разве сержанта Босуэла) - его зовут Инглис*.
______________
* Злодейства этого человека или, точнее, чудовища упоминаются на одной
из надгробных плит, приводить в порядок которые было наслаждением для
Кладбищенского Старика. Я уже не помню, как звали убитого, но
обстоятельства, при которых погиб этот мученик, настолько подействовали на
мое детское воображение, что нижеследующий текст эпитафии, я в этом уверен,
почти точно воспроизводит ее, хотя я не видел оригинала уже более сорока
лет:
Здесь жертву Питер Инглис поразил,
Он больше тигром, чем шотландцем, был,
Сын ада, жертве отрубив главу,
Он сапогом толкнул ее в траву.
И голова, которой бы корону,
Мячом футбольным стала солдафону.
В письмах Данди также неоднократно встречается имя капитана Инглиша,
или Инглиса, командира одного из кавалерийских отрядов. (Прим. автора.)
- Я всем сердцем желаю благополучия лорду Эвенделу, - сказал Мортон, -
и вы можете на меня рассчитывать, я найду способ сообщить ему об этих
подозрительных обстоятельствах, а взамен, дорогой друг, разрешите спросить
вас о следующем: что вам известно о Квентине Мак-Кейле Айронгрее?
- О ком? - спросила слепая женщина удивленно и встревоженно.
- О Квентине Мак-Кейле Айронгрее, - повторил Мортон. - Разве в этом
имени есть что-нибудь, вселяющее тревогу?
- Нет, нет, - ответила, колеблясь, хозяйка гостиницы, - но когда о нем
спрашивает незнакомый и к тому же солдат! Господи, спаси нас и помилуй!
Какая еще беда теперь разразится над нами!
- От меня - никакой, уверяю вас в этом, - сказал Мортон, - тот, о ком
я вас спрашиваю, может меня не бояться, если, как я имею основание думать,
этот Квентин Мак-Кейл Айронгрей не кто иной, как Джон Белф...
- Не называйте его по имени, - сказала вдова, прикладывая палец к
губам. - Я вижу, вы знаете его тайну, а также его пароль, и не стану от вас
таиться. Но, ради Бога, говорите потише. Во имя Неба, я верю, что,
разыскивая его, вы не желаете ему зла! Но вы сказали, что были солдатом?
- Я сказал правду, но ему нечего меня опасаться. Я командовал отрядом
в битве у Босуэлского моста.
- В самом деле? - сказала старуха. - И верно, в вашем голосе есть
что-то такое, что внушает доверие. Вы говорите быстро и без запинок, как
честный человек.
- Надеюсь, что я и в самом деле такой, - сказал Мортон.
- Не обижайтесь на меня, сэр, - продолжала миссис Мак-Люр, - в наши
печальные времена брат поднимает руку на брата, и он остерегается
теперешнего правительства, пожалуй, не меньше, чем прежних гонителей.
- Неужели? - спросил изумленный Мортон. - Я об этом не знал. Я только
что прибыл из-за границы.
- Я вам расскажу и об этом, - сказала слепая и стала напряженно
прислушиваться; ее поза показывала, насколько способность познавать явления
внешнего мира переместилась в ней из органов зрения в органы слуха: вместо
того чтобы бросить вокруг себя опасливый взгляд, она опустила лицо и повела
головой, стремясь убедиться, что вокруг нет ни малейшего шороха. - Я вам
расскажу и об этом, - продолжала она. - Вы ведь знаете, как боролся он за
возрождение ковенанта, сожженного рукой палача, поруганного и похороненного
в черствых сердцах этого косного и глухого народа. И вот, когда он прибыл в
Голландию, он не встретил там ни внимания и благодарности от сильных мира
сего, ни дружбы и поддержки благочестивых, а он имел право рассчитывать на
то и другое; принц Оранский не удостоил его своих милостей, духовные лица -
общения. Нелегко было снести это тому, кто столько страдал и так много
сделал, - может быть, даже больше, чем много, - но разве мне об этом
судить? Он вернулся ко мне и потом в убежище, где нередко скрывался в
трудные времена, особенно перед славным днем победы при Драмклоге, и я
никогда не забуду, как он пробирался туда каждую ночь в течение года, кроме
того вечера после стрелкового состязания, когда молодой Милнвуд стал
Капитаном Попки; но и тогда это я предупредила его.
- Вот как! - воскликнул Мортон. - Так, стало быть, это вы сидели в
красном плаще у дороги и сказали ему, что на тропе - лев?
- Господи Боже! Кто же вы? - сказала старуха, прерывая в изумлении
свой рассказ. - Но кто бы вы ни были, - продолжала она спокойнее, - вы не
знаете обо мне ничего дурного, разве только то, что я всегда готова была
спасать как друга, так и врага.
- Я и не думаю вас обвинять, миссис Мак-Люр; моею целью было вам
показать, что я достаточно хорошо осведомлен о делах этого человека и что
вы можете, не опасаясь, доверить мне и все остальное. Рассказывайте,
пожалуйста, дальше.
