Лечение протекало очень интересно и полезно. Мне просто было интересно познавать себя, открывать что-то такое, о чем я никогда не знал. Сейчас я могу себя сдерживать, стал волевым, но не благодаря терпению, а какой-то мудрости и покою, которые раскрылись во мне во время сеансов. Когда проходил сеанс и после него, я никак не мог представить себе ни образ водки, ни образ компании собутыльников. Такое ощущение, что будто у меня вырезали из головы мое алкогольное прошлое.
В дальнейшем, если я и представлял себе водку, то она не вызывала во мне желания ее употребить. Я ее воспринимал, как воспринимаю безразличные мне вещи. Меньше стал уставать. Ситуации, из-за которых раньше я испытывал стресс, теперь не вызывают во мне беспокойства. Имею ровное настроение. К своему удивлению, стал интересоваться религией и философией. Могу долго сидеть в компании пьющих. Они не вызывают во мне раздражения, а лишь жалость. Если и утомляют меня пьяные знакомые, то только своей неестественностью. Трезвым быть мне сейчас интереснее”.
То, что наркозависимую деятельность (манию) можно заместить другими недеструктивными деятельностями (маниями), свидетельствует обнаруженное нами сходство в активности психического образа наркомана и личности, проводящей жизнь в образе (имеющей манию к какой- либо деятельности).
Под манией в данной работе мы понимали не только деятельность, которая привлекает (манит) личность, но и такую деятельность, без которой у личности начинаются беспокойства.
По нашим наблюдениям, на первых этапах наркозависимости наркообразы не так активны, чтобы личность была полностью поглощена ими. На поздних этапах потребление наркотических средств заключается в активации самого образа, превратившейся в самоцель — жизнь в образе. Таким образом, имеет место построение виртуального мира на основании актуализации всего одного образа. Приведем аналогичные примеры с ненаркотическими виртуальными реальностями.
Пример. “В нашей деревне пьянствуют многие женщины — скучно. Порой охватывает такая пустота, хоть вой на все село. Не знала, куда себя девать, вот и выпивали. Сначала понемногу, для поднятия настроения, потом все больше и больше. Да и зарплату не выдавали — опять беспокойство.
Приехав после лечения домой, я вспомнила, как в детстве мой дед плел корзины. Тогда я немного научилась этому делу. Решила подзаработать на этом. Сходила к речке, набрала прутьев и села плести корзины. Вначале было тяжко, а потом почувствовала, что просто не могу без этой работы. Не плету — сразу начинаются какие-то беспокойства. Прямо мания какая-то! Всю лень мою уже через неделю как рукой сняло. Я стала более терпеливой, меньше стала ворчать, да и детишки стали ко мне больше тянуться.
Не то, что соседи удивлялись мне, сама я стала удивляться себе. Я вновь нашла себя. Появились деньги. Ведь планировала-то я их пропить, но почему-то не захотела. Тяга к водке пропала. Съездила в райцентр, купила копченой колбасы, конфет и приехала домой. Пока возвращалась, думала только о корзинках, которые засяду плести — малые и большие, разные... Даже ночью, когда засыпаю, представляю, что утром пойду на берег, нарву хороших прутьев, приду, сяду у окна и начну плести свои корзинки. Я живу этими корзинками. На мир стала смотреть другими глазами. Достаточно мне вспомнить о своих корзинках, как у меня сразу поднимается настроение. У меня прекрасное настроение. Я поверила в себя, в свои силы. Не пью уже два года”.
Как видно, плетение корзинок, представляющее собой, казалось бы, простые движения, порождает новую виртуальную реальность, со всеми присущими ей качествами: измененность статуса реальности (телесности), личности, сознания и воли. Женщина, приведенная в примере, приобрела новый активный образ (плетение), а старый образ (пьянство) превратился в пассивный и малопривлекательный т. е. константный. Произошла девиртуализация активного наркообраза и он перестал быть активным, а взамен его пришел другой активный образ.
Новые деятельности, которые открыла для себя эта женщина, были такими, что в них имел место сдвиг мотива на цель. Любая промежуточная цель была мотивом и смыслом. Для этой женщины отпала необходимость открывать, пробовать и искать качественно новые деятельности. Она, казалось бы, упростила свои ценности до плетения корзин, но оказалось, что открыла много новых ценностей, воспринимаемых и понимаемых только ею.
С другой стороны, есть личности, которые, наоборот, занимаются большим количеством деятельностей, но при этом имеют узкий спектр не удовлетворяющих и вечно разочаровывающих ценностей. В деятельности таких личностей отсутствуют ценности переживания.
По сути своей метод пограничного анализа благодаря селекции психологических явлений с точки зрения наличия в них понимаемых и переживаемых ценностей, способствует более эффективному “переселению” личности в постпограничную ситуацию.
