Психофизиология человека Кроль В М (стр. 4 из 61)

достоверными, психологию души считает все же экстремальным вариантом гуманистической психологии К Можно по-разному относиться к христианской психологии, которую наряду с гуманистической упомянул Юревич. Однако интерес к душе как к предмету научного исследования вовсе не связан с религиозной верой. Психология поступила довольно опрометчиво, передав проблему онтологии души и духа по ведомству религии. Школа союза души и глагола (М. Цветаева)— вовсе не школа религии и глагола. Свою обедню отслужу, сказал когда-то А. Блок. Философия и наука имеют помимо религиозных и свои истоки духовности и культуры, к которым не грех обращаться хотя бы время от времени.

В поисках целостности психики посильный вклад в построение онтологии души вносят (вольно или невольно) культурно-историческая психология, психология искусства, гуманистическая и некоторые другие направления психологии. Например, Л. С. Выготский через понятие предметной деятельности реинтерпретировал всю совокупность высших психических функций: психика выступила, таким образом, как специфический (А. А. Ухтомский сказал бы: функциональный) орган деятельности. Э. Г. Юдин справедливо отмечал, что в методологическом плане первое завоевание культурно-исторической психологии состояло в том, что понятие предметной деятельности было использовано как орудие функционального объяснения и обоснования целостности предмета психологии². В дальнейшем и высшие психические функции, в том числе память, стали рассматриваться как интериориЗированные формы предметной деятельности. Преемники Выготского постепенно трансформировали понятие предметной деятельности из универсального объяснительного принципа в реальный предмет психологического исследования. В этом смысле культурно-историческая психология и психологическая теория деятельности могут и должны рассматриваться не как чуждые классической психологии, а как закономерные этапы в ее развитии: в гегелевской терминологии это есть поиск пути от абстрактного, полученного в итоге аналитической работы рассудка, к конкретному, воспроизведение конкретного посредством разума.

¹ Юревич А. В. Методологический либерализм в психологии // Вопросы психологии, 2001, № 5. — С. 4. ² Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность. М.: Эдито-риал УРСС, 1997, С 273.

Когнитивная психология, удачное изложение, представленное в ряде глав данного учебника, напротив, есть непосредственное продолжение и углубление, притом весьма эффективное, аналитической работы классической экспериментальной психологии. Открываемые (создаваемые?) ею с помощью микроструктурного и микродинамического анализа функциональные органы (их называют функциональными блоками, блоками функций, упомянутыми выше ящиками в голове и т. п.) в значительной степени инвариантны по отношению к траг^и-ционно выделяемым психическим актам: ощущение, восприятие, взимание, память, мышление и т. п. Например, блоки сенсорного регистра, иконической памяти, сканирования, опознания, извлечения смысла трудно отнести только к какой-либо из перечисленных психических функций. Это особый путь к синтезу психических функций. Идя по нему, психологи лишь на первых порйх руководствовались компьютерными метафорами. Предугадать, сегодня его будущие результаты едва ли возможно.

1редисловие

чудом не можем вернуться в наше детское дословесное состояние и увидеть мир таким, какой он есть на самом деле. Попытки приблизиться к этому состоянию многократно привлекали экспериментаторов примерами чего являются описанные в предлагаемом учебнике опАпы с «переворачиванием» воспринимаемых изображений Р. Грегори. Правда, В. В. Набоков говорил о прелести недоназванного мира, но он же изобразил ужас от мира, потерявшего названия. И такой механизм взаимного опосредствования постоянно работает. Его участники -г- действие, слово и образ постоянно «прорастают» друг в друга, обогащают внутренние формы каждого, на чем и строится их искомое смысловое единство. То, что я пытаюсь сказать, значительно лучше сказано Шпетом при обсуждении проблемы формы и содержания: «В идее можно даже сказать: форма и содержание — одно. Это значит, что чем больше мы будем углубляться в анализ заданного, тем больше мы будем убеждаться, что оно ad infinitum — идущее скопление, переплетение, ткань форм. И таков собственно даже закон метода: всякая задача решается через разрешение данного содержания в систему форм». Интересно отметить, что эти мысли Г. Г. Шпета замечательным образом перекликаются с излагаемыми в данном учебнике положениями специалистов по моделированию функций восприятия и мышления. Сущность этих положений сводится к тому, что удачно (правильно) выполненные формализованные модельные построения представляют собой некоторую часть сущности, содержания изучаемого предмета. В этом смысле появляется неразрывная сущностная связь синтаксиса и семантики явлений. Если мы возьмем привычное разделение психических функций, то для перцепции важна чувственная ткань, для действия — биодинамическая ткань, для переживаний — аффективная ткань. Все эти виды ткани, взаимодействуя одна с другой, претворяются в соответствующие формы. А для мышления важна ткань форм, их до бесконечности идущее скопление и переплетение. Поэтому оно способно «думой думу развивать* (А. Пушкин). Близкие Шпету размышления мы находим у Бахтина. «В себе значимое содержание возможного переживания — мысли не падают в мою голову случайно, как метеор из другого мира, оставаясь там замкнутым и непроницаемым. Оно вплетено в единую ткань моего эмоционально-волевого, действенно-живого мышления-переживания как его существенный момент»¹. Значит, и мысль и мышление гетерогенны, можно сказать, синкретичны, включают в себя переживание, волю, действие...

