- Вот как! А ведь похоже на то, матушка, что вы говорите о короле Наваррском? - спросил Карл - ему хотелось посмотреть, до каких пределов дойдет флорентийское притворство.
Екатерина лицемерно опустила глаза.
- Если не ошибаюсь, я приказал арестовать его и отправить в Венсенн за бегство, о котором вы упомянули, - продолжал король, - а он, значит, оказался еще преступнее, чем я думал?
- Вы чувствуете, как треплет вас лихорадка? - спросила Екатерина.
- Да, конечно, - нахмурив брови, ответил Карл.
- Вы чувствуете страшный жар, который сжигает вам внутренности и сердце?
- Да, - все более мрачнея, ответил Карл.
- А острые боли а голове, которые, как стрелы, ударяют вам в глаза и через них проникают в мозг?
- Да, да! О, я прекрасно это чувствую! О-о! Вы отлично описываете мою болезнь!
- А ведь все это очень просто, - сказала флорентинка. - Смотрите...
И тут она вытащила из-под накидки какой-то предмет и подала его королю.
Это была фигурка из желтоватого воска дюймов в шесть высотой. На фигурке было платье с золотыми звездочками, а поверх платья королевская мантия, тоже сделанная из воска.
- Но при чем тут статуэтка? - спросил Карл.
- Посмотрите, что у нее на голове! - сказала Екатерина.
- Корона, - ответил Карл.
- А в сердце?
- Иголка.
- Разве вы не узнаете себя, государь?
- Себя?
- Да, себя, в короне и мантии.
- А кто сделал эту фигурку? - спросил Карл, утомленный этой комедией. - Разумеется, король Наваррский?
- Ничего подобного, государь.
- Ничего подобного?.. Тогда я вас не понимаю.
- Я говорю "нет", - возразила Екатерина, - так как вы, ваше величество, могли бы подумать, что он сделал ее сам. Я сказала бы "да", если бы вы, ваше величество, задали мне вопрос по-другому.
Карл не ответил. Он пытался проникнуть во все тайники этой темной души, которая все время закрывалась перед ним в то самое мгновение, когда он полагал, что уже готов прочитать ее.
- Государь! - продолжала Екатерина. - Стараниями вашего генерального прокурора Лагеля эта статуэтка была найдена на квартире человека, который во время соколиной охоты держал наготове запасную лошадь для короля Наваррского.
- У де Ла Моля? - спросил Карл.
- Да, у него! Взгляните, пожалуйста, еще раз на стальную иглу, которая пронзает сердце, и вы увидите, какая буква написана на вставленной в ушко бумажке.
- Я вижу букву "М", - ответил Карл.
- Это значит смерть - такова магическая формула, государь. Злоумышленник пишет, чего он желает, когда наносит эту самую ранку. Если бы он хотел поразить вас безумием, как это сделал герцог Бретонский с Карлом Шестым, он вонзил бы иголку в голову и вместо "М" написал "F" <La mort - смерть, la folie - безумие (франц.).>.
- Итак, - сказал Карл IX, - вы полагаете, матушка, что на мою жизнь покусился Ла Моль?
- Да.., постольку, поскольку покушается на чье-либо сердце кинжал, но ведь кинжал держит чья-то рука, которая его и направляет.
- Так это и есть причина моей болезни? Значит, как только чары будут уничтожены, мой недуг пройдет? Но каким образом этого достичь? - спрашивал Карл. - Вы-то, конечно, это знаете, моя добрая матушка, - ведь вы занимаетесь этим всю жизнь, а я в отличие от вас полный невежда и в кабалистике, и в магии.
- Смерть злоумышленника разрушает чары. В тот день, когда чары будут разрушены, пройдет и болезнь. Все это очень просто, - отвечала Екатерина.
- Вот как? - удивленно спросил Карл.
- Неужели вы этого не знаете?
- Разумеется, нет! Я не колдун, - сказал король.
- Но теперь-то вы убедились в этом, ваше величество? - спросила Екатерина.
- Конечно.
- Эта убежденность победит вашу тревогу?
- Победит окончательно.
- Вы это говорите из любезности?
- Нет, матушка, от души. Лицо Екатерины разгладилось.
- Слава Богу! - воскликнула она; можно было подумать, что она верит в Бога.
- Да, слава Богу! - насмешливо повторил Карл. - Теперь я знаю, кто виновник моего недуга и, следовательно, кого надо наказать.
- И мы накажем...
- Господина де Ла Моля: ведь вы сказали, что виновник - он?
- Я сказала, что он был орудием.
- Хорошо, сначала Ла Моля - это самое главное, - ответил Карл. - Приступы, которым я подвержен, могут вызвать в нашем окружении опасные подозрения. Чтобы открыть истину, необходимо срочно все осветить.
- Итак, господин де Ла Моль?..
- ..прекрасно подходит мне как виновник, я согласен. Начнем с него, а если у него есть сообщник, он его выдаст.
- Да, - прошептала Екатерина, - а если он не выдаст, то его заставят это сделать. У нас есть для этого средства, которые действуют безотказно.
Затем она встала и громко спросила Карла:
- Итак, государь, вы позволяете начать следствие?
- Чем раньше, тем лучше, матушка, - ответил Карл, - такова моя воля.