Все это, на наш взгляд, способствует снятию маскировки с думы о смерти и о жизни. Пограничный анализ, на наш взгляд, позволяет снять этот “шифр бытия”. Пациент в процессе сеанса приходит к выводу, что любая картина мира, которую он строит для себя, есть нечто иносказательное. Это иносказание и расшифровывает пациент совместно с аналитиком, с каждым разом все более приближаясь к истинному познанию собственной индивидуальности и подлинному смыслу своего бытия.
Согласно экзистенциональной психологии в моменты пограничной ситуации (между жизнью и смертью) человек познает подлинный смысл бытия, именно тогда происходит “крушение шифра”: человек освобождается от груза своих повседневных забот (от наличного бытия в мире) и от своих идеальных интересов и научных представлений о действительности (от трансцедентного бытия в себе). Любые переживания личности становятся ценностями. А все то, чем прежде жил человек, предстает перед ним как иллюзорное бытие, как мир видимостей. В этой пограничной фазе он начинает понимать, что мир отделял его от реального бытия, трансцедентного по отношению к этому миру. Человек действительно соприкасается с Высшим.
По нашим наблюдениям, некоторые талантливые священники частично владеют пограничным анализом, сами об этом не догадываясь. Если у священника развит пограничный самоанализ, он является глубоковерующим. У некоторых людей он развивается как защитная реакция на внешнюю действительность. Священник, не расшифровавший шифра своего бытия, с нашей точки зрения, является лжесвященником. Расшифровыванию смысла бытия способствует аскетический образ жизни, познание не только священного писания, но и самой жизни.
Правильное понимание небытия развивает истинно философское чувство ответственности, которого очень не хватает наркозависимым.
Согласно нашим исследованиям, существование смерти является большей истиной, чем существование Бога. Поэтому автор считает, что если в человеке нет способности веровать, психотерапевт имеет право работать с категорией “смерть”. Для большинства опрошенных оказалось, что в понятии смерти больше истины, чем в Боге. Более того, 7% опрошенных считают, что открыть ощущение Бога можно только в состоянии наркотического опьянения.
У 41% опрошенных из числа больных алкоголизмом пьянство, как они заявили, является результатом потери смысла. У 39%, наоборот, потеря смысла появилась после пьянства. 9% заявили, что пьянство и потеря смысла — взаимообусловленные процессы.
По сути своей пограничный анализ — это формирование положительных иллюзий и снятия отрицательной иллюзии о жизни, которая является причиной страхов, неврозов, депрессий. Человеку расшифровывают (и он сам это делает) то, как зашифрована смерть в духовной жизни человека (дума о смерти). Таким образом, он избавляется от причины, вызывавшей заболевания.
Больной обучается интерпретировать все свои психологические процессы через категорию жизни и смерти. Постепенно этот процесс переходит в подсознание и депрессии исчезают.
К больному алкоголизмом, расшифровавшему код-шифр (глубинную мотивацию) собственного бытия (пьянствующего бытия, в частности), после пограничного анализа приходит озарение, безразличие, а порой даже отвращение к алкоголю. Он начинает радоваться жизни без алкоголя. Обретает положительные иллюзии и, как следствие, смысл жизни.
Во всем остальном пограничный анализ алкоголизма аналогичен анализу, который применяется к больным депрессией, ноогенными неврозами и т. д.
Как открыть больному алкоголизмом новые положительные иллюзии или восстановить забытые старые?
Для этого необходимо создать иллюзию “нового рождения”. Люди, которые пережили клиническую смерть, знают, что это такое. Действительно, происходит второе рождение. То, что было утеряно: иллюзии, цели, переживания, мироощущение — все обновляется.
Может ли психотерапевт организовать больному второе рождение? Стрессотерапия (быстрое кодирование) в какой-то мере делает это.
Согласно нашим наблюдениям, это также удается сделать с помощью пограничного анализа. Образно говоря, пограничный анализ позволяет личности “родиться заново”, то есть ощутить постпограничное состояние. Благодаря этому методу удается определить глубинные механизмы причин депрессии наркозависимой личности.
Так же, как и психоанализ, пограничный анализ позволяет пациенту осознать думы о смерти, которые появлялись у него в глубоком детстве (1-2 года). Чем глубже в детство “опускается” психотерапевт вместе с больным, тем больше вероятность восстановления потерянных иллюзий детства. Именно подсознательные и сознательные думы о смерти являются причинами утери иллюзий детства, молодости жизни.
В процессе пограничного анализа идет анализ всего, что было и что происходило с человеком через призму С и Ж — конструктов. Перебираются все возможные версии главной думы о смерти, которая “запала” в душу и определила развитие личности в душевно-психологическом направлении.