Возможен такой ход мысли. Существует множество наук, которые изучают реальный мир, объекты, процессы объективной реальности, например, физика, химия, биология, физиология нервной деятельности, история, социология и т. д. Такие науки называются частными. К ним относятся и те из них, которые изучают субъективную реальность. (Например, психология, психопатология и т. д.).
Философия изучает не объекты, не эмпирическую реальность, а то, как эта реальность «живет» в общественном сознании; она изучает смыслы реальности для общества и человека. Поясним сказанное. Наука изучает физическую природу, вскрывает ее законы, а философия объясняет, как и почему понимали природу ученые разных эпох и культур, древние греки или средневековые мыслители, или философы эпохи Просвещения и т. д. Философия изучает не столько сам мир, сколько знание людей о мире, смысл отношения объектов, процессов мира. Главное в предмете философии — это философская рефлексия. Это значит, что философия рассматривает мир через призму субъект-объектных отношений, т. е. отноше-
7
ний человека к миру, обществу, другим людям. Философия ищет в мире его онтологические, методологические, нравственные, эстетические основания. Философ всегда строит систему ценностей мира, и тем самым показывает исходные основания человеческой деятельности. Философия, в отличие от любой другой науки, начинается с человека. С попытки ответить на вопрос — что такое человек? Что есть мир для него, чего может желать и добиться в этом мире человек.
Пытаясь очертить предмет философии в наше время, Бертран Рассел писал об истинно философских проблемах так: «... в чем смысл жизни, если он вообще есть? Если у мира цель, ведет ли куда-нибудь развитие истории, или все это бессмысленные вопросы? ... действительно ли природой управляют какие-то законы, или мы только так думаем из-за того, что нам нравится видеть во всем какой-то порядок? ... разделен ли мир на две в корне различные части — дух и материю, и если это так, то как они сосуществуют? А что мы должны сказать о человеке? Частица ли он пыли, беспомощно копошащаяся на маленькой и незначительной планете, как это видится астрологам? Или он, как это могут представить себе химики — кучка химических веществ, соединенная вместе хитроумным образом? Или, наконец, человек таков, каким он представляется Гамлету, в основе своей благородный, с безграничными возможностями. А может быть человек — все это вместе?... Существует ли один жизненный путь — хороший, и другой — плохой, или не имеет значения как мы живем. А если существует хороший жизненный путь, то что это такое или как нам научиться жить, следуя ему? Существует ли нечто, что мы можем назвать мудростью, или то, что Нам кажется таковой, — просто пустое сумасшествие?»1.
Эти вопросы являются частью нашего жизненного мира. Именно поэтому мы изучаем философию.
1Рассел Б. Мудрость Запада: историческое исследование западной философии в связи с общественными и политическими обстоятельствами. М., 1998. С. 29—30.
2. Специфика философского знания
Чтобы войти в мир творчества великих философов, требуется настойчивое и систематическое изучение философии и ее истории, немалый запас научных и иных знаний. В массовом сознании нередко философия представляется чем-то весьма далеким от реальной жизни, а философы-профессионалы — людьми «не от мира сего». Философствование в таком понимании — это пространное, туманное рассуждение, истинность которого нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Подобному мнению, однако, противоречит тот факт, что в культурном, цивилизованном обществе каждый мыслящий человек хотя бы «немножко» философ, даже если он не подозревает об этом.
Прислушаемся к разговору «за коньячком», который ведут в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» в уездном, глухом городишке Федор Павлович Карамазов и его сыновья: Иван и Алеша. Старик Карамазов обращается сначала к старшему сыну, Ивану.
— ... А все-таки говори: есть бог или нет? Только серьезно! Мне надо теперь серьезно.
— Нет, нет бога.
— Алешка, есть бог?
— Есть бог.
— Иван, а бессмертие есть, ну там какое-нибудь, ну хоть маленькое, малюсенькое?
— Нет и бессмертия.
— Никакого?
— Никакого.
— То есть совершеннейший нуль или ничто!
— Совершенный нуль.
— Алешка, есть бессмертие?
— Есть.
— А бог и бессмертие?
— И бог и бессмертие. В боге и бессмертие.
— Гм. Вероятнее, прав Иван. Господи, подумать только о том, сколько отдал человек веры, сколько всяких сил даром на эту мечту, и это столько уже тысяч лет! Кто же это так смеется над человеком? Иван? В последний раз и решительно: есть бог или нет? Я в последний раз!
— Ив последний раз нет.
— Кто же смеется над людьми, Иван?
— Черт, должно быть, — усмехнулся Иван Федорович.
