Правители попытались полностью взять жизнь людей под свой контроль и ввести во взаимоотношения между людьми своих бюрократических агентов. Разделяя землю, интересы, усилия граждан, правители пытались выжать из них все соки. То, что именно это было их целью, ясно хотя бы по тому, что они добились своего, неважно, где бы гражданин ни жил. К концу девятнадцатого века рабочим в Лондоне платили такую же мизерную зарплату, на которую нельзя было прожить, что и рабочим в Нью-Йорке и в Петербурге. Разные силы были решительно настроены изменить жизнь, превратив ее в то, что сейчас называется «современной» жизнью. Наш образ жизни скорее следует назвать денежным рабством, поскольку все без исключения — рабы своего заработка, который нужен им, просто чтобы выжить. Чтобы еще глубже скрыть правду, нам внушили, что жизнь четко поделена на разные сферы: политику, экономику, общество, религию и т.д. Жизнь уже не является неразрывным целым. Такая безличность — признак Кали-юги. Нам навязывают впечатление, что жизнь наша протекает при определенном политическом строе, называемом демократией или конституционной республикой и т.п. Ничего более далекого от истины не придумаешь. На самом деле нами правят деньги, или, точнее, те, кто контролирует их, как подметил Ротшильд (см.выше).
Еще одним критическим фактором общественного развития того времени стало создание и расширение мануфактур по производству товаров широкого потребления. Производственная эффективность машин, как правило, была куда выше того, что могли пропустить через себя местные рынки, поэтому, чтобы сделать фабрики максимально рентабельными, пришлось искать новые рынки. Когда же все местные рынки насытились, взоры, естественно, обратились на другие страны. Но не только поэтому. Если грамотно контролировать торговлю, из торговых партнеров можно извлечь прибыль. Именно это Смит называет «грабительской торговлей» и именно это описывает в своем «Богатстве народов»:
За малое количество фабричных изделий можно купить большое количество изделий грубых [сырья и необработанных продуктов]. Торгующая и производящая страна поэтому естественным образом приобретает за малую долю произведенной продукции большие количества «сырой» продукции других стран. И напротив, страна без торговли и фабрик вынуждена покупать ценою больших количеств необработанных материалов малые количества фабричной продукции других стран. Одна страна экспортирует лишь то, что нужно очень немногим, а закупает то, что хотят и в чем нуждается большое число людей. Другая же экспортирует только то, чего хотят многие, а закупает лишь то, чего хотят и в чем нуждается немного людей. Жители одной страны должны всегда наслаждаться средствами к существованию, значительно превышающими то, что могут принести их земли, в нынешнем их состоянии. Жители других стран всегда вынуждены получать гораздо меньше… Немногие страны… производят намного больше сырья, чем нужно для существования их жителей. Поэтому [для большинства стран] посылать некую значительную часть произведенного за границу — значит отрывать от своих людей. Иная ситуация с вывозом готовых изделий. Средства к существованию тех, кто эти изделия изготовил, остаются при них. Вывозится лишь избыток того, что они выпускают .
Этот процесс импорта сырья и экспорта готовых изделий позволял имперским народам извлекать из колоний и торговых партнеров доход, причем первые при этом богатели, а вторые нищали… Особенно это справедливо по отношению к тем случаям, когда относительная ценность их денег разная. Д-р Смит объясняет, что чистый приток денежных перечислений показателен, когда валюта торгующих стран различается в ценности. В нижеприведенном отрывке «хлопчатобумажные ткани» мы заменили на «единицы товара», чтобы пример был понятнее.
Представьте себе, сколько должна работать «низкооплачиваемая» нация, чтобы купить некую единицу богатства у страны, где рабочим платят много. А теперь представьте, сколько тех же единиц могут купить «высокооплачиваемые» у «низкооплачиваемых», которые и работают, и производят столько же.