Изложение текста предлагаемого учебника строится по принцип^: от описания феномена к характеристике его закономерностей, механизмов и аналогий. Например, в первой главе раздела «Восприятие и узнавание» описывается восприятие неподготовленным «наивным» человеком сложного изображения, составленного из отдельных пятрн. Дальнейший анализ этого феномена наглядно и удачно вводит учащегося в современную проблематику зрения и распознавания. В частности, через описание восприятия неоднозначных фигур автор подводит читателя к общей идее распознавания, которая может быть сформулирована в виде тезиса «увидеть — значит понять», «не понять — значит начать думать». Это делает естественным переход к изложению материала следующих разделов, связанных с мыслительными операциями, в которых описываются основные факты, феномены и закономерности, связанные с формированием интеллектуальных понятий, решением проблемных и творческих задач.

Многие сложные процессы и явления в учебнике описываются вначале как чисто гуманитарные с использованием ряда высказываний из произведений классической прозы и поэзии. При этом у читателя в принципе появляется возможность почувствовать данную проблему как ранее интересовавшую его лично область знаний, например, знаний о том, что представляют собой его мотивации, эмоции, нравственные нормы или другие качества его личности. Явный интерес вызывают в этом плане и зоопсихологические аналогии проявления явлений психики у животных. Нейронные или молекулярные механизмы, модельные и схематические описания описываемых явлений и феноменов рассматриваются в каждом случае только после такого «гуманитарного» введения.

В рамках данной логики изложения автор использует фактический и теоретический материал решения творческих задач для введения учащихся в проблематику основных вопросов человеческой личности, ее структуры, характеристик, способов тестирования, описания механизмов и характеристик мотиваций, эмоций, волевых механизмов, чувств и т. д. В ходе изложения автор опирается на многочисленные важные аналогии и корреляты, связывающие данную проблематику с данными нейрофизиологии, этологии, философии культурц.

Многоплановость изложения материала проявляется в том, что данный учебник является одной из немногих книг по психофизиологии, в которых рассматриваются вопросы регулирования психической деятельности на уровне синаптической межнейронной передащ^дру-ществляемой молекулами различных нейроА^^^^^^^^^ле

{Предисловие

такими, как эндорфины и нейропептиды. Таким образом, на многих конкретных примерах показано, что межнейронные синапсы представляют собой мишени для многих управляющих как лекарственных, так и повреждающих воздействий.

В заключение следует сказать, что полезной особенностью предлагаемого учебника является возможность использования его для широкой аудитории учащихся естественно-научных, гуманитарных и технических специальностей. Основанием для такой широкой направленности является уже упоминавшаеся многоплановость изложения в сочетании с точностью и образностью языка. Автор стремится дать целостное представление о сущности и основных проблемах психофизиологии: учебник хорошо структурирован, имеет подробное оглавление, названия частей и глав отражают основные логические этапы изложения материала и практически представляют собой краткий конспект курса.

Закончу тем, с чего начал. Целостность не означает непротиворечивости и завершенности, менее того — окончательности, скорее, многостороннее представление материала: с помощью образа, иногда художественного, иногда схемы; с помощью слова, иногда размышляющего, иногда сомневающегося, часто уверенного; и, наконец, с помощью действия — действия механизма, иногд^ психологического, иногда физиологического вплоть до нейронного. Сегодня подобное в науке встречается все чаще и называется дискурсом, которому полезно учить не только в вузе, но и в школе.