- Ты пока осмотрись, - сказал инструктор, - а я сейчас вернусь.
Неподалеку от Володи, присев на корточки перед столом, положив подбородок на край его, паренек с круглым лицом и широким вздернутым носом проверял, хорошо ли и ровно ли скрепил он заднее оперение стабилатора своей новенькой модели.
Полукруглый край красиво выведенного крыла находился в нескольких сантиметрах от Володи. Мальчуган так увлекся работой, что не замечал новичка. Прищуривая то один, то другой глаз, прижимая подбородок к столешнице, он присматривался к своему аппарату справа я слева, отчего голова его качалась на столе, как ванька-встанька.
- Это у тебя летающая? - спросил у него Володя.
- Не знаю еще, - скромно отозвался тот.
Потом он встал, отошел в сторону, стал рыться в инструментах. Володя незаметно протянул руку и потрогал хвост модели. Но оказалось, что хвост был только приставлен к туловищу маленького самолета, и, едва Володя тронул его, хвост отвалился. Володя стал испуганно прилаживать его к тому месту, от которого он отскочил, но было уже поздно.
- Тебя просили трогать? - закричал владелец модели и хотел оттолкнуть Володю.
Но Володя крепко держался за нижнюю рейку фюзеляжа.
От толчка он не устоял на месте, отступил на шаг, не выпуская рейки, и почувствовал, что она, отломившись, осталась у него в руках.
- Ты что?.. Ломать все сюда пришел? - спросил разъяренный конструктор и мазнул рукой Володю по щеке. Рука у него была в саже, потому что он только сейчас готовил клей.
Володя с рассвирепевшим, перепачканным в саже лицом бросился на него. По дороге он успел левой рукой зачерпнуть жестянки клей и, в свою очередь, мазнул по фиономии противника, который, надо отдать ему справедливость, больше берег модель, чем себя. Отбиваясь одной рукой от Володи, он высоко держал над головой свою поломанную конструкцию, и нкорослый новичок, прыгая на негр, тщетно пытался ее достать.
Вдруг Володя почувствовал, что кто-то крепко обхватил его сзади, поднял в воздух и оттащил в сторону.
- Эй-эй!.. Что это за воздушный бой? Что за нападение орла-стервятника на самолет?
Взъерошенный, со щекой, исполосованной сажей, весь красный, Володя, тяжело дыша, стоял перед инструктором.
- В чем дело? Что такое?..
- Он мне всю мою новую "Чайку" ломал! - пожаловался Володин противник и, скомкав на столе обрывок бумаги, тщательно вытер им фиономию. - Ну, я ему и дал раза!..
- Хорош! - сказал инстру - Орел! - повторил он насмешливо. - Парень приходит в первый раз к нам в клуб, а его тут же благословляют сажей! Ну, живо - раз-два! Вымойте оба руки. Вон, у рукомойника...
Противники молча побрызгались под рукомойником и вернулись к инструктору.
- Покажите-ка руки... Ну, более или менее приличные. А теперь протяните их друг другу, помиритесь, да уж и познакомьтесь заодно. Вот это наш новый кружковец - Дубинин Володя, а это, - он показал на Володиного противника, - Женя Бычков, наш рекордсмен. Его схематическая, типа "Чайки", модель недавно городской рекорд побила.
Потом инструктор усадил Володю за стол, дал ему острый стальной ножичек, вроде бритвочки, и показал, как тонкой деревянной пластинки следует вырезать по нанесенному на ней чертежу ребрышки будущего крыла модели. Володя с жаром принялся за дело, но первое же ребрышко у него сломалось. Он прикусил губу, потерся подбородком о плечо, бросил исподлобья взгляд на Бычкова: тот продолжал возиться со своей моделью. Володя кинул сломанное деревянное ребрышко под стол, взялся вырезать второе, но поспешил, и от резкого движения у него треснула дощечка. Сзади, за столом у стены, кто-то хихикнул.
- Ты же не так держишь, - сказал вдруг Бычков, внимательно смотря на руки Володи.
- Рыба-бычок, цыц и молчок! - тихо ответил Володя и остался сам очень доволен своей находчивостью.
- Не хочешь, как хочешь!
Оба некоторое время молчали. У Володи дело не ладилось... Ребрышки или ломались, или выходили корявыми, неровными. А на другом краю стола - легкая, стройная, гладко обточенная, словно дразнила его, - модель Жени Бычкова. Женя уже обтягивал готовый каркас крыла тугой вощеной бумагой, легонько щелкал по ней ногтем, и она отзывалась звонко, как бубен.
Володе хотелось бросить все и уйти отсюда, пока никто не обнаружил, сколько добра он перепортил, но не в его правилах было бросать дело, если он для себя решил довести его до конца.
- Ну, как твои успехи? - Инструктор Николай Семенович стоял за его спиной. - Э, - огорчился он, - так у нас с тобой дело не пойдет! Ты бы так и сказал, что у тебя не выходит. Попросил бы помочь... Женя, что же ты?.. Сидишь рядом и не можешь поправить товарища?
- Я хотел, а он хочет сам...