Преимущество от накопления капитала возрастает или уменьшается в зависимости от разницы в оплате равновеликого труда. Допустим, человек, выполняющий некий объем работы и живущий в стране с низким заработком, производит определенную единицу продукции в час, получая за час работы 1 доллар. Человек, который работает столько же, но живет в стране с хорошими зарплатами, тоже производит определенную единицу продукции в час, но получает за час 10 долларов. Каждой из стран-производителей нравится продукция другой страны, и она ее покупает. Вся подлинная стоимость — это стоимость рабочей силы, поэтому мы не будем учитывать капитальные издержки монополий, которые существуют только в развитых странах и в любом случае только увеличивают прибыль, а посчитаем стоимость этих единиц продукции по стоимости труда. 1 доллар и 10 долларов за час. Та страна, в которой работают за один доллар, должна работать 10 часов, чтобы купить единицу продукции у второй страны. Но во второй стране за те же десять часов получают столько, что могут у первой страны купить 100 единиц продукции. На «гомогенизированном» рынке (на котором высокооплачиваемый и низкооплачиваемый равновеликий труд смешаны) наличествует десятикратная разница в прибыли. А при десятикратной разнице в оплате труда на негомогенизированном рынке (как в нашем примере) разница в накоплении капитала или покупательной способности оказывается стократной… Все богатство производится из природных ресурсов при помощи рабочей силы и при участии производственного капитала. Большая часть этих ресурсов находится в слабых и бедных странах, и все эти природные богатства переправляются в центры мирового капитала. Этому способствует и низкая стоимость продукции, и неравная оплата равновеликого труда, как в рассмотренном нами примере . (Все курсивы принадлежат оригиналу.)
Если принять все это во внимание, то неудивительно, что во всех своих колониях (не на родине!) стоимость валюты определяют империалистические страны — это позволяет им заработать и прибрать к рукам мировые богатства. Результатом этого контроля, как отметил премьер-министр Индии Джавахарлал Неру, является обнищание: «Сопоставьте бедность и британское влияние и контроль в каждом из районов Индии, и вы увидите, что они связаны. Чем дольше в этом районе были британцы, тем он беднее» . Подобное продолжается и в наши дни. Одно из требований, которые выдвигают в своих программах «структурной перестройки» МВФ и Всемирный Банк (а также одно из условий для получения выделяемых ими кредитов) — преднамеренная девальвация национальной валюты.
В своей книге «Экономическая демократия» Дж.В. Смит говорит о том, что обнищание Индии — это классический пример «грабительской торговли», опирающейся на военную силу. Как мы отметили в предыдущей главе, Индия до британского владычества была хорошо организованной, процветающей страной. Прибыв туда, британцы обнаружили «развитую индустрию, богатое сельское хозяйство. То была, по оптимистическому высказыванию некоего англичанина, «чудесная земля, чьи богатства и изобилие не уничтожат ни война, ни чума, ни тирания». Производство в Индии было крайне децентрализовано, и многие тысячи независимых ремесленников выпускали изделия ручной работы. В Бенгалии «фирменным» товаром была хлопчатобумажная ткань. Не в диковинку было увидеть ткача за ручным станком, который пел или читал молитвы во время работы, в такт ударам челнока. Хотя он был очень опытным и искусным мастером, а ткань его — лучшей в мире, за работу ему платили всего ничего, и в итоге индийский хлопок стоил гораздо дешевле того, который выпускали в Европе.
Пока британцы не усвоили принципы Адама Смита во всей полноте, они закупали большую часть тканей в Индии. При этом взаимообмен товарами между двумя странами не развивался, так как в Индии не было спроса на английские товары. И британцам пришлось платить золотом за то, чтобы пробить все-таки брешь в ее огромных богатствах. Однако как только Индия была колонизована, порядок, описанный Адамом Смитом, вступил в действие мгновенно и с полной жестокостью. Индийские ткани были запрещены на британском рынке. Вместо этого англичане теперь вывозили из Индии только сырье, чтобы производить ткани у себя на родине, на механизированных ткацких станках. Британская ткань, изготовленная на этих станках, была по качеству ниже, чем та, которую могли производить сами индийцы, но, чтобы создать на нее спрос в Индии, местных производителей обложили громадными налогами, что позволило сделать английскую ткань дешевле. В результате этих рыночных манипуляций Британия начала доминировать на индийском текстильном рынке, вытеснив с него всю местную продукцию. Историк Льюис Мамфорд рассказывает, как Британия уничтожила индийскую экономику:
Во имя прогресса экономика индийской деревни, ограниченная, но при том гармоничная, с ее местными гончарами, ткачами, портными и кузнецами, была разрушена, чтобы обеспечить сбыт для керамики Пяти Городов, тканей Манчестера и бесполезных скобяных изделий из Бирмингема. Результат — обедневшие деревни в Индии, ужасные, нищие города в Англии и невероятные количества людей и грузов, бороздящие океан между этими двумя странами .
К 1947 году, году окончательного заката британского владычества в Индии, Восточная Бенгалия превратилась в земледельческую глубинку. Как выразился один английский торговец, «разнообразны и многочисленны способы притеснения бедных ткачей… штрафы, тюрьмы, порка, принудительные долговые обязательства и т.д». Торговцы Ост-Индской компании шли на любые уловки, чтобы покупать бенгальские ткани за малую часть их стоимости .