке, удобно расположенные и безопасные на случай вражеского нападения. Однако с течением времени менялись сами представления о лучшей земле, например, в случае роста технической оснащенности хозяйства. То, что оставалось неосвоенным на раннем этапе колонизации, могло с успехом позднее и заселяться, и распахиваться. Так, во второй половине XVII в. произошло значительное продвижение земледельческого населения Западной Сибири к югу, в бассейны рек Исети и Миасса, где в лесостепи сложились чрезвычайно благоприятные условия для хлебопашества.

Целесообразно отметить, что в свете изложенного характеристика земельного фонда помогает объективно оценить уровень освоенности и демографическую емкость территории и уяснить перспективы дальнейшего развития агропроизводства «вширь» и «вглубь», но отнюдь не свидетельствует о степени его экономической эффективности в целом и по отраслям. Хотя в общем виде рост интенсивности использования земельных ресурсов служит признаком прогресса сельского хозяйства, предполагать, как это делали некоторые советские ученые-«оптимисты», что надо стремиться ее повсеместно повысить — значит заранее отказаться от получения наилучшего экономического результата. Естественная среда предоставляет человеку выбор различных путей утилизации агроприродного потенциала той или иной местности, и этот выбор определяется комплексом причин, зачастую лежащих вне среды самого сельского хозяйства.

Исключение составляют, пожалуй, территории с экстремальными климатическими условиями: тундра, где оленеводство постоянно удерживает свои ведущие позиции, и жаркие засушливые области, которые без орошения доступны только для пастбищного использования или же в лучшем случае дают возможность возделывать немногие засухоустойчивые культуры, преимущественно просяные. Это свидетельствует одновременно, что в сложных, близких к крайним природных условиях сельское хозяйство вынуждено развиваться преимущественно в экстенсивных формах, если не прибегать к дорогостоящим и экономически плохо оправдываемым мелиорациям. Неустойчивость производства, часто подверженного стихийным бедствиям, вызывает резкие колебания выхода продукции и ставит жесткие пределы окупаемости капиталовложений. Выгоднее, оказывается, рассчитывать на производительную силу самой природы, компенсируя за ее счет в благоприятные годы потери неурожайных сельскохозяйственных сезонов.

Вопросы

1. В чем проявляется сложность оценки земельных ресурсов, используемых в сельскохозяйственных целях?

2. Раскройте сущность экономического плодородия почвы как синтетического понятия.

3. Каковы важнейшие черты географии земельного фонда в свете природных особенностей континентов и регионов?

Мелиоративный фактор развития и размещения мирового сельского хозяйства

Современные задачи мелиоративного строительства. Основные земельные ресурсы, которые по нынешним меркам числятся пригодными для обработки, уже освоены человеком, например, в странах Азии на 80%. По миру в целом еще можно рассчитывать на дополнительные включения в агрикультуру около 500 млн га, что означало бы приумножение имеющегося пахотного клина на 1/3. Однако мотивированным выглядит предвидение, что этот процесс захватит земли, плодородие которых заметно ниже, чем используемых, и потребует крупных финансовых затрат. Перспективы ухудшаются также из-за повсеместного отчуждения продуктивных угодий под городскую застройку, дорожное и промышленное строительство и другие несельскохозяйственные цели. Итогом становится сокращение фонда целинных земель, доступных для аграрного освоения и колонизации. Это наглядно проявляется в затухании темпов расширения обрабатываемой площади в глобальном масштабе: в 70-х гг. они составляли почти 0,7% ежегодно, а в 90-х гг. — 0,35%.

В этой цифре отражено столкновение двух разнонаправленных тенденций. По некоторым, весьма ориентировочным подсчетам, планета утрачивает каждый год более 10 млн га пахотных угодий, в том числе вследствие эрозии 5—7 млн, изъятия на внесельскохозяйственные нужды 2—4 млн, засоления и заболачивания орошаемого клина 2—3 млн га. В агрикультуру же на земном шаре вовлекают около 16 млн га целины ежегодно, преимущественно за счет сведения лесов, а также распашки пастбищ. Таким образом, прирост пахотных угодий оказывается равным 5—6 млн га. (Для сравнения укажем, что данный годовой показатель на этапе с середины XIX в. до начала первой мировой войны составлял примерно 7,5 млн га и в межвоенный период приближался к 9 млн га.) Такой прирост выглядит слишком скромным, если учесть, что численность населения мира должна за 90-е гг. увеличиться примерно на 1 млрд человек, или же на 1,7% в год.