- Слушай, Дубинин, - сказал инструктор, - так не пойдет. "Сам"! У нас все сами, но есть такое правило: помогать друг другу в деле. Видишь, что у товарища не выходит, сам умеешь делать лучше - помоги. У самого не получается - обратись, чтобы другой подсобил. Вот что, Женя: ты сегодня уж поработал достаточно, хватит. Сядь и помоги Дубинину.
- Вы мне лучше покажите... я сам, - попробовал было возразить Володя.
- Сам будешь, когда научишься, а сейчас слушай, что тебе говорят... Начинай, Женя.
- Держать резец нужно так, - проговорил Женя и взял неохотно разжавшихся пальцев Володи ножичек. - А дощечку ты клади сюда и придерживай ее вот этим пальцем. И не нажимай очень. Вот так слегка веди... Видишь, как хорошо пошло!
Володя молчал, с завистью приглядываясь, как, точно следуя по рисунку, нанесенному на дощечке, острым лезвием погружаясь в дерево, уверенно идет ножичек в твердой руке Жени Бычкова.
- А, я понял! - закричал через минуту Володя. - Я уже понял! Дай мне, я сам... У меня теперь выйдет.
- Ну, попробуй сам, - предложил Женя.
Володя взял у него инструмент и несколько минут старательно вырезал дощечки нужную фигуру. На этот раз получилось уже гораздо лучше.
- Видишь, и у тебя выходит, - похвалил Бычков, - Тут надо способность иметь.
- Нет, пока еще плохо, - прнался Володя.
Придя домой, он до поздней ночи упражнялся в вырезывании дощечки полукруглых ребрышек. Три дня не ходил он в кружок: все свободное время просиживал с ножичком над доской. Руки его покрылись ссадинами.
На четвертый день он снова явился в кружок. Инструктор спросил его, почему он не был эти дни.
- Тренировку делал, - сказал Володя. - Вот давайте ножичек, я теперь уже сам хорошо могу. Посмотрите, правильно я делаю?
Через двадцать минут все собрались у его стола, и инструктор, ваяв несколько вырезанных распорок и ребер, положил их на чертежи, снова повертел в руках, показал всем, сам удивляясь:
- Способность имеется! И упрямства достаточно. А вот самолюбия лишек... Зря хвастался с первого раза. Вот ничего и не получалось. Ну, давай теперь приниматься за сборку. Покажу тебе, как это делается. Бычкова ты сейчас не тревожь: у него новая модель не вытанцовывается.
То было кропотливое, но увлекательнейшее занятие! Из кривых ребрышек,
тончайших распорок, дужек, скобочек возникал остов крыла, очень похожий на рыбий скелет. Крылья пристраивались к большой толстой рейке.
Но не так-то легко было добиться, чтобы собранная этих палочек, реечек, планок легкокрылая конструкция могла парить в воздухе. Иногда Володя уже готов был любоваться своим сооружением - таким ловким и стремящимся ввысь выглядело оно в руках. Но стоило пустить его в воздух - и оно, вместо того чтобы плавно и полого опуститься вдалеке, беспорядочно вертелось, иногда на секунду беспомощно взлетало, тыкаясь в невидимую препону, словно отгораживающую высоту, и со стуком валилось на землю. И всегда при этом что-нибудь ломалось.
Но, наверное, даже человек, первым в мире поднявшийся в воздух на планере, не испытал того восторга, который ощутил Володя, когда наконец тщательно выверенная, аккуратно собранная, простенькая схематическая модель, запущенная им в воздух на дворе Дома пионеров, мягко взмыла вверх, описала, слегка накренившись, широкую кривую линию в воздухе и тихо премлилась, шурша о траву.
И новая упоительная страсть целиком овладела Володей. Он решил стать авиатором, конструктором. Он понял, что его дело и првание - строить самолеты. Когда Володя дома снимал со своего стола или сдвигал в угол модели кораблей, он чувствовал сперва даже некоторое угрызение совести: не менил ли он морю?.. Но тут же он утешал себя, что в крайнем случае станет морским летчиком и строителем гидросамолетов, вроде тех, которые иногда садились за Широким молом в Керченской гавани, касаясь поплавками собственного отражения на зеркальной поверхности спокойного моря.
В клубе юных авиастроителей "ЮАС" был заведен строгий порядок, по которому каждый "юас" должен был сперва научиться делать детали, затем собрать схематическую модель планера, потом уже переходить к рейковым моделям с резиновыми двигателями. После этого можно было конструировать фюзеляжную модель - некое подобие настоящего маленького самолета. Лучшие модели запускали с вершины Митридата. Однако нетерпеливому Володе восхождение по этой длинной лестнице показалось слишком медленным, и, подбодренный пробным успешным полетом своей первой модельки, он сейчас же задумал строить по собственным расчетам необыкновенно сложную модель, непременно фюзеляжную и обязательно с двумя резиновыми моторами. Женя Бычков только головой покачал, когда Володя поделился с ним своим замыслом, но Володя уверенно взялся за дело. Он решил действовать так: работать дома, секретно, а когда самолет его будет построен - явиться прямо на площадку "юасов" и показать Женьке Бычкову и всем другим, чего он стоит как авиамоделист.