Свойственная традиционной религии веротерпимость находит свое отражение в политике властей Абхазии. В 1994 г. была принята новая конституция, в которой гарантируется равенство всех граждан, независимо от их “отношения к религии” (статья 12), свобода совести и вероисповедания (статья 14). Одновременно в статье 18 содержится запрет на “создание и деятельность общественных объединений, партий и движений, цели и действие которых - насильственное изменение конституционного строя, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни” (7, с.5-6).
Подчеркнутая веротерпимость нынешних абхазских властей благоприятствует распространению религий самого разного толка. Подобный курс, в сочетании с особенностями духовного состояния изолированного от внешнего мира и пережившего военные потрясения общества, создает благоприятные условия для усиления религиозности проживающего в Абхазии многонационального населения.
В настоящее время в среде абхазов происходит активное возрождение традиционной религии, значение которой в жизни общества в последние годы неуклонно возрастает. В то же время, создавшейся благоприятной ситуацией воспользовались разнообразные секты, успешно укрепляющие свои позиции в непризнанном мировым сообществом государстве. Православие и ислам также имели все возможности для упрочения своих позиций в постсоветской Абхазии. Однако их возрождение не состоялось во многом из-за того, что позиция по отношению к непризнанной республике Русской православной церкви и исламских духовных лидеров базировалась на политических расчетах. В угоду этим расчетам они предпочли забыть о реальных людях, в том числе и о своих, имеющихся или потенциальных, прихожанах.
В выигрыше от сложившейся ситуации оказались те религиозные деятели, которые поддерживают принцип отделения церкви от государства и не считают для себя возможным, в угоду правительствам, не признающим Абхазию в качестве суверенного государства, прекратить всякую работу на ее территории. В результате в стране утвердились и получили возможность распространять собственные учения представители прежде здесь не известных западных и восточных религиозных течений и сект. Действующие в Абхазии секты делают упор на вовлечение в свои ряды местной молодежи и тем самым стремятся заложить основу для своего будущего влияния.
Глава 3
СВЯТИЛИЩА БЗЫБСКОЙ АБХАЗИИ
Деятельность традиционных святилищ дает богатый и разносторонний материал о многообразной, устойчивой и глубоко архаичной ритуальной практике абхазов. Ее значение выходит далеко за рамки собственно абхазоведения и кавказоведения: она представляет первостепенный интерес для восстановления религиозного состояния человечества на начальных этапах его развития, для анализа закономерностей и путей развития мировых религий.
В данной главе подробно описываются Дыдрыпш-ныха, Лдзаа-ныха и Лых-ныха, которые расположены в Бзыбской Абхазии и, наряду с четырьмя другими святилищами, составляют совокупность семи главных оберегающих страну святилищ (быжныха), а также Аергъ-Лапыр-ныха, не входящее в это число. На примере их истории и ритуальной практики можно составить наглядное представление о том, как функционировали абхазские святилища в прошлом и как они функционируют сейчас, о той важной роли, которую играет традиционная религия в жизни современных абхазов.
Изложенные в данной главе сведения об абхазских жрецах дают представление о том, какое место в социальной жизни общества занимает данное сословие, показать то влияние, которое оказали особенности биографии того или иного жреца на религиозные представления и современную ритуальную практику.
Здесь же будет рассказано о расположенном близ Пицунды осетинском святилище Ирон дзуар, действующем на территории Абхазии с 1972 г. и наглядно свидетельствующем о той большой роли, которую продолжает играть традиционная религия в жизни разных народов Кавказа.
§1. Дыдрыпш-ныха
Невысокая заросшая лесом гора Дыдрыпш-ныха расположена рядом с селом Ачандара Гудаутского района, через нее проходит древняя скотопрогонная тропа, ведущая к высокогорным пастбищам и перевалам Большого Кавказского хребта. Внешне она мало чем отличается от соседних гор, но почитается местным населением с глубокой древности. Благодаря записям, оставленным проезжими учеными, священниками и путешественниками, можно судить о том, что представляло собой святилище в конце ХIХ и начале ХХ вв. и как оно тогда функционировало.
На вершине горы Дыдрыпш находились развалины древнего христианского храма[37]. Туда, после совершения жертвоприношения у подножия горы, для принесения присяги поднимались в сопровождении жреца люди, обвиненные в преступлении и желавшие доказать собственную невиновность. Жрецами святилища были представители местной крестьянской фамилии Чичба.
