Бой был страшным, но коротким. На четвертом выпаде Морвель почувствовал у себя в горле холод стали; он испустил сдавленный крик, упал навзничь и, падая, опрокинул лампу, которая тут же и потухла.
Тогда де Муи, пользуясь темнотой, сильный и ловкий. как гомеровский герой, опустив голову, бросился в переднюю, сбил с ног одного стражника, оттолкнул второго, мелькнул, как молния, между двумя другими, стоявшими у входной двери, выпустил еще две пули, оставившие выбоины на стене коридора, и теперь он был спасен: у него оставался еще один заряженный пистолет в придачу к шпаге, наносившей такие страшные удары.
Одно мгновение де Муи колебался: бежать ему к герцогу Алансонскому, который, как показалось ему, только что приоткрыл свою дверь, или попытаться уйти из Лувра. Он принял второе решение, сперва замедлил шаг, затем одним скачком перемахнул через десять ступенек, подошел к пропускной калитке, сказал пароль и устремился вперед с криком:
- Бегите наверх: там убивают по приказанию короля! Воспользовавшись тем, что часовых озадачили эти слова, тем более что им предшествовали выстрелы, де Муи пешком дошел до улицы Кок и там исчез, не получив ни единой царапины.
В эту самую минуту Екатерина остановила командира своей охраны и сказала:
- Останьтесь здесь, я сама посмотрю, что там происходит.
- Опасность, которой может подвергнуться ваше величество, требует, чтобы я сопровождал вас, - заметил командир.
- Останьтесь здесь, сударь! - сказала Екатерина уже более повелительным тоном. - У королей есть охрана более могучая, нежели оружие, изобретенное человеком.
Командир остался в комнате.
Екатерина взяла лампу, сунула голые ноги в бархатные туфли без задников, вышла из опочивальни в коридор, еще полный пороховым дымом, и двинулась, бесстрастная и холодная, как призрак, к покоям короля Наваррского.
Всюду снова воцарилась тишина.
Екатерина подошла к входной двери, переступила через порог и прежде всего увидела в передней лежавшего без чувств Ортона.
- Так! Вот слуга. Дальше мы, конечно, найдем и господина! - произнесла она и прошла в следующую дверь.
Здесь нога ее наткнулась на чей-то труп; она опустила лампу: это был стражник с разрубленной головой; он уже умер.
В трех шагах от него лежал раненный пулей лейтенант, испускавший последний хриплый вздох.
Наконец, у кровати валялся третий, бледный как смерть; кровь струилась из двух ран у него на шее; вытянув стиснутые в кулак руки, он пытался подняться.
Это был Морвель.
Дрожь пробежала по телу Екатерины; посмотрев сперва на пустую кровать, она оглядела комнату, тщетно стараясь найти среди людей, плававших в собственной крови, труп, который надеялась увидеть.
Морвель узнал Екатерину; глаза его страшно расширились, и он сделал жест отчаяния протянутой к ней рукой.
- Где он? - тихо спросила она. - Что с ним? Негодяи, вы его упустили!
Морвель попытался выговорить несколько слов, но из его раненой гортани вырвался лишь невнятный свист, красноватая пена окрасила его губы, и он покачал головой, выражая таким образом и свое бессилие, и боль.
- Говори же! - крикнула Екатерина. - Говори! Скажи хоть одно слово!
Морвель показал на свою рану, снова издал какие-то бессвязные звуки, попытался пересилить себя, но только захрипел и потерял сознание.
Екатерина огляделась: вокруг нее лежали трупы и умирающие; по комнате текли ручьи крови; могильная тишина стояла над этой сценой.
Она попыталась еще раз заговорить с Морвелем, но не могла привести его в сознание: теперь он лежал не только безгласен, но и недвижим; из-под его камзола высовывалась бумага - это был приказ об аресте, подписанный королем. Екатерина схватила его и спрятала у себя на груди.
В эту минуту она услышала, что у нее за спиной чуть скрипнула половица; она обернулась и увидела герцога Алансонского, стоявшего в дверях спальни, - шум невольно привлек его сюда; когда же он увидел, что здесь происходит, на него нашел столбняк.
- Вы здесь? - спросила Екатерина.
- Да, сударыня. Боже мой, что случилось? - в свою очередь спросил герцог.
- Идите к себе, Франсуа, вы все скоро узнаете. Герцог Алансонский был не так уж неосведомлен об этом происшествии, как думала Екатерина. Едва по коридору раздались шаги, как он стал прислушиваться. А увидев людей, входивших к королю Наваррскому, он сопоставил это с тем, что сказала ему Екатерина, догадался, что должно произойти, и теперь предвкушал минуту, когда увидит, что опасного друга уничтожила рука сильнее его руки.
Вскоре выстрелы и быстрые шаги убегавшего человека и привлекли его внимание, и он увидел, как в полоске света, падавшего из его двери, приоткрытой на лестницу, мелькнул вишневый плащ, столь хорошо ему знакомый, что он не мог его не узнать.
- Де Муи! - воскликнул он. - Де Муи у моего зятя! Да нет, быть того не может! А что, если это Ла Моль?..
Им овладело беспокойство. Вспомнив, что молодой человек был ему рекомендован самой Маргаритой, герцог, желая удостовериться, действительно ли он видел бежавшего Ла Моля, быстро поднялся в комнату молодых людей; она была пуста. Но в одном углу висел знаменитый вишневый плащ. Сомнения его рассеялись: значит, это был не Ла Моль, а де Муи.