- В вашем голосе есть что-то властное, - сказала слепая, - но он
звучит все же приятно. Мне остается сказать немногое. Стюарты были
свергнуты с трона, и теперь вместо них на нем сидят Вильгельм и Мария, но о
ковенанте нет и помину, точно это мертвая буква. Они признали священников,
что приняли индульгенцию, они признали эрастианскую Генеральную Ассамблею
некогда чистой и торжествующей церкви Шотландии, и сделали это от всей
души. А наши честные поборники скрижалей закона считают, что это нисколько
не лучше, а даже хуже, чем открытый произвол и вероотступничество во
времена гонений, потому что от этого черствеют и притупляются души и
алчущим вместо сладостного слова Господня дают пресные отруби. И голодное,
истощенное создание Божие, садясь в воскресное утро пред кафедрой, жаждет
услышать то, что подвигнуло бы его на великое дело, а его пичкают праздной
болтовней о нравственности, болтовней, которую насильно запихивают в его
уши...
- Короче говоря, - сказал Мортон, желая пресечь эти страстные
обличения, которые славная старуха, столь же ревностная в вопросах веры,
сколько и в человеколюбивых делах, могла, вероятно, продолжать
беспредельно, - короче говоря, вы не расположены примириться с новым
правительством, и Берли одного мнения с вами?
- Многие наши братья, сэр, говорят, что мы сражались за ковенант, и
постились, и возносили молитвы, и претерпевали страдания ради этой великой
национальной лиги, но где же все то, ради чего мы претерпевали страдания, и
сражались, и постились, и возносили молитвы? И тут некоторые подумали:
нельзя ли добиться чего-нибудь, возвратив трон прежнему королевскому дому
на новых условиях и основаниях; ведь сколько я понимаю, короля Джеймса
сбросили в конце концов из-за спора, который затеяли с ним англичане,
защищая семерых нечестивых прелатов. Таким образом, хоть часть народа
поддерживала новую власть и они образовали полк под начальством графа
Ангюса, наш честный друг и другие, стоявшие за чистоту веры и свободу
совести, решили не принимать участия в борьбе с якобитами, прежде чем
выяснят, что у них на уме, опасаясь, как бы не рухнуть на землю, словно
стена, связанная негашеною известью, или как тот, кто уселся между двух
стульев.
- Странное, однако, выбрали они место, - заметил Мортон, - где искать
свободы совести и чистоты веры.
- Ах, дорогой сэр! - сказала хозяйка. - Дневной свет рождается на
востоке, а духовный может родиться на севере, ибо что нам, слепым смертным,
ведомо?
- И Берли поехал на север в поисках света? - спросил ее гость.
- Вот именно, сэр, и он видел самого Клеверза, которого теперь зовут
Данди.
- Как! - вскричал изумленный Мортон. - Когда-то я готов был бы
поклясться, что такая встреча должна одному из них стоить жизни!
- Нет, нет, сэр; в смутные времена, сколько я знаю, - сказала миссис
Мак-Люр, - случаются внезапные перемены: Монтгомери, и Фергюсон, и еще
многие были злейшими врагами короля Иакова, а теперь они на его стороне.
Так вот, Клеверз тепло встретил нашего друга и послал его посоветоваться с
лордом Эвенделом. Но тут-то между ними и вышел разрыв, потому что лорд
Эвендел не пожелал его видеть, и слышать, и повести с ним разговор; и
теперь он злится, и в бешенстве грозит отомстить лорду Эвенделу, и не хочет
ни о чем слышать, кроме как о том, чтобы сжечь его заживо или убить. Эти
припадки гнева - они еще больше растравляют его ум и служат на пользу
врагу.
- Врагу? Какому врагу? - переспросил Мортон.
- Какому врагу? Вы близко знакомы с Джоном Белфуром Берли и не знаете,
что у него часто бывают жестокие бои со злым духом? Вам не приходилось
видеть его в одиночестве с Библией в руке и с обнаженным палашом на
коленях? Вам не случалось спать с ним в одном помещении и слышать, как он
борется в своих сновидениях с кознями сатаны? Плохо же вы его знаете, если
видели только при дневном свете, потому что никому не под силу были бы те
посещения и сражения, которые выпадают на его долю. Я видела, как после
такой борьбы он так ослабел и трясся, что его мог бы одолеть даже малый
ребенок, а с волос на его лоб так текло, как никогда не течет с моей бедной
соломенной крыши даже после летнего ливня.
Слушая миссис Мак-Люр, Мортон вспомнил, каким застал спящего Берли на
сеновале в Милнвуде, рассказы Кадди о том, что он помешался, и слухи,
ходившие среди камеронцев, которые нередко не без гордости толковали о
душеспасительных трудах Берли и о его борьбе с врагом человеческим.
Сопоставив все это, он пришел к выводу, что и сам Берли - жертва своих
иллюзий, хотя, наделенный от природы умом сильным и проницательным, не
только скрывает свои суеверные представления от тех, в чьих глазах они
могли бы набросить тень на его умственные способности, но усилием воли,
доступным, как считают, страдающим эпилепсией, в состоянии задерживать
наступление очередного припадка, пока не останется в одиночестве или с
людьми, во мнении которых эта одержимость может только его возвысить. Можно
было предположить, - и это вытекало из рассказа миссис Мак-Люр, - что