Православный абхазский священник Н. Ладария, побывавший в Ачандаре в 1913 г., сообщает следующие сведения о бытовавшей тогда в святилище ритуальной практике: “к присяге приводит непременно кто-нибудь из Чичбовых, которых называют по должности “Аныха паау”[38] (прислужник у иконы)[39]: получает он за это 60 копеек с каждого присягающего лица. Для присяги назначены два дня в неделю среда и пятница, по этим дням Чичбовы должны по очереди дежурить на священном месте. Получаемые деньги за привод к присяге делятся поровну по числу дворов Чичбовых, доход получаемый от приносящих присягу достигает 600-700 рублей в год. Поэтому понятно, насколько важно для Чичбовых облекать это место как можно большею таинственностью, чтобы не уменьшилось его значение в глазах абхазцев” (155).
Описания святилища были весьма похожи: у подножия горы небольшая поляна с несколькими считавшимися священными грабовыми деревьями, вокруг одного из них каменная ограда, внутри которой (у корней дерева) лежала плита со считавшимися неприкосновенными предметами на ней. Этнограф Г.Ф. Чурсин, побывавший здесь в 1925 г., так описал находившиеся в святилище предметы: “медный котелок, церковная медная чаша, похожая на полоскательницу, медная крышка сосуда, другая крышка с мелкими отверстиями. У самого дерева лежал обломок стрелы раздвоенного типа; на земле под опавшими листьями лежал сплющенный железный шлем с следами ударов шашки; тут же лежала заржавленная ручная железная пила (ножовка) с деревянной ручкой” (226, с.40).
Из описания Г.Ф. Чурсина можно сделать вывод о том, что в отличие от обрядовой практики, зафиксированной в XIX в., в 1920-х гг. люди уже перестали подниматься к расположенным на вершине горы развалинам, жертвоприношение и принесение присяги начало проводиться в одном месте - в святилище у ее подножия.
Вскоре после посещения Г.Ф. Чурсиным Ачандары, тема традиционной религии и святилищ абхазов стала в науке крайне непопулярной и даже опасной. Связано это было как с развернувшейся борьбой против религии и “реакционных пережитков” (одним из которых было объявлено святилище Дыдрыпш), так и с происходившими политическими событиями.
Как уже говорилось во второй главе, абхазские крестьяне категорически не принимали политики коллективизации сельского хозяйства и в феврале 1931 г. массовый сход принес клятву в святилище Дыдрыпш в том, что ни один из присутствующих или членов их семей никогда не вступит в колхоз. Через несколько лет начался период массовых репрессий и восстанавливать происходившие события можно в основном по воспоминаниям очевидцев и их потомков, а не по письменным источникам.
Само расположенное у подножия Кавказских гор село Ачандара по праву считается одним из красивейших мест Абхазии. Окружающая местность в течение многих веков представляла собой политический и культурный центр для всех абхазов: именно здесь в селе Лыхны располагался дворец владетельных князей Чачба (Шервашидзе), рядом с которым, на Лыхненской поляне, на протяжение многих веков на массовых сходах решались наиболее важные общественные проблемы. Жители этой северо-западной - Бзыбской части Абхазии считают, что именно они, затронутые грузинским (точнее, мегрельским) влиянием в наименьшей степени, сохранили подлинные абхазские традиции, обычаи и язык в их первозданной чистоте.
Даже на фоне соседних старинных абхазских сел, Ачандара выделяется своей патриархальностью. Сохранилась когда-то традиционная для Абхазии структура хуторского расселения, в селе не услышишь ругани и ссор, нет драк, воровства, на дверях многих домов нет ни замков, ни щеколд. По данным местного сельсовета, сейчас в Ачандаре проживает около полутора тысяч человек (344 хозяйства). В основном это люди среднего и старшего возраста, так как для получивших современное образование молодых повседневный крестьянский труд не слишком привлекателен и они предпочитают жить в городах. Глубокий кризис местного товарного сельскохозяйственного производства после распада СССР привел к тому, что село постепенно возвращается к натуральному хозяйству и дедовским методам обработки земли.
Близость почитаемого с древности святилища накладывает свой отпечаток на все стороны жизни села Ачандара. В нем проживает большинство представителей фамилии Чичба, которые с незапамятных времен исполняют жреческие функции в святилище Дыдрыпш. Когда-то эта крестьянская фамилия была весьма многочисленной: согласно современной устной традиции, в середине ХIХ в. только в селе Ачандара им принадлежало более восьмидесяти дворов.