Екатерина пожала руку сыну, не поняв, почему нервно вздрогнула его рука, пожимавшая ей руку, и вышла, не услышав язвительного смеха короля, а за ним глухого, страшного проклятия. ! Король спросил себя: не опасно ли предоставлять свободу действий этой женщине, которая в несколько часов может натворить таких дел, которых уже не поправишь?
Но в ту минуту, когда он смотрел на портьеру, опускавшуюся за Екатериной, он услыхал подле себя легкий шорох и, обернувшись, увидел Маргариту - она приподняла стенной ковер, закрывавший коридор, который вел в комнату кормилицы.
Бледность Маргариты, ее блуждающий взгляд, ее тяжело дышавшая грудь выдавали страшное волнение.
- Государь, государь! - воскликнула Маргарита, бросаясь к постели брата. - Вы же знаете, что она лжет!
- Кто "она"? - спросил Карл.
- Слушайте, Карл! Это, разумеется, ужасно - обвинять родную мать! Но я подумала, что она осталась у вас затем, чтобы погубить их окончательно. Клянусь вам жизнью, моей и вашей, клянусь душой нас обоих, что она лжет!
- Погубить?! Кого она хочет погубить?.. Оба инстинктивно говорили шепотом; можно было подумать, что они боятся услыхать самих себя.
- Прежде всего Анрио, вашего Анрио, который вас любит и который предан вам, как никто в мире.
- Ты так думаешь, Марго? - спросил Карл.
- Государь! Я в этом уверена!
- Я тоже, - отозвался Карл.
- Но если вы в этом уверены, брат мой, - с удивлением сказала Маргарита, - почему же вы приказали его арестовать и посадить в Венсенн?
- Потому что он сам просил меня об этом.
- Он сам вас просил, государь?
- Да, Анрио человек своеобразный. Быть может, он ошибается, но, быть может, он и прав: одно из его соображений заключается в том, что ему безопаснее быть у меня в немилости, чем в милости, дальше от меня, чем ближе, в Венсенне, чем в Лувре.
- Ах, вот как! Понимаю, - сказала Маргарита. - Так он там в безопасности?
- Еще бы! Что может быть безопаснее для человека, за жизнь которого Болье отвечает мне головой?
- Спасибо, брат мой, спасибо за Генриха! Но...
- Но что?
- Но там есть и другой человек, государь... Быть может, я виновата, что он мне небезразличен, но он мне небезразличен, вот и все.
- Кто же этот человек?
- Государь! Пощадите меня... Я едва ли посмела бы назвать его имя моему брату.., и не посмею назвать его королю.
- Это де Ла Моль? - спросил Карл.
- Да! - ответила Маргарита. - Однажды вы хотели убить его, государь, и только чудом он избежал вашей королевской мести.
- А ведь это было, Маргарита, когда он был виновен только в одном преступлении, но теперь, когда он совершил два...
- Государь! Во втором он не виновен.
- Бедная Марго! Разве ты не слышала, что говорила наша добрая матушка? - спросил Карл.
- Карл! Я же сказала вам, что она лжет, - понизив голос, ответила Маргарита.
- Вам, может быть, не известно о существовании некоей восковой фигурки, изъятой у де Ла Моля?
- Конечно, известно, брат мой.
- И то, что эта фигурка проколота иглой в сердце, и то, что к этой иголке прикреплен флажок с буквой "М"?
- И это я знаю.
- И то, что у этой фигурки на плечах королевская мантия, а на голове королевская корона?
- Все знаю.
- Что же вы на это скажете?
- Скажу, что эта фигурка с королевской мантией на плечах и с королевской короной на голове изображает женщину, а не мужчину.
- Вот что! - сказал Карл. - А игла, пронзающая сердце?
- Это чародейство, которое должно пробудить любовь женщины, а не колдовство, которое должно убить мужчину.
- А буква "М"?
- Она означает вовсе не смерть, как говорила вам королева-мать.
- Что же она означает? - спросил Карл.
- Она означает.., означает имя женщины, которую любил де Ла Моль.
- А как зовут эту женщину?
- Эту женщину зовут Маргарита, брат мой, - сказала королева Наваррская, падая на колени перед постелью короля; она взяла его руку в свои и прижала к этой руке залитое слезами лицо.
- Тише, сестра! - произнес Карл, оглядевшись вокруг сверкавшими из-под сдвинутых бровей глазами. - Ведь если слышали вы, то и вас могут услышать!
- Мне все равно! - ; поднимая голову, воскликнула Маргарита. - Пусть меня слышит хоть весь свет! Я всему свету скажу, что подло, воспользовавшись любовью дворянина, марать его честное имя подозрением в убийстве!
- Марго! А если я скажу тебе: я знаю так же хорошо, как ты, что правда и что неправда?
- Брат!
- Если я скажу тебе, что де Ла Моль невиновен? , - Так вы это знаете?
- Если я скажу тебе, что знаю настоящего виновника?
- Настоящего виновника? - воскликнула Маргарита. - Так, значит, преступление все же совершено?
- Да. Вольно или невольно, но преступление совершено.
- Против вас?
- Против меня.
- Не может быть!
- Не может быть?.. Посмотри на меня, Марго. Молодая женщина вгляделась в брата и вздрогнула, увидев, как он бледен.
- Марго! Мне не прожить и трех месяцев, - сказал Карл.
- Вам, брат мой? Тебе, мой Карл? - воскликнула сестра.
- Марго! Меня отравили. Маргарита вскрикнула.
- Молчи, - сказал Карл, - необходимо, чтобы все думали, будто я умираю от колдовства.