Побледневший, дрожащий от страха, как бы гугенот не попался и не выдал тайн заговора, он бросился к пропускной калитке Лувра. Здесь он узнал, что вишневый плащ ускользнул здрав и невредим, объявив, что в Лувре убивают по приказу короля.
- Он ошибся, - прошептал герцог Алансонский, - по приказу королевы-матери!
Герцог вернулся на театр военных действий, где и застал Екатерину, бродившую среди трупов, как гиена.
По приказанию матери молодой человек ушел к себе, притворяясь спокойным и послушным, хотя его волновали беспорядочные мысли.
Екатерина, пришедшая в отчаяние от этой неудачи, позвала командира своей охраны, велела убрать трупы, распорядилась, чтобы Морвеля, который был только ранен, отнесли к нему домой и приказала ни в коем случае не будить короля.
- Ох! И на этот раз ускользнул! - опустив голову на грудь, говорила она по дороге к себе в покои. - Десница Божия простерлась над этим человеком. Он будет царствовать! Будет царствовать!
Перед тем как открыть дверь в спальню, она провела рукой по лбу и сложила губы в свою обычную улыбку.
- Что там такое, ваше величество? - спросили в один голос все присутствующие, кроме г-жи де Сов, которая была так напугана, что не могла задавать вопросы.
- Пустяки, - ответила Екатерина, - просто драка, вот и все.
- Ой! - вдруг вскрикнула г-жа де Сов, указывая пальцем на то место, где прошла Екатерина. - Ваше величество, вы говорите - пустяки, а каждый шаг ваш оставляет на ковре кровавый след! Глава 6 НОЧЬ КОРОЛЕЙ
А в это время Карл IX под руку с Генрихом шагал по городу в сопровождении четырех дворян, шедших сзади, и двух факельщиков, шедших впереди.
- Когда я выхожу из Лувра, - говорил несчастный король, - я испытываю такое наслаждение, какое испытываю, когда попадаю в прекрасный лес: я дышу, я живу, я свободен.
Генрих улыбнулся.
- Как хорошо вам было бы в беарнских горах, ваше величество! - заметил он.
- Да, я понимаю, что тебе хочется туда вернуться; но если тебе уж очень невтерпеж, Анрио, - со смехом продолжал Карл, - то советую: будь крайне осторожен, ибо моя мать Екатерина так тебя любит, что без тебя не может жить.
- Что вы, ваше величество, собираетесь делать вечером? - спросил Генрих, уклоняясь от этого опасного разговора.
- Хочу познакомить тебя кое с кем, Анрио, а ты скажешь мне свое мнение.
- Готов к услугам вашего величества.
Два короля, сопровождаемые охраной, прошли улицу Савонри и, поравнявшись с домом принца Конде, заметили, что два человека, закутанные в длинные плащи, выходят из потайной двери, которую один из них бесшумно запер за собой.
- Ого! - произнес король, обращаясь к Генриху, который тоже всматривался в них, но, по своему обыкновению, молча. - Это заслуживает внимания.
- Почему вы так думаете, государь? - спросил король Наваррский.
- Речь идет не о тебе, Анрио. Ты уверен в своей жене, - с улыбкой отвечал Карл, - но твой кузен Конде не так уверен в своей, а если уверен, то, черт меня возьми, напрасно!
- Но откуда вы взяли, государь, что эти господа были у принцессы Конде?
- Чутьем чую. Как только эти двое нас увидели, они сейчас же прижались к двери и стоят там не шелохнувшись. А к тому же у того, что пониже ростом, своеобразный покрой плаща... Ей-Богу, это было бы странно!
- Что странно?
- Да ничего! Просто мне в голову пришла одна мысль, вот и все. Идем.
И он направился прямо к двум мужчинам, а те, заметив, что они привлекают к себе внимание, сделали несколько шагов, намереваясь уйти.
- Эй, господа! Остановитесь! - крикнул король.
- Это к нам относится? - спросил чей-то голос, заставивший вздрогнуть и Карла, и его спутника.
- Ну, Анрио, узнаешь теперь этот голос? - спросил Карл.
- Государь! - отвечал Генрих. - Если бы ваш брат был не под Ла-Рошелью, я бы поклялся, что это он.
- Значит, он не под Ла-Рошелью, вот и все, - ответил Карл.
- А кто с ним?
- Не узнаешь?
- Нет, государь.
- Однако у него такой рост, что ошибиться трудно! Подожди, сейчас узнаешь... Эй! - снова крикнул король. - Вам говорят! Не слышите, что ли, черт бы вас побрал?
- А вы разве патруль, что останавливаете прохожих? - спросил высокий, выпрастывая руку из складок плаща.
- Считайте, что мы патруль, и когда вам приказывают, стойте! - сказал король.
С этими словами он наклонился к уху Генриха.
- Сейчас ты увидишь извержение вулкана, - шепнул он.
- Вас восемь человек, - сказал высокий, обнажая на сей раз и руку, и лицо, - но хотя бы вас была целая сотня, идите прочь!
- Вот так так! Герцог де Гиз! - прошептал Генрих.
- Ах, это наш кузен, герцог Лотарингский! - сказал король. - Наконец-то вы показали, кто вы такой! Отлично!