Миф о бесполезности и незначительности маленьких дел — один из самых распространенных в некоммерческом секторе. Лидеры небольших организаций, часто в буквальном смысле поддерживающих жизнь в сорока одиноких бабушках города Тарусы или вытянувших из наркотического болота пятнадцать подростков, страдают от того, что не работают на национальном уровне. Они считают собственным провалом то, что их программа, их задачи не вошли в ежегодный доклад президента, что государство, засучив рукава, не внедряет их методику в жизнь, а непонятливые грантодатели не отдают все свои капиталы на замечательный ими придуманный проект. Эти люди не тщеславны, и, поверьте, большинство из них не хотят принимать благодарности президента в Кремлевском дворце. Они искренне хотят помочь. Но им кажется, что помощь — это поворот рек, это строительство дворцов, это раздача хлебов тысячам голодных. А одна спасенная жизнь — разве же это помощь?
Миф о необходимости вселенских масштабов имеет корни в советском прошлом. Достижения ради страны имели тогда значение. За достижения ради государства давали ордена. Достижения ради человека, не человека будущего, а сегодняшнего человека, несовершенного, слегка выпившего, с мешками под глазами — не ценились.
Однако ценность благотворительных организаций, в отличие от государства, и заключена в этой способности достичь маленького человека, в возможности послушать вздохи одинокой бабушки, сконструировать «ходилки» для ребенка-инвалида, которые подходят именно ему. Осмелюсь утверждать, что каждая российская благотворительная организация работает на национальном масштабе. Только масштаб этот — гигантский пазл, где каждое дело, каждое маленькое благотворительное общество — необходимый кусочек. Пусть маленький, но без него не получается цельной картины.
Один из самых устойчивых мифов начинающих благотворительных организаций — это восприятие фандрайзинга (сбора средств на благотворительные цели) как поиска сокровищ. Десятки и сотни лидеров благотворительных организаций верят, что ключ их финансового благополучия лежит в нахождении одного, фантастически щедрого спонсора, получении одного, наимасштабнейшего гранта. Они не задумываются, что такие социальные инвестиции встречаются крайне редко. Они не принимают в расчет, что единственный источник средств — это почти гарантированная зависимость от жертвователя, со всеми его собственными идеями, мыслями и планами.
Я занимаюсь сбором средств на благотворительные цели всю свою профессиональную жизнь. Не раз и не два попадала я в ситуации искушения, когда можно было «прислониться» к богатому спонсору и забыть о бессонных ночах, проведенных над составлением заявок, о шпионском проникновении на бизнес-конференции, о десяти-двенадцати переговорах в день. Я благодарна своим коллегам и себе за постоянные напоминания нашего ключевого принципа: ни один источник денег, а сейчас уже и вид средств (пожертвования состоятельных людей, международные гранты, массовые пожертвования, спонсорство компаний) не должен занимать больше 25% нашего бюджета. Не только ни один спонсор, ни один вид помощи. Благодаря соблюдению этого принципа CAF Россия стал первым крупным фондом в России, получающим более 80% своих средств из российских источников, благодаря этому принципу мы не зависим ни от одной структуры и можем выбирать собственную стратегию развития.
Чтобы стать благотворителем, не обязательно владеть нефтеперерабатывающим заводом. Можно просто пожертвовать 1% от своей зарплаты в месяц. И если за вами последуют другие, можно спасти ребенка от смерти или амурского тигра — от исчезновения. Немедленный результат — это не превращение за ночь страны в оазис коммунизма. Это довольное урчание согревшегося от ваших рук бездомного котенка, это первое в жизни слово не говорившего малыша. А уж положительные эмоции можно извлечь из всего: устроить мотоциклетные гонки в пользу заблудившихся в жизни подростков, сшить куклу, которую мы подарим пациентам Онкоцентра.
Настоящая благотворительность — это прежде всего творчество, это поиск решения неразрешимой проблемы, это поиск пути в лабиринте, по которому из вонючей темноты надо вывести потерявшихся людей. И не обязательно идти впереди, забросив другие дела. Можно просто потратить минутку, смастерить и повесить у одного из поворотов фонарь. И кто-то еще повесит другой.
Мифотворчество — продукт любой цивилизации и сопровождение любой деятельности, имеющей общественный резонанс. Мифы о благотворительности отражают общее недоверие к общественным институтам, к любой организованной деятельности за пределами близкого круга: семьи и друзей. Если вглядеться во все приведенные примеры, мифы рождены прежде всего неверием в благотворительные институты: фонды, организации, в людей, которые занимаются благотворительностью профессионально.