Поэтому все большие надежды в перспективе приходится связывать, с одной стороны, с совершенствованием собственно агротехнической практики, с другой — с мелиоративным воздействием на природную среду. В последнем случае речь идет о проведении совокупности мероприятий по существенному улучшению земель, чтобы добиться длительного повышения их плодородия. Оба пути переплетаются, ибо опираются на основополагающий закон зачинателя современной агрохимии Ю.Либиха: степень урожайности постоянно находится в теснейшей зависимости от «силы» (влаги, суммы температур и т.д.) или питательного вещества, которая (которое) в сопоставлении с другими имеется лишь в минимальных количествах. Однако второй путь порождает, как правило, более заметные сдвиги в агропроизводстве, даже когда распространяется на уже эксплуатируемые сельскохозяйственные угодья.

Рис. 26. Изменения северной границы распространения важнейших сельскохозяйственных культур в Финляндии в 1930—1969 гг.

На передний план выдвинулись прежде всего гидротехнические мелиорации: орошение и осушение земель, включая обводнение пастбищ. Причина этого заключается в том, что водный баланс территории явно легче поддается регулированию сравнительно с тепловым режимом, на который возможно влиять лишь на очень ограниченных площадях (с помощью теплиц и парников, а также установкой обогревателей в садах для борьбы с краткосрочными заморозками). Показательно, что предпринимавшиеся настойчивые попытки продвинуть посевы на север за счет интродукции морозоустойчивых и скороспелых сортов культурных растений оказались в целом малоудовлетворительными по экономическим соображениям. В результате, например, в Финляндии рубежи возделывания непритязательных ржи и ячменя начиная уже с 30-х гг. постепенно отступают к югу, сводя на нет былые усилия по продвижению земледелия к полярному кругу. Что же касается высокогорных областей, для которых тоже характерен короткий вегетационный сезон, то применительно к ним нерационально концентрироваться на создании новых сортов, которые из-за расчлененности рельефа смогут занять лишь незначительные площади. На таких территориях предпочтительнее «спустить» земледелие в относительно низкие вертикальные пояса. Средством служат трудоемкие работы по террасированию склонов, широко практикуемые горцами в странах Юго-Восточной Азии, и строительство оросительных объектов, если климат засушлив.

Орошение и проблемы его дальнейшего развития. Бесспорно, что среди мелиораций своим выдающимся мирохозяйственным значением выделяется ирригация. Она охватила на земном шаре приблизительно 250 млн га, или около 15—16% обрабатываемых площадей. Поливные угодья дают до 1/3 всей продукции земледелия, так что их производительность более чем в 2 раза выше, чем неорошаемой пашни. Особенно эффективны ирригационные мероприятия в аридных областях, где вопросы создания оптимального термического режима решены самой природой и благодаря обилию солнечного тепла таятся предпосылки к формированию исключительно стабильного земледелия.

О том, насколько кардинально меняется агропроизводственное качество земель с внедрением орошения, свидетельствует, в частности, оценка их потенциальной биологической продуктивности, предпринятая применительно к равнинным районам бассейна Вахша в Таджикистане. Исчисленная для условий естественного увлажнения менее чем в 50 баллов, она была охарактеризована как очень низкая (то же относится к северным территориям евразийского материка, включая тундру и северную тайгу). При оптимальном увлажнении, которое обеспечивает ирригация, данный показатель возрастает более чем до 250 баллов, и потенциальная биологическая продуктивность местных долинных земель определялась уже как очень высокая в разрезе всего бывшего СССР.

Ирригации свойственно многоцелевое назначение. Прежде всего, она раздвинула пределы ойкумены за счет областей, где земледелие без искусственного орошения невозможно. В засушливом поясе, протянувшемся от южных берегов Средиземного моря до бассейна Тихого океана, критическая граница земледелия проходит примерно по годовой изогиете 200 мм, хотя это справедливо лишь для малоурожайного и низкодоходного потребительского хозяйства. В ареалах же товарного земледелия нижний рубеж неполивных посевов определяет изогиета 500 мм.

Орошение применяется также с целью ликвидации сезонного недостатка влаги. Так, для Южной Азии, где господствует муссонный ритм выпадения дождей, это направление ирригации с агрономических позиций правомерно и с экономических почти повсеместно оправданно. Достаточно сказать, что даже в такой, в целом хорошо увлажненной стране, как Бангладеш, которая получает осадков 1500—3500 мм в год, в зимние месяцы в почве наблюдается дефицит влаги. Учитывая благоприятные термические условия Южной Азии, орошение в подобных условиях направлено на получение с одного участка двух-трех урожаев в году, т.е. на гарантию круглогодичной вегетации. Более того, один из парадоксов субконтинента именно в том и заключается, что оно на территориях, в целом страдающих, как это наблюдается в Бангладеш, от избытка влаги, полезно не только в сухой, но и в дождливый сезон, поскольку изменчивость муссона сильно сказывается на урожаях. Это относится и к главной продовольственной культуре — рису, возделывание которого на поливных землях удваивает общие сборы, если исходить из многолетних данных.