С точки зрения евангельских христиан крещение является видимым выражением факта духовного рождения человека, состоявшегося в момент его покаяния и уверования, не будучи его условием. Спасает не крещение само по себе, а вера в Божье прощение, даруемое даром, выраженная в ее прилюдном исповедании крещаемым (Мф. 10:32-33; 1 Пет. 3:21; 1 Тим. 6:12; Евр. 4:14; 10:22-23). Апостол Павел объясняет нам значение этого таинства в Рим. 6 (ср. Кол. 3:8-14; Кол. 2:11-12). Крещением мы демонстрируем всем (церкви и миру) нашу готовность умереть для прошлой жизни и начать новую, во Христе. В этом состоит основной смысл крещения, соответствующий словам Господа о самораспятии (Мк. 8:34; ср. Гал. 2:20; 6:14). Прощение грехов и получение даров Духа Святого есть Божий отклик на нашу веру, выраженную видимо в принятии крещения и словесно в исповедании. В качестве видимого признака духовного возрождения крещение соответствует воле Божьей (Мф. 3:15; Лк. 7:30).
Истинное крещение является правильным как по внутреннему содержанию, так и по внешней форме. Внутреннее содержание определяется верой в Жертву Иисуса Христа и обещанием посвятить Богу свою жизнь (Рим. 4:11; 9:8; Гал. 3:7). Даже уже немаленьких детей (см. «приведены» в Мф. 19:13 и «приходить» и «обняв их» в Мк. 10:14, 16) Иисус благословлял, но не крестил (Мф. 19:15; Мк. 10:13, 16). Сознательное принятие крещения в данном смысле подобно участию в причастии, которое предназначено лишь для тех, кто «достоин» и «рассуждает» о его значении (1 Кор. 11:23-30).
Внешней формой является полное погружение в воду. Последнее опирается как на Библию, так и на правилах и каноны Православной Церкви. На способ крещения в виде погружения указывает новозаветная формулировка «крестить в» (смерть, Тело, Моисея, Христа), тогда как об омовении (обливании) косвенным образом может свидетельствовать другое выражение: «крестить (чем-то или кем-то)». Совместимы ли эти понятия в рамках признания баптистской формы совершения крещения? Вполне.
Следовательно мы должны заключить, что таинство крещения в Новом Завете обычно совершалось через погружение (Ин. 3:23; Деян. 8:36), и лишь в более поздний период времени этот способ крещения был заменен на омовение из практических соображений. Тем не менее он лучше подчеркивает идею смерти и воскресения крещаемого со Христом или «во Христе» (Рим. 6:3-6; 7:4; Гал. 3:27; Кол. 2:12). Еще одной идеей, связываемой с крещением, является очищение от греха, символизирующее согласие крещаемого на «совлечение греховного тела плоти» (Кол. 2:11). Хотя ее могут выражать оба термина («омовение» и «погружение»), все же последний делает это более выражено. Разумеется, водное крещение не имеет никакой пользы без личной веры, от которой зависит вопрос обладания крещенным человеком силой Духа Святого (ср. Рим. 2:28-29).
Зноско-Боровский упрекает католиков в нововведении практики обливания и окропления вместо троектратного погружения: «Согласно древней традиции, обливанцы не должны возводиться в степень священства (св. Киприан Карфагенский)» (Православие, римокатоличество, протестантизм и сектантство. – с. 49). Преемственность новозаветной практики крещения посредством погружения в воду не прерывалась и засвидетельствована в «Апостольских правилах», гласивших, что «епископ или пресвитер, если крестить будет без… погружения в воду, да будет лишен священного сана». Также в этом раннем вероисповедном документе требуется проявление крещаемым сознательной веры: «Кто намерен научиться слову благочестия, тот прежде крещения должен познать Нерожденного Единородного Сына Божия и Святого Духа». Это решение константиновской поры опиралось на давнюю традицию.
На Руси практика крещения через погружение восходит к царствованию князя Владимира и иной не была вплоть до церковных реформ Петра I. Вопрос о так называемом «поливательном крещении» был впервые поднят на «Стоглавом» Соборе в 1551 году, но был отвергнут как нетрадиционный для русского и вселенского православия. Не удивительно, что на Всероссийский церковный собор в 1917 году была представлена докладная записка одного священника о необходимости крещения взрослых согласно догматам и крещальному чину, принятым в Православной церкви.
Уже в «Пастыре Гермы» мы встречаем такие слова: «Человек до принятия имени Сына Божия мертв; но как скоро примет эту печать, он отлагает мертвость и воспринимает жизнь. Печать же эта есть вода, в нее сходят люди мертвыми, а восходят из нее живыми; посему и им проповедана была эта печать, и они воспользовались ею, чтобы войти в царство Божие». Как видно из этих слов, крещаемый призывается «проповедью» Слова Божьего к «принятию» Христа, «отложению» от греха и «восприятию» жизни. Разумеется, эти требования может выполнить лишь взрослый человек.