Пока благотворительность остается уделом нескольких продвинутых олигархов и сотен увлеченных лидеров благотворительных организаций, она не перейдет границу ближнего круга. Благотворительным организациям в России нужно работать на то, чтобы обычные люди с улицы знали о том, что делают благотворительные организации, понимали их и принимали участие в чуде. Пусть даже просто повесив свой маленький фонарик на узкой дорожке из тьмы.
[1] Charities Aid Foundation — Британский благотворительный фонд, имеющий отделение в России.
Благотворительные учреждения в европейских странах: исторический контекст
Джеймс Аллен Смит, Карстен Боргман
Журнал «Отечественные записки», № 4 (31) (2006), Тема номера: Эпоха благотворительности.
Во всех европейских языках существуют слова для обозначения частных организаций, которые владеют активами, приносящими доход, и используют этот доход на благо общества, — foundation, endowment, trust, fondacion, fundacao, fonds, Stiftung, stichting, stiftelse, saatio и т. п. Значения этих слов, как и соответствующие организации, на протяжении веков менялись, приобретали разные оттенки. Европейские традиции благотворительности были сформированы такими не похожими друг на друга учреждениями, как античные и средневековые больницы, монастыри, городские приюты и дома призрения, религиозные братства и купеческие гильдии, профессиональные корпорации и университеты, общества взаимопомощи, банки и кооперативы. Все они так или иначе внесли вклад в формирование современных благотворительных институтов и того сектора экономики, который в наши дни называют некоммерческим, независимым или «третьим» сектором.
Упрощая, можно сказать, что любое благотворительное учреждение создается на основе одного или нескольких начальных пожертвований, предназначенных для того, чтобы приносить пользу обществу. Многовековая практика позволила выработать механизмы институционального оформления таких учреждений — аккумулирования средств, передачи капиталов от одного поколения к другому, учета и регулирования самой благотворительной деятельности. В современном государстве благотворительные учреждения играют очень важную роль, и в последние десятилетия многие страны стали уделять им большое внимание. Однако в настоящей статье мы хотели бы не столько описать эти процессы, сколько включить их в исторический контекст, показав, какой долгий путь прошла европейская благотворительность, прежде чем возникли ее теперешние развитые формы.
В настоящей главе все эти процессы описываются лишь в самых общих чертах. На ранней стадии их можно рассматривать как нечто единое для всего континента: традиция благотворительности берет начало в античном Средиземноморье, а в Средние века распространяется на запад и север Европы. Лишь в XVII–XVIII веках, с возникновением национальных государств, отличающихся друг от друга своей политической и правовой культурой, уже можно говорить о благотворительности применительно к разным европейским странам. Судьбы соответствующих учреждений в этих странах весьма различны и прямо зависят от того, какие черты приобретает в каждой из них гражданское общество.
В античном мире обычай пожертвований на благотворительные цели был распространен во всем средиземноморском регионе. Платон завещал определенную сумму Академии, носившей его имя; Эпикур в своем подробном завещании специально указал, какая часть его имущества отходит к созданной им школе, просуществовавшей в дальнейшем еще около шести веков; Теофраст, возглавивший аристотелевский Ликей следом за его основателем, также распорядился, чтобы после его смерти содержание этого учебного заведения оплачивалось из оставленных им средств. Правившие Египтом Птолемеи основали знаменитую Александрийскую библиотеку и оказывали ей постоянную материальную поддержку. Эти образовательные институты, на многие века предопределившие развитие мировой культуры, остаются, пожалуй, самыми яркими и известными примерами филантропической деятельности в античную эпоху, хотя большинство людей, живших в те времена, могли и не знать об их существовании. Действительно, в повседневной жизни древним грекам куда чаще приходилось иметь дело с приютами и больницами. Многие жертвователи оставляли деньги и имущество храмам, поддерживая существовавшие при них приюты (katagoia), которые служили местом отдыха для обычных путников или паломников, направлявшихся в какое-либо святилище. В некоторых особенно известных центрах паломничества такие приюты со временем превращались в крупные лечебницы. Одним из самых больших заведений этого рода был приют в Эпидавре: в нем насчитывалось 160 комнат, где могли размещаться больные, прибывавшие в местный храм Асклепия в надежде на исцеление. Во многих городах Древней Греции создавались также странноприимные братства, представлявшие собой, возможно, древнейшую разновидность коллективных филантропических организаций, известную в западном мире. Эти братства занимались сбором средств для строительства и содержания странноприимных домов (xenones).