— А черт есть?
— Нет, и черта нет.
— Жаль. Черт возьми, что б я после того сделал с тем, кто первый выдумал бога! Повесить его мало на горькой осине.
— Цивилизации бы тогда совсем не было, если бы не выдумали бога1.
Вряд ли Федор Павлович Карамазов, человек малокультурный и малообразованный, читал Канта или сочинения других философов. А если бы прочел, то узнал бы, что не он один мучился вопросами о Боге, душе и бессмертии. По Канту, все эти идеи — трансцендентальные идеи чистого разума, объекты которых не даны в опыте, но которые жизненно необходимы человеку как высшие принципы, регулятивы его нравственного поведения и моральной ориентации в мире.
Уже из диалога Карамазовых видно, что философские вопросы — это и есть вопросы не об объектах, природных или созданных людьми, а об отношении к ним человека. Не мир сам по себе, а мир как обитель человеческой жизни — вот исходная точка зрения философского сознания. Что я могу знать? Что должен знать? На что могу надеяться? — именно в этих вопросах заключены, по Канту, высшие и вечные интересы человеческого разума. Это вопросы о судьбе, предназначении человечества, о высших идеалах и ценностях человека: во имя чего и как жить, как сделать жизнь действительно мудрой и счастливой и как с достоинством завершить ее? Они не могут быть решены окончательно, так как каждая эпоха такие вопросы перед человеком ставит заново.
Не философы придумывают эти вопросы. Их «придумывает» жизнь. Философы — в меру своих сил и способностей — ищут ответы на них. Сам характер философских проблем, однако, таков, что простое, однозначное, окон-
1Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы //БВЛ. Т. 84. М., 1973. С 161-162.
10
чательное их разрешение невозможно. Философские решения всегда гипотетичны. Но каждый шаг человеческой истории, каждый новый рубеж обретенного социального опыта, каждая заметная веха в истории науки открывает перед философским разумом неведомые ранее грани действительности, дают возможность найти все более и более весомые аргументы в философских спорах, в отстаивании своих жизненных позиций и убеждений. Философии, как и философских споров, нет только там, где нет человеческих целей, человеческого присутствия, там, где люди не осознают ни свободы, ни ответственности.
Философские вопросы — это прежде всего мировоззренческие вопросы, ответ на которые цивилизованный, культурный человек ищет не в преданиях предков (миф), не в вере в авторитет (религия), а в доводах и умозаключениях разума. И даже когда философ критикует разум, делает это он с помощью... разума! Всякая философия (ир-рационалистическая в том числе) есть рациональное построение человеческого духа, так как иначе философские вопросы не могли бы стать предметом споров и критики.
Рациональным (и новейшим) построением человеческого духа является и наука. Научное и философское знание во многом совпадают (требованием к обоснованности, доказательности выдвигаемых ими положений). Но есть и различие. Научное знание безразлично к смыслам, целям, ценностям и интересам человека. Напротив, философское знание — ценностное знание, т. е. знание о месте и роли человека в мире. Такое знание глубоко лич-ностно, императивно (т. е. обязывает к определенному образу жизни и действия). Философская истина объективна, но переживается она каждым по-своему, в соответствии с личным жизненным и моральным опытом. Только так знание становится убеждением, защищать и отстаивать которое человек будет до конца, даже ценой собственной жизни.
Философское знание всегда хранит свою память о себе, свою историю, свои традиции. В то же время по природе, по сущности своей оно антидогматично. Дух философии — критика: критика наличного знания, суд над ним. Такой суд есть — опосредованно — и критика бытия, т. е. суще-
11
ствующего строя и образа жизни, ибо именно они породили «свое» сознание. Высшие проявления философского гения — это те высшие отметки, которые достигнуты культурным, мировым развитием.
Философия глубоко, органично связана с историческим временем (Философия есть «эпоха, схваченная в мысли», как говорил Гегель). Но и на свою современность философ глядит глазами вечности. Философское освоение действительности — это освоение ее в глобальных, а теперь уже и в космических масштабах. Философское знание есть знание о всеобщем.
Но возможно ли такое знание? И возможно ли оно не как догадка, а как знание объективное, т. е. необходимое и достоверное, поддающееся проверке, апробации на свою истинность? Такой вопрос всерьез беспокоил, волновал самих философов не только в силу своей теоретической значимости, но и потому, что его положительное разрешение должно было оправдать философию в глазах общества: убедить людей в доверии к философским учениям, бравшим на себя очень большую роль и ответственность быть учителем и наставником человечества.