Иустин Мученик писал о значении и условиях крещения следующее: «Кто убедится и поверит, что это учение и слова наши истинны, и обещается, что может жить сообразно с ним, тех учат, чтобы они с молитвою и постом просили у Бога отпущения прежних грехов, и мы молимся с ними. Потом мы приводим их туда, где есть вода, и они... омываются тогда водою во имя Бога Отца и Владыки всего и Спасителя нашего и Христа, и Духа Святого... А омовение это называется просвещением, потому что просвещаются умом те, которые познают это... И при имени Иисуса Христа... омывается просвещаемый... Крещение предлагается только уверовавшим и давшим свое согласие, то есть исповедавшим свою веру» (Апология Первая. гл. 61).
Последнее предложение фактически запрещает детокрещение, однако в качестве исключения Иустин в другом месте его допускает: «Младенцы удостаиваются благ, даруемых через крещение по вере тех, кто приносит их ко крещению» (цит. по: Перетрухин Н. Обличения лжеучений русских сектантов. М. 1889. – с. 113). Разумеется, что данная уступка возникла на почве неоправданного уподобления ходатайства за взрослых людей ходатайству за ребенка, тем более в вопросе его спасения. При этом нужно учитывать, что некоторые исцеления, совершенные Иисусом Христом, носили характер знамения и не могут уподобляться делу спасения (см. напр. Ин. 5:14-15).
До 215 года есть только три случая описания практики крещения в ранней христианской литературе: «Дидахе», «Первая Апология» Иустина Мученика и «Апостольская традиция» Ипполита. Все они относятся к взрослым людям. Первая историческая ссылка на крещение младенцев находится в сочинении Тертуллиана «О крещении», однако сам он ее осуждает: «Смотря по состоянию, расположению и возрасту каждого, полезно отлагать крещение, особенно же для детей. Ибо зачем без крайней нужды подвергать опасности и самих восприемников? Они могут умереть и не выполнить данного им обета, если же и живы будут, то дурные склонности детей могут воспрепятствовать их ожиданиям. Правда, Господь сказал: «Не возбраняйте им (детям) придти ко Мне». Пусть же приходят, когда несколько возмужают. Зачем невинному возрасту спешить к отпущению грехов? Мы осторожно поступаем в мирских делах, — как же божественное вверять тому, кому не вверяем земного? Пусть они поучатся искать спасения, дабы видно было, что оно дается просящему» (О крещении, ч. 2, СПб, 1847, с. 26). Таким образом, крещение младенцев не было повсеместной практикой в начале третьего века.
В этом же трактате Тертуллиан признает за мирянами равное со священнослужителями право крестить верующих: «Право совершения имеет верховный служитель (summus sacerdos), который есть епископ; потом - пресвитера и диаконы, но не без воли епископа, - ради чести Церкви, при сохранении которой (т. е. чести) существует спасительный мир. В других случаях право это принадлежит и мирянам, ибо что одинаково (ех aequo) приемлется, то одинаково может быть и дано, во только бы учащиеся не назывались епископами, или пресвитерами, или диаконами. Слово Божие не должно быть ни от кого срываемо. Посему и крещение - начало божественного (census Dei) может быть всеми совершаемо». Похоже, что и в Первоапостольской церкви пресвитеры или епископы занимались обучением верующих, а не совершением таинств и ведением организационных вопросов по Первоапостольскому образцу (Деян. 6:2).
Сознательная вера требовалась для принятия крещения Василием Великим, который говорит («О Святом Духе к Амфилохию», гл. 12) следующее: «Вера и крещение - суть два способа спасения, между собою сродные и нераздельные. Ибо вера совершается крещением, а крещение основополагается верою, а та и другое исполняются одними и теми же Именами. Как веруем в Отца и Сына и Святого Духа, так и крестимся во имя Отца и Сына и Святого Духа. И как предшествует исповедание, вводящее во спасение, так последует крещение, запечатлевающее собою наше согласие на исповедание». Хотя он включает крещение в условия спасения, однако не видит никакой возможности спасения без личной веры (см. «исповедание», «согласие»), которую еще не имеют младенцы. Значение крещения, с его слов, состояло во внешнем «запечатлении» внутреннего согласия крещаемого, а не в отпущении грехов, которое могло совершиться лишь актом личного покаяния.
Ниже Василий Великий объясняет, почему необходимо сознательное крещение: «Как же бываем мы в подобии смерти Его? Спогребшись Ему крещением (Рим. 6: 4-5). В чем же образ погребения? И почему полезно такое подражание? Во-первых, нужно, чтобы порядок прежней жизни был пресечен. А cиe, по слову Господню, невозможно для того, кто не родится свыше (Ин. 3:8)... Посему крещение символически означает отложение дел плотских, по слову Апостола, который говорит: обрезани бысте обрезанием нepукomвopeнным, в совлечении тела плоти, во обрезании Христове, спогребшеся Ему крещением (Кол. 